Пьер Брюле - Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

Это день gamos. Очевидно, на новобрачной парадный наряд. Украшенная венцом, она облачена в великолепные одежды с вышивкой, шедевр ее умения; она обута в нимфиды и скрывает свое лицо под покрывалом. Вероятно, перед брачным пиром происходит принесение жертв богам gamos: Артемиде, Пейто и Афродите, Зевсу Телейосу и Гере Телейе. Но в разных городах приношения могли получать и другие боги. Таковы в Афинах Тритопаторы, олицетворявшие предков, от которых зависел генетический успех брака. В Афинах существовал также культ Нимфы, божества, являвшегося не кем иным, как обожествленной новобрачной. Все это делалось ради зачатия детей, а божественной помощи никогда не бывает слишком много. Праздничный пир проходит в доме отца новобрачной с семьей супруга. Празднуется сближение «домов» и возникновение между ними обоюдной меновой связи. Разделение полов, похоже, было очень строгим, были столы для мужчин и столы для женщин. Пища, вероятно, была традиционной, но она обязательно включала блюда, признанные способствующими плодовитости, например кунжутные лепешки.

Как и на похоронах, города пытались регламентировать брачные пиры, чтобы ограничить их пышность и число приглашенных, особенно женщин. Возлияния, пожелания, эпиталамы, гимны: музыка не смолкает. Мальчик ходит между приглашенными, раздавая хлеба. В конце обеда нимфу вводят в зал; она вся скрыта под покрывалом и занимает место среди женщин. Наступает момент, когда присутствующие и супруг увидят наконец ее лицо. Снятие покрывала сопровождается вручением подарков от супруга. Он получает девушку, а сам отдает подарки. Снятие покрывала — самый важный момент греческой свадьбы. С этого момента девушка становится замужней женщиной. Теперь она должна покинуть отчий дом и следовать к своему супругу. Кортеж — это публичная часть церемонии. Его основными функциями являются предание брачного союза гласности и физическое исполнение ритуала перехода. Первый аспект очень важен для освидетельствования через социальную группу статуса будущих детей. Одна специфическая деталь: застолье заканчивается поздно, и процессия отправляется к дому супруга в свете факелов, называемых свадебными. Поэтому тайные свадьбы называют «свадьбой без факелов». У дверей дома супругов ожидает повозка (колесница), которую поведет родственник мужа, parochos. Глашатай идет впереди, новобрачные следуют за ним, затем семья девушки, все родственники, друзья, дети, увенчанные миртом, и, наконец, музыканты и танцоры. Окрестности оглашаются криками и хорами мальчиков и девочек, хлопками по дверям новобрачных: какой же шум сопровождает потерю девственности!

Родители новобрачного ожидают кортеж перед своим домом и приветствуют супругов, когда те сходят с повозки. Нимфа является запретным объектом, и ее физический вход в «дом» сопровождается процедурами магического характера: она не должна касаться порога и самостоятельно идти по полу до самого супружеского ложа. Она должна символически принять предметы, определяющие ее новый социальный статус: горшки, жаровню, сито (для муки) и ключи, являющиеся знаком признания ее новой власти над богатствами oikos. Наконец, она должна отведать ритуальных katachusmata: фиников, лепешек, сушеных фиг, орехов. К очищающим свойствам этих предметов добавляются свойства плодовитости, а в некоторых — фигах, например, — прослеживаются ясные аллюзии с женским половым органом. После этого супруги отправляются в брачную комнату — thalamos, дверь которой охраняет один из друзей мужа. Когда ночь gamos проходит, родители нимфы приносят подарки. Это также целый кортеж: во главе мальчик, одетый в белое, с факелом в руке, затем канефора[81] и другие девушки, несущие подарки: вазы, одежду, украшения, горшочки с благовониями, косметикой, гребни, обувь, разнообразные сундуки... Начинается новая жизнь... В эти стены пришла нимфа, но теперь она супруга, а скоро станет и матерью.

