Герберт Аптекер - Колониальная эра

В 1722 году Джеймса Франклина арестовали за подстрекательство к бунту, продержали в тюрьме в течение нескольких недель, а потом освободили под залог. Однако его газета продолжала обличать власти, и в 1723 году они приказали ему прекратить ее издание. Джеймс Франклин отказался внять этому приказу, и шерифу было предписано подвергнуть его аресту. Тем временем в течение двух недель «Нью-Инглэнд курант» выходила уже с именем молодого Бенджамина Франклина в качестве печатника; тем самым формально приказ властей был выполнен.

Когда миновал короткий период преследований Джеймса Франклина как политического беглеца, власти попытались добиться от следственной коллегии присяжных предания его суду по обвинению в бунте, но орган этот ответил отказом. В итоге преследование прекратилось, запрет с «Нью-Инглэнд курант» был снят и она издавалась еще несколько лет.

Десять лет спустя после злоключений Джеймса Франклина произошел еще более значительный случай, и опять в нем был замешан печатник — бедный немецкий иммигрант Джон Питер Зенгер[23] из города Нью-Йорка. Случай этот также является отражением политических битв, развертывавшихся внутри колоний.

Дело Зенгера уходило своими корнями в то движение протеста против господства крупных лендлордов над провинцией[24], которое объединяло купцов, юристов, ремесленников и кустарей растущей столицы — города Нью-Йорка (население его насчитывало в ту пору около 10 тыс. человек, из которых примерно 1700 составляли негры-рабы). Непосредственно оно было вызвано следующими событиями.

В июле 1731 года умер губернатор провинции Монтгомери; его преемником стал в качестве исполняющего обязанности губернатора старший советник, преуспевающий купец Рип Ван Дам. Ван Дам оставался на этом посту тринадцать месяцев, до прибытия королевского губернатора, некоего Уильяма Косби.

Косби был типичным образчиком английского колониального губернатора в его худшем виде. Сын богатого ирландского лендлорда (жившего, однако, не в Ирландии, а в метрополии) и сам полковник Королевского ирландского полка, Косби незадолго перед тем был смещен с поста губернатора острова Минорка за слишком беззастенчивые и крупные финансовые злоупотребления и необычайную непопулярность. Как чиновника его отличали алчность, грубость и жестокость.

Одним из первых его деяний на новом месте явилось выражение величайшего неудовольствия по поводу скудного денежного подношения, вотированного ему нью-йоркской ассамблеей; следующим — захват половины жалованья Ван Дама (как исполняющего обязанности губернатора), а затем требование передать ему и оставшуюся половину. Ван Дам ответил решительным отказом.

Губернатор Косби учредил особый суд справедливости специально с целью преследования Ван Дама. Такой произвольный акт, направленный против старшего должностного лица местной администрации, привел в ярость ассамблею и сплотил оппозицию города против губернатора.

Главный судья провинции Льюис Моррис отказался заседать в новосозданном суде; за это Косби без обиняков поставил под сомнение его честность как юриста, а когда попытка очернить Морриса вызвала публичное негодование, и вовсе отрешил его от должности — после того как он пробыл восемнадцать лет на посту главного судьи. Ведущий адвокат города Джеймс Александер встал на сторону Морриса в качестве его адвоката и вынудил губернатора отказаться от своей явно беззаконной затеи, но уже после того, как этот чиновник объявил Ван Дама бунтовщиком и попытался (правда, безуспешно) конфисковать все его средства.

Тем временем Косби предпринял попытку нанести удар купеческой партии, лишив избирательных прав всех квакеров; одного торжественного обещания, настаивал он, недостаточно для получения права голоса. Вслед за тем он стал так энергично заниматься взяточничеством, что мог бы потягаться с такими губернаторами-ворами, как Флетчер и Корнбери; кроме того, он принялся одаривать сам себя щедрыми земельными пожалованиями.

Результатом этого явилось сплочение оппозиционной политической партии — Народной партии — и учреждение газеты (до тех пор в Нью-Йорке существовала лишь одна газета; она выпускалась правительственным печатником и поэтому была органом губернатора и лендлордов), призванной служить рупором этой оппозиции. Газета эта, издание которой было начато в ноябре 1733 года, называлась «Нью-Йорк уикли джорнэл». Печатал ее Джон Питер Зенгер; главная цель ее, по словам Джеймса Александера, заключалась «преимущественно в том, чтобы разоблачать его» — имелся в виду губернатор Косби.

