«Пакистан является партнером в войне против Афганистана, — говорил Громыко пакистанским гостям по сценарию Андропова. — Вы должны понять, что СССР будет поддерживать Афганистан». На самом деле это означало что-то большее. Сепаратисты в провинции Белуджистан получили поддержку в своих попытках отделиться от Пакистана. КГБ и афганская разведка (KHAD) вели подрывные операции по отношению к Исламабаду, стараясь посеять зерна сопротивления правительству Зия-уль-Хака, а афганские истребители нарушали воздушное пространство Пакистана, атакуя цели моджахедов.
Андропов и Громыко отдавали себе отчет, что Пакистан создает базу для афганского сопротивления. Без внешней базы движение сопротивления не удержалось бы. Администрация Рейгана также понимала это и выделяла миллиарды на помощь, при условии, что Зия-уль-Хак не будет отказывать в убежище моджахедам.
Пакистанский президент с неудовольствием воспринял угрозы Москвы и холодно парировал эти слова. «Пакистан искренне стремится сохранить дружеские отношения с Афганистаном и Советским Союзом и старается обрести мирное политическое решение афганской проблемы», — заявил он. Пакистанский генерал был недоверчив. Каспар Уайнбергер и Уильям Кейси связались с Зия-уль-Хаком после его возвращения из Москвы. Кейси предложил сделать все, чтобы помочь Пакистану. Генерал по-прежнему играл роль посредника.
В конце 1982 года Билл Кларк предложил Совету национальной безопасности определить стратегию Рейгана по отношению к Москве и подготовить секретную директиву, которую подписал бы президент. Сделать это было непросто. С 1945 года очередная администрация пробовала объявлять о собственной политике. Однако с 1950 года американской внешней политикой руководили предпосылки и директивы, содержащиеся в документе, подписанном Гарри Трумэном в том же году, под названием «NSC-68». Автором основного текста того документа был Пауль Нитзе, который в то время заменил Джорджа Кеннана как руководителя аппарата по делам политики в Государственном департаменте.
«NSC-68» опирался на три принципа, которые должны были надолго лечь в основу американской внешней политики. Он предвосхищал упорную борьбу между Востоком и Западом и постоянство военной угрозы с советской стороны. Учитывая эту реальность, американская политика за рубежом будет в основном заключаться в реагировании и обороне. Она опиралась на принцип, изложенный в памятной статье Кеннана «Источники развития Советов», в которой он писал, что «долговременное терпеливое, однако решительное и бдительное ограничение советских устремлений к экспансии» приведет в конце концов к фундаментальным изменениям в советской системе, в итоге уменьшит угрозу для Запада. В семидесятые годы очередная администрация развивала эту упрощенную версию ограничения, прибавляла к ней многочисленные «приманки», в надежде, что Советы изменят свою политику. Но похоже, это мало влияло на действия Кремля на международной арене.
Рейган и его главные советники не разделяли большинства принципов доктрины «ограничения». Те проблемы, которые создавал Советский Союз, не удавалось решить с помощью «моделирования поведения», потому что они были сутью советской системы. Рейган инстинктивно стремился перехватить стратегическую инициативу, он не хотел оказаться в положении, в котором емy пришлось бы только пассивно реагировать, необходимо было изменить характер и масштабы сотрудничества сверхдержав. Особая концентрация внимания на количественном увеличении вооружений была выгодна Советскому Союзу. Члены американской администрации стремились увеличить эту гонку, включив туда экономику и технологию. Ричард Пайпс письменно предлагал включить именно такие концепции в основу политики. Этот документ, к рождению которого также приложили руку сотрудники Совета национальной безопасности, насчитывал всего несколько страниц. Однако он оказался в последующем основополагающим в отношении Рейгана к Советскому Союзу.
Гарвардский историк провел много вечеров в своем небольшом бесцветном кабинете в старом здании президентской администрации, придавая окончательную форму этому архиважному документу. Его работа стала основой «NSDD-75», первой и единственной президентской директивы администрации Рейгана в деле стратегии, целей и устремлений США в отношениях с СССР. И по сей день это один из наиболее охраняемых секретов администрации.