«Брак для девушки то же, что война для юноши». Эти слова Жан Пьера Вернана не перестают наводить на размышления о сходстве судеб греческих юношей и девушек. «Выйдя из детства», первые обрекаются на военное обучение (которое подразумевает необходимую культуру тела), вторые могут познакомиться с другим общественным назначением, политикой и приуготовить себе другую судьбу только в браке. Обоснованность этого анализа скрывает тем не менее временной дисбаланс между полами, искажающий параллельность, подтвержающуюся только на его концах. «Выйдя из детства», — говорит Ж. П. Вернан; однако в этот самый момент судьбы, уготованные kouroi и korai, становятся разными. Брак девушки и дальнейшее обучение в ее будущем состоянии уже имеет место или на подходе, в то время как война в жизни юноши приходит гораздо позднее и его образование может длиться еще долгое время. Приблизительно с десяти лет юноша начинает заниматься формированием сильного и закаленного тела, настоящая подготовка к войне начнется только после пубертатного периода; в восемнадцать лет он становится эфебом, то есть посвящается в солдаты. Через два года, по возвращении с воинской службы, он вступает во взрослую жизнь. По крайней мере он считается взрослым de jure, поскольку по сути и содержанию ему еще надо «созреть». Он пока не осмелится взять слово на народном собрании, понадобится еще десять лет, чтобы его признали полноправным гражданином. В тридцать лет он сможет выступать в магистрате, но теперь ему придется ждать получения отцовского наследства; а это произойдет, только когда он обзаведется собственным хозяйством (если подходит данное выражение).

Если мы примем за точку отсчета «выход из детства», мальчику еще предстоит пройти нечто вроде длинного подросткового периода, чтобы привыкнуть с помощью коллективного обучения, а уж потом вступить во взрослую мужскую жизнь. Девочка же практически сразу превращается во взрослую женщину. Конечно, война и брак представляют для каждого пола «осуществление их естественного предназначения», но эти состояния наступают в то время и в той стадии физического и психического развития, когда один пол долгое время не причастен к другому (перефразируя Ж. П. Вернана). Греческие девочки не выходят за своих сверстников, а мужчины не женятся на своих сверстницах.

А теперь перед вами два протагониста этой главы, те, кого Ксенофонт выбрал моделью своего «Домостроя»: Исхомах, «прекрасный и хороший», и его жена. Муж — человек зрелый, гораздо старше жены. У него богатый «дом», включающий достаточно большое сельское хозяйство и по крайней мере два дома в обычном понимании этого слова. В городе его считают человеком «прекрасным и хорошим», это и состояние, и качество: принадлежность к зажиточному классу, следование определенному образу жизни, определенное поведение. Как все сограждане, он был в свое время солдатом, но не простым гоплитом, а служил в кавалерии. Его зовут Исхомах, но имя его жены, как и жены Перикла, не упоминается. Разумеется, в этом появляется личность самого Ксенофонта. Исхомах — всего лишь озвучивает его, он практически не отличается от своего автора: нечто вроде сельского джентльмена, предпочитающего скорее активный образ жизни, чем философские рассуждения. Исхомах чаще разъезжает с инспекцией по своим землям, участвует в охоте, проводит время с батальоном гоплитов, чем выступает на столичной агоре. А сейчас нам предстоит проникнуть в интимную жизнь этой пары.

Бальзак дал двадцать шесть вариантов ответа на этот вопрос в «Философии брака», двадцать шесть причин, расставленных в алфавитном порядке, — от честолюбия до усердия. Это самые точные и наименее правдивые ответы в мире, поскольку никто не согласится с тем, в чем сознается. В Греции Ксенофонта также женились из честолюбия, из жалости, для прикрытия (фиктивно), из интереса... Вопрос, волнующий наших современников: женились ли они по любви? В разговоре с женой по поводу целей брака Исхомах не говорит о любви: