Изяслав стоял на верховьях Супоя, на границах Черниговского княжества, когда пришла к нему весть об убийстве Игоря, он заплакал и сказал дружине: «Если бы я знал, что это случится, то отослал бы его подальше и сберег бы его; теперь мне не уйти от людских речей, - станут говорить, что я велел убить его; но бог свидетель, что я не приказывал и не научал; бог рассудит дело». Дружина отвечала: «Нечего тебе заботиться о людских речах; бог знает, да и все люди знают, что не ты его убил, а братья его; крест к тебе целовали и потом нарушили клятву, хотели убить тебя». Изяслав сказал на это: «Если уже так случилось, то делать нечего, - всем нам там быть и судиться пред богом»; но все не перестал жаловаться на киевлян. Между тем война продолжалась. Изяслав, как видно, прежде всего поспешил овладеть Курском и городами по Сейму, чтоб прервать связь Черниговских с половцами: в Курске уже сидел сын его Мстислав, когда к этому городу пришел Святослав Ольгович с Глебом Юрьичем. Мстислав объявил жителям Курска, что неприятель близко; те отвечали точно так же, как прежде киевляне отвечали отцу его: «Ради биться и с детьми за тебя против Ольговичей; но на племя Владимирово, на Юрьевича, не можем поднять рук».
Услыхав такой ответ, Мстислав уехал к отцу, а жители Курска послали к Глебу Юрьевичу я взяли у него себе посадника; как видно, Ольгович уступил и Глебу ту самую волость, т. е. Курск с Посемьем, которую прежде отдал брату его Ивану; вот почему Глеб посадил своих посадников также по рекам Сейму и Вырю, где заключил союз со многими половецкими ордами. Впрочем, некоторые города по Вырю остались верны Изяславу, несмотря на угрозы Черниговских, что они отдадут их в плен половцам; один из этих городов, Вьяхань, с успехом выдержал осаду; другой - Попашь был взят. Услыхав о движении Черниговских и Юрьевича, Изяслав собрал большое войско, полки дяди Вячеслава и волынские, и пошел к Переяславлю, где пришла к нему весть от брата Ростислава, что тот уже на походе: «Подожди меня, велел сказать ему Ростислав: я Любеч пожег, много воевал и зла Ольговичам много наделал; сойдемся вместе и посмотрим, что нам дальше делать». Получив эту весть, Изяслав пошел потихоньку, поджидая брата, и стал на урочище Черная Могила, куда пришел к нему Ростислав с полками смоленскими. Оба брата стали думать с дружиною и черными клобуками, куда бы им пойти теперь. Ростислав говорил: «Теперь бог нас соединил в одном месте, а тебя избавил от великой беды: так медлить нам нечего, пойдем прямо к ним, где будет ближе, и как нас с ними бог рассудит». Мнение было принято, и князья пошли на Сулу. Когда в стане черниговских князей узнали, что Изяслав идет на них, то большая часть половцев покинула ночью стан и ушла в степь; оставленные союзниками Давыдовичи и Ольговичи пошли к Чернигову; Изяслав хотел пересечь им дорогу у города Всеволожа, но уже не застал здесь Черниговских: они прошли Всеволож. Мстиславичи не пошли за ними дальше, но взяли на щит (разграбили) Всеволож, в котором находились тогда жители из двух других городов, как видно, менее укрепленных: мы уже видели этот обычай на Украйне, по которому вдруг города пустели при вести о приближении неприятеля. Когда в других городах узнали, что Всеволож взят, то и они вдруг опустели: жители их бросились бежать к Чернигову; Мстиславичи послали за ними в погоню и некоторых перехватили, а другие ушли; пустые города Изяслав велел зажечь. Только жители города Глебля не успели убежать и счастливо отбились от Мстиславичей, которые пошли оттуда в Киев, сказавши дружине своей - киевлянам и смольнянам: «Собирайтесь все; когда реки установятся, тогда пойдем к Чернигову, и как нас с ними бог управит». Поживши весело некоторое время в Киеве, Мстиславичи решили разлучиться; Изяслав говорил Ростиславу: «Брат! Тебе бог дал верхнюю землю: ты там и ступай против Юрия; там у тебя смольняне, новгородцы и другие присяжники, удерживай с ними дядю; а я здесь останусь и буду управляться с Ольговичами и Давыдовичами». Ростислав отправился в Смоленск.