Новая газета сразу же стала более популярной, чем старая, и часто приходилось выпускать ее несколькими изданиями и даже печатать специальные приложения. Причиной популярности газеты была ее ненависть к губернатору и та энергия, какой дышали ее статьи — среди авторов которых были такие деятели, как Льюис Моррис, Джеймс Александер, Кэдуолледер Колден, Уильям Смит и другие выдающиеся представители колониальной буржуазии. Типичным было следующее разъяснение целей газеты:

«Некоторые утверждают, будто не дело частных лиц соваться в вопросы управления. Поскольку великое предначертание настоящей газеты заключается в поддержании и разъяснении величественных Принципов Свободы и разоблачении коварства тех, кто жаждет очернить или вовсе уничтожить их, я с особым усердием буду раскрывать здесь мерзостность и неразумие вышеприведенного изречения… Утверждать, будто частным лицам нет дела до вопросов управления, все равно, что утверждать, будто частным лицам нет дела до своего собственного счастья и несчастья».

Газета непрерывно обрушивала ураганный огонь нападок на тиранию и коррупцию; она предоставила свои страницы для разоблачений, не останавливавшихся ни перед чем, кроме называния имен, которые — поскольку они были известны всем и каждому — и не было нужды называть. Газета послужила городу главной опорой на выборах 1734 года, где основными вопросами, из-за которых развернулась борьба, были тирания и коррупция Косби. На улицах появились листки-письма кустарей и ремесленников, подписанные «Тимоти Колесник» и «Джон Зубило»; они обличали деспотию и призывали к утверждению «древних свобод». Появились и другие листовки с текстом баллад, переложенных на популярные мотивы, со строфами вроде следующих:

Народная партия одержала на городских выборах сокрушительную победу. Губернатор потребовал, чтобы муниципальный палач сжег бунтовщические баллады, но коллегия присяжных отказалась вынести такое распоряжение. Тогда губернатор попытался принудить ассамблею согласиться на предание суду Джона Питера Зенгера, но со стороны этого органа также натолкнулся на отказ. Губернатор предпринял новую попытку — добиться от следственной коллегии присяжных решения о предании Зенгера суду по обвинению в бунтовщической клевете, но и здесь он потерпел неудачу, после чего Зенгер был все-таки арестован на основе «информации», послужившей материалом для обвинения его Провинциальным советом.

Таким странным, необычным способом — на основе ордера, изданного Советом, хотя его право издавать такие ордера представлялось в высшей степени сомнительным, без приведения доказательств преступления и без предоставления возможностей защиты — печатник был взят под стражу 17 ноября 1734 года «за публикацию ряда бунтовщических клеветнических сочинений… содержащих много такого, что клонится к возбуждению распрей и беспорядков среди народа».

В течение недели Зенгер содержался в строгом одиночном заключении, и ему не разрешалось ни видеться, ни общаться с кем бы то ни было. Залог был установлен в 400 фунтов стерлингов, что, по словам Зенгера, ровно в десять раз превышало все его земное достояние. Печатник оставался в тюрьме.

После первой недели жена Зенгера получила разрешение разговаривать с ним через решетку его камеры, и таким образом этот замечательный человек и его замечательная жена сумели выпускать газету на протяжении всех тех месяцев, пока он находился в заключении и под судом.

Защиту Зенгера взяли на себя Джеймс Александер и Уильям Смит. Они пытались выдвинуть возражения против содержания Зенгера в тюрьме, подчеркивая странность, необычность того способа, каким он был заключен под стражу (о чем речь уже шла выше), но новый главный судья, назначенный Косби, отверг их аргументы. Когда Смит и Александер стали отстаивать свое дело с энергией, пришедшейся не по нраву «его чести»[25], этот сановник признал их виновными в оскорблении суда и лишил права адвокатской практики, а адвокатом Зенгера назначил некоего Джона Чемберса, ничтожество, выслуживавшееся перед губернаторской политической партией.