Ознакомительная версия.
А пока в Московию едут в основном люди двух сортов: диковатые создания, которые не имеют ничего против риска получить порцию батогов или плевок в спитую физиономию. Или те, кому бежать особенно и некуда: можно податься в колонии, за океан, можно — в Московию. В колонии лучше, потому что в Америке и в Индии больше шансов разбогатеть; но в колониях европейцы мрут, как мухи осенью, а в Московии климат получше и попривычнее.
Надеюсь, нет необходимости доказывать, что далеко не всякий человек стал бы участвовать по доброй воле в сборищах Всепьянейшего собора. У иностранцев, кстати, и была возможность не участвовать! Когда Иоганн Корб не захотел принять «благословения» Никиты Зотова скрещенными трубками, он и ушел прочь. Но вот за каретой Якова Тургенева шли оба «короля» — Бутурлин и Ромодановский, а с ними — Лефорт, Гордон, Тиммерман, Памбург, до десяти иноземцев-полковников: иностранцы, променявшие остатки чести на милости царя Петра.
Среди иноземных слуг Петра огромен процент джентльменов, по которым плакала веревка или прочный каземат с решетками на окнах. По крайней мере, трижды он возводил в адмиралы откровенных пиратов, а общая «нехватка кадров» доводила до того, что герцога Огильви, под Нарвой в 1700 году позорно перебежавшего к шведам со всем своим штабом, Петр опять принял на службу и окончательно расстался с ним только в 1706 году, когда бестолковость Огильви превзошла все мыслимые пределы.
Экономика
Многие историки всерьез считают, что если до Петра в Московии было всего 30 мануфактур, а при нем стало 240, то во столько же раз и стала сильнее российская экономика… Но это серьезная ошибка.
Дело в том, что, начиная с последних лет правления Алексея Михайловича, в Московии развивалась РЫНОЧНАЯ экономика. Государство могло помогать заводчикам, давать им ссуды, предоставлять льготы, но старалось поддерживать производство, построенное на вольном труде и способное выбрасывать продукцию на рынок. Очень часто правительство выбирало, у кого покупать нужную ему продукцию; именно частные производства создали материальную базу армии 1670-х годов. Эти предприятия помогли выиграть войну с Турцией 1676–1681 годов.
Петр же поступал совершенно, принципиально иначе. Если давал льготы — то таким образом, чтобы исключить всякую конкуренцию между владельцами предприятий. Если давал подряды — то «своим». В лучших традициях советской «затратной экономики» купцы тратили огромные деньги на «умасливание» чиновников, на получение максимальных льгот и привилегий: это оказывалось несравненно выгоднее, чем выбрасывать на рынок конкурентоспособный товар.
При этом наглость подрядчика и, соответственно, его способность извлекать доходы находилась в самой непосредственной связи с его близостью к царю. Меншиков взял подряд на создание канала из Волхова в Неву — в неспокойном Ладожском озере часто налетали сильные, внезапные ветры, за считаные минуты поднимали волну до 5–6 метров высотой. Много барж погибало, и в народе задуманный канал даже ласково называли «невской канавкой». Так что нужен был сам по себе канал, но вот способ его создания оказался до невозможности оригинальным: 7 тысяч человек погибли на строительстве от голода и невыносимых условий жизни, 2 миллиона рублей, выделенные из казны, исчезли неведомо куда, а канал при жизни Петра так и не был построен.
Сейчас совсем забыто строительство канала из Волги в Дон, с тем же чудовищным результатом в виде огромного количества покойников.
Возможно, строительство порта в Таганроге и Волго-Дона забыты потому, что после Прутского похода 1711 года эти недостроенные сооружения пришлось забросить.
Так же прочно забыта попытка построить огромный порт в Рогервике, в нескольких милях от Ревеля. Как часто бывало, Петр не хотел пользоваться уже существующим (в данном случае — уже построенным портом Ревеля) и с маниакальным упорством строил что-то такое, к чему только он один будет иметь отношение. Но какое-то время он сомневался, строить ли морской «парадиз» в Петербурге или в Рогервике. Всем был рейд в Рогервике хорош, только открыт западным ветрам, и зимние штормы губили корабли каждую зиму.
«Навезли невероятное количество бревен, опустошив леса Лифляндии и Эстляндии, наделали огромных ящиков и, наполнив их булыжником, опустили на глубокое дно рейда; но буря раскидала сооружение. Работу повторяли, но с такой же неудачей, так что, наконец, страшно дорогое дело было брошено» [43]. На Рогервике тоже погибло множество рабочих.