«Директива «NSDD-75» означала разрыв с прошлым, — говорит Пайпс. — Это первый документ, утверждавший, что дело не только в поведении Советского Союза, но и в самой советской системе. Директива четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы с помощью внешнего нажима вполне в наших силах». Стратегической целью Соединенных Штатов стало расшатывание советской системы через использование его внутренних слабостей. Политические подпорки советской системы были слабы и должны подвергнуться испытанию, в надежде, что это станет причиной «свертывания» советского влияния на земном шаре. Предыдущая директива «NSDD-32» подчеркивала заинтересованность США в «свертывании» советской власти в Восточной Европе, но «NSDD-75» делала в этом отношении еще один шаг вперед.
Новый документ был всесторонний, он формулировал политические рецепты и очерченные цели американской политики по многим направлениям. «Мы изо всех сил старались, чтобы в «NSDD-75» выработать план интегрированной политики, охватывающей действия на многих фронтах, — говорил Джон Пойндекстер, участвовавший в создании документа. — Думаю, именно это и было одним из самых успешных аспектов такой политики».
Документ был очень четкий, начинался с «рабочих принципов»:
— США не одобряют существующей сферы влияния СССР за пределами государства и будут стараться уменьшить ее;
— США не будут участвовать в улучшении состояния советской экономики и в то же время сделают все, чтобы ограничить пути, ведущие к этой цели (документ называл здесь прежде всего технологии, кредиты и твердую валюту, зарабатываемую на экспорте энергоносителей);
— США будут искать все возможности, позволяющие уменьшить уровень советского влияния за границей».
Этот базовый документ подтверждал, что стратегия США основана на использовании советских слабостей. «NSDD-75» не уточняла, что мы идем на конфронтацию с Советами во всем. Она лишь предполагала, что мы будем выискивать слабые места и использовать их», — говорит Роберт Макфарлейн.
Самое слабое место представляла советская экономика. Вслед за распоряжением департамента обороны и меморандумом по национальной безопасности 1982 года «NSDD-75» указывала, что с этой поры политика администрации будет направлена на усугубление экономических проблем в надежде вызвать кризис во всей советской системе. «Мы были убеждены, что до сих пор мало обращали внимания на их экономику, во всяком случае как следует не использовали ее в качестве экономического оружия против Советов, — заявил Пойндекстер. — Большинство правительственных чиновников не верило в успех усилий в экономической сфере. Я мог бы процитировать многих чиновников высшего эшелона, считавших, что действия, предпринимаемые США, никоим образом не могут вызвать крушения советской экономики. Я с этим не соглашался. Такое мнение являлось слишком драматичным и ненаучным. Мне кажется, мы в целом выполняли эту директиву. «NSDD» была подписана президентом с определенной целью». Цель — поприжать советскую экономику через ограничение поступлений, а также заставить пойти на большие расходы.
«Рональд Рейган стремился, чтобы вооружение Соединенных Штатов (после долгих лет невнимания к нему), футуристические технологии, связанные с обороной, такие, как СОИ, и экономическая политика по отношению к Москве взаимно дополняли друг друга, — вспоминает Билл Кларк. — По правде говоря, мы хотели вовлечь основные советские ресурсы, чтобы Москва попробовала сравняться в будущем с США, и доказать, что она не имеет шансов в технологическом соревновании». В прошлом считалось, что технологическое преимущество может быть использовано для противопоставления количественному перевесу Советов на поле битвы. Администрация Рейгана решила пойти дальше. Благодаря навязыванию гонки в технологиях, американское преимущество могло стать успешным оружием.
В конце 1982 года президент проиграл весьма существенное голосование в конгрессе по вопросу о выделении средств на ракеты MX. В этом не было ничего нового: в 1981–1982 годах Пентагон предложил три основные модели новых межконтинентальных баллистических ракет, конгресс отклонил все три. «Закончилось тем, что мы не смонтировали ни одной наземной ракеты», — вспоминает Макфарлейн. Вскоре после проигранного голосования по MX адмирал Джон Пойндекстер связался с Макфарлейном. Пойндекстер, с отличием закончивший морскую Академию и одаренный быстрым, научным мышлением, предложил администрации вариант создания и даже внедрения системы стратегической обороны. Эта идея прорастала в Белом доме с начала 1981 года, когда генерал Дэниэль Грэхем, начальник группы, называемой «Воздушная граница», встретился с президентом и сотрудниками Совета национальной безопасности. Прошло довольно детальное обсуждение, за которым, однако, не последовало никакого действия.