Когда реки стали, то Черниговские начали наступательное движение: они послали дружину свою с половцами и повоевали места на правом берегу Днепра; а союзник их Глеб Юрьевич занял Городец-Остерский, принадлежавший прежде отцу его. Изяслав послал звать его к себе в Киев, и Глеб сначала было обещался приехать, но потом раздумал, потому что вошел в сношения с переяславцами, часть которых была почему-то недовольна Изяславом или сыном его Мстиславом, княжившим у них, и звала Глеба, обещаясь предать ему город. Глеб немедленно пошел на их зов; на рассвете, когда Мстислав с дружиною еще спал, пригнали к нему сторожа и закричали: «Вставай, князь! Глеб пришел на тебя!» Мстислав вскочил, собрал дружину и выступил из города против Юрьича; оба, увидав друг друга, не решились вступить в битву; Глеб стоял до утра другого дня и возвратился; Мстислав же, соединясь с остальною дружиною и переяславцами, погнался за ним, настиг, захватил часть его войска; но самому Глебу удалось уйти в Городец. Изяслав. услыхав об этих попытках против Переяславля, собрал дружину, берендеев и пошел к Городцу; Юрьич послал объявить об этом в Чернигов: «Идет на меня Изяслав, помогите мне!» - велел он сказать тамошним князьям; а между тем Изяслав пришел и осадил Городец; не видя ниоткуда помощи, Юрьич чрез три дня поклонился Изяславу и помирился с ним, как видно, тот оставил за ним отцовский город. Но Глеб не был за это ему благодарен: как скоро Изяслав возвратился в Киев, он опять послал сказать Черниговским. «Я поневоле целовал крест Изяславу: он обступил меня в городе, а от вас не было помощи; но теперь опять хочу быть вместе с вами». В 1148 году Изяслав, наконец, собрал всю свою силу, взял полк у дяди Вячеслава и полк владимирский, призвал отряд венгров на помощь, соединился с берендеями, перешел Днепр и стал в осьми верстах от Чернигова. Три дня стоял он под городом, дожидаясь, не выйдут ли Ольговичи и Давыдовичи на битву, но никто не выходил; а он между тем пожег все их села. Наскучив дожидаться, Изяслав стал говорить дружине: «Вот мы села их пожгли все, именье взяли, а они к нам не выходят; пойдем лучше к Любечу, где у них вся жизнь». Когда Изяслав подошел к Любечу, то Давыдовичи и Ольговичи с рязанскими князьями и половцами явились также сюда, и оба войска стали друг против друга по берегам реки; Изяслав выстроил войско и пошел было против Черниговских, но река помешала; только стрельцам с обеих сторон можно было стреляться через нее. Ночью пошел сильный дождь, и Днепр начал вздуваться. Тогда Изяслав начал говорить дружине и венграм: «Здесь эта река мешает биться, а там Днепр разливаются: пойдем лучше за Днепр». Только что успели перейти Днепр, как на другой день лед тронулся; Изяслав дошел благополучно до Киева, но венгры обломились на озере и несколько их потонуло.
Несмотря, однако, на то, что поход Изяслава, предпринятый с такими большими сборами, кончился, по-видимому, ничем, Черниговские не могли долго вести борьбы: опустошая села их, Изяслав действительно отнимал у них всю жизнь, по тогдашнему выражению: нечем было содержать дружины, нечем было платить половцам; жители городов неохотно помогали князьям в их усобицах; Юрий ограничился только присылкою сына, сам не думал идти на юг, а без него силы Черниговских вовсе не были в уровень с силами Мстиславичей. В таких обстоятельствах они послали сказать Юрию: «Ты крест целовал, что пойдешь с нами на Изяслава, и не пошел; а Изяслав пришел, за Десною города наши пожег и землю повоевал; потом в другой раз пришел к Чернигову и села наши пожег до самого Любеча и всю жизнь нашу повоевал; а ты ни к нам не пошел, ни на Ростислава не наступил; теперь если хочешь идти на Изяслава, так ступай, и мы с тобою; если же не пойдешь, то мы будем правы в крестном целовании: нельзя нам одним гибнуть от рати». Не получив от Юрия благоприятного ответа, они обратились к Изяславу Мстиславичу с мирными предложениями, послали сказать ему: «То бывало и прежде при дедах и при отцах наших: мир стоит до рати, а рать до мира; не жалуйся на нас, что мы первые встали на рать: жаль было нам брата нашего Игоря; мы того только и хотели, чтоб ты выпустил его; а так как теперь он убит, пошел к богу, где и всем нам быть, то бог всех нас и рассудит, а здесь нам до каких пор губить Русскую землю? Чтоб нам уладиться?» Изяслав отвечал им: «Братья! Доброе дело христиан блюсти; но вы все вместе советовались, так и я пошлю к брату Ростиславу, подумаем и тогда пришлем ответ». Немедленно отправил Изяслав послов к брату с такими словами: «Присылали ко мне братья - Давыдовичи, Святослав Ольгович и Святослав Всеволодович: мира просят; а я с тобою хочу посоветоваться, как нам обоим будет годно; хочешь мира? Хотя они и зло нам сделали, но теперь мира просят у нас; но если хочешь войны, - скажи, как хочешь, я на тебя во всем полагаюсь». Уже из этих слов Ростислав мог понять, что сам старший брат хочет мира, и потому велел отвечать ему: «Брат! Кланяюсь тебе; ты меня старше, ты, как хочешь, так и делай, а я всюду готов с тобою; но если ты уже мне делаешь такую честь, спрашиваешь моего совета, то я бы так думал: ради русских земель и ради христиан - мир лучше; они встали на рать, но что взяли? А теперь, брат, ради христиан и всей Русской земли помирись, если только обещают, что за Игоря всякую вражду отложат и вперед не задумают сделать с тобою того, что хотели прежде сделать; если же не перестанут злобиться за Игоря, то лучше с ними воевать, как бог управит». Получив этот ответ, Изяслав послал к Черниговским епископа белгородского Феодора и печерского игумена Феодосия с боярами сказать им: «Вы мне крест целовали, что вам брата Игоря не искать, но клятву свою нарушили и много наделали мне досад; но теперь я вое это забываю для Русской земли и христиан; если вы сами ко мне прислали просить мира и раскаиваетесь в том, что хотели сделать, то целуйте крест, что отложите всякую вражду за Игоря и не задумаете вперед того, что прежде хотели сделать со мною». Черниговские поклялись отложить вражду за Игоря, блюсти Русскую землю, быть всем за один брат; Курск с Посемьем остались за Владимиром Давыдовичем.