Все это приведены примеры не только чудовищной расточительности государства Петра — расточительности и в материальных ресурсах, и в человеческих жизнях.
Но это еще и примеры безобразной организации государственного хозяйства. Все эти «стройки века», так сказать «беломорканалы XVIII столетия», организовывались подрядчиками. И там, где гибли десятки тысяч, десятки (уже без «тысяч»! просто десятки!) людей наживали вполне приличные состояния.
В то же время на организации производства товаров на рынок при Петре разбогатеть было невозможно — жадная свора чиновников моментально ограбила бы предпринимателя, не связанного с государством. А нищее, полуголодное население нуждалось решительно во всем, но покупать могло очень немногое. На жаргоне экономистов это называется красиво: «дефицит платежеспособного спроса». И получается, что государство попросту развращало купцов, делая невыгодным серьезное производство и — выгодной «экономию», приводящую к массовой смертности.
Кроме организации нескольких «строек смерти» Петр «прославился» еще и широчайшим распространением рабского труда в промышленности и даже в торговле.
Известен подлинный случай, когда государство, построив полотняные заводы для получения парусины, решило «отдать их торговым людям, а буде не похотят, хотя бы и неволей». Термин «крепостное купечество» или «крепостные капиталисты» прозвучит сюрреалистически, но ведь примерно так оно и было. Петр никак не мог допустить, чтобы в его государстве хоть кто-то оставался свободен, пусть даже и предприниматель.
В торговле так же насильственно создавались торговые «кумпанства», то есть компании. Первые «кумпанства»-то вообще были не торговыми… Это были объединения подданных, каждое из которых должно было построить за свой счет многопушечный корабль…
Но потом Петр издавал и указы про торговлю «кумпанствами», и о том, чтобы русские купцы везли бы сами товары в «неметчину». Голландцы даже испугались одно время и хотели надавить на Петра — пусть не велит своим «кумпанствам» везти товар в Голландию…
Но уже спустя самое небольшое время резидент Нидерландских штатов Фон-дер-Гульст доносил: «Что касается торговли компаниями, то это дело пало само собой; русские не знают, как приняться и начать такое сложное и трудное дело. Я просил прежде, чтобы мне была дана инструкция на сей счет, но если я получу теперь эту инструкцию, то замедлю ее исполнение, потому что по вашему требованию царь уничтожит дело, которого невозможность уже признана, и покажет вид, что он это сделал для вас».
Правда, существовали еще и семейные артели, и они-то были куда как жизнеспособны… но Петр их, разумеется, запретил. Если Баженины могли добраться до Голландии на своем корабле с «робятами», то могли, конечно, привезти и товары… тот же холст. Но к тому времени производство холстов уже погублено указами Петра, везти за границу просто нечего, а Баженины торговать «кумпанствами» не умеют, и пускать за рубеж их нельзя…
За всю историю петровского времени только дважды русские купцы вырывались за границу с товарами… лучше бы они этого не делали! Об одной такой попытке поторговать в Стокгольме мы знаем довольно подробно из доноса русского посланника Бестужева: «Русские купцы никакого почтения не оказывают, беспрестанно бранятся и дерутся между собою, отчего немалое бесчестие русскому народу. И хотя я Вашего Величества указ им и объявлял, чтоб они смирно жили и чистенько себя в платье содержали, но они не только себя в платье чисто не содержат, но некоторые из них ходят в старом русском платье без галстуха, также некоторые и с бородами по улицам ходят».
Дело в том, что «купцы» привезли в Швецию не что-нибудь, а каленые орешки и деревянные ложки. Чтобы сэкономить денег, они в гостиницу не пошли, так и варили кашу на костре, на берегу, собирая толпы любопытных, а потом ездили на санях (в августе месяце) по городу и драли глотки: «Кому орешков?! Кому ложек?!» Причем орали исключительно по-русски…
Не буду спорить — были ли это просто бродяги, которые сперли корабль и притворились купцами, или до такого состояния было доведено купечество. Важно — других случаев торговли готовыми товарами не было вообще.
Если так обращались с предпринимателями, то уж тем более рабочие на всех без исключения мануфактурах при Петре стали бесправными рабами. Ушли в прошлое времена, когда цари позволяли набирать «всяких людей по доброте, а не в неволю». Да и не стало в Московии людей, которые не тянут ни службы, ни тягла — как раз тех, кто легче всего мог бы наняться в рабочие или стать мастером или инженером, то есть специалистом.
Ознакомительная версия.
