В эпилоге поэт (или его подражатель) объясняет, что он «некий месх», является уроженцем небольшого городка Рустави, откуда и происходит его прозвище. В легенде содержатся дополнительные сведения, что бард получил образование в Афинах, потом много путешествовал по Азии, затем занимал пост казначея при царице Тамар, в которую он страстно влюбился:
Ослепленный взор безумца к ней стремится поневоле.
Сердце, сделавшись миджнуром, в отдаленном бродит поле.
Пусть она спасет мне душу, предавая плотской боли!
Именно после того, как царица пренебрегла его чувствами, Руставели решил уйти от мирской жизни и закончить свои дни в монастыре Креста в Иерусалиме, где его изображение и появилось на фреске. Приведенная легенда, напоминающая известный шекспировский вопрос, привела к тому, что ряд исследователей высказывал сомнение в реальности Руставели и точной датировке его жизни. В частности, доктор Я. Едличка, который перевел поэму Руставели на чешский язык, считал, что «Пролог» и «Эпилог» были написаны гораздо позже, чем сама поэма «Витязь в тигровой шкуре».
Вопреки всем предположениям значение поэмы и ее влияние на грузинскую культуру невозможно преуменьшить. Поэму Руставели несколько раз переводили на русский (первым переводчиком был К. Бальмонт), три раза на французский, а также на английский, немецкий, испанский, итальянский, венгерский, чешский, армянский и японский. Редко встречается такое проницательное, глубокое и яркое поэтическое видение мира, кажется, Вселенная почти готова исчезнуть в первобытном хаосе, но великое созидательное дыхание поэта преломляет хаос в четкую гармонию.
Высокий стиль поэмы очевиден с первых строк, в которых поэт обращается к всемогущему Богу:
Великий Боже, господин и царь вселенной,
Воздающий по заслугам неразумной твари бренной,
Повелитель горних стражей,
Свет души неизреченной,
Укрепи во мне желанье послужить любви нетленной!
Важно отметить, что Бог у Руставели всемогущ и вездесущ, хотя в тексте и отсутствуют упоминания о Святой Троиие или о других христианских символах. В заключительных строках поэмы Руставели пишет:
«Амираш-Дареджани» воспевал Мосэ Хонели,
Прочитав «Абдул-Мессию», вспоминаем мы Шавтели,
«Диларпта» пел Тмогвели, сожигаемый огнем,
Тариэла — Руставели, горько плачущий о нем.
Поэт воспевает не обычную плотскую страсть, а тот культ любви, о котором писали платоники. Во имя этой любви рыцари сражались за своих дам, а трубадуры и другие выразители куртуазной любви слагали свои песни, сгорая от сладкого отчаяния.
В то время как его поэма представляет собой отражение грузинского героического времени, для места действия Руставели выбирает экзотическую обстановку сказочной Аравии. Он пишет во вступлении, что сюжет поэмы он взял из старой легенды:
Эта повесть из Ирана, занесенная давно,
По рукам людей катилась, как жемчужное зерно.
Спеть ее грузинским складом было мне лишь суждено.
Далее рассказывается, как Ростеван, «царь от Бога, царь счастливый», отдает трон своей дочери Тинатин. Подобный факт имел место и в действительности; известно, что грузинский правитель Георгий III отрекся от престола в пользу Тамар, своей дочери (фото 74, л, рис. 48).
Рис. 48. Дама с единорогом. Деталь миниатюры из рукописи Н1665. Институт рукописей, Тбилиси. XV в.
Во дворце устраивают пышный пир, потом охоту, во время которой правитель и его свита видят витязя, одетого в тигровую шкуру, он сидит около реки и горюет. Не получив ответ на свое приветствие, Ростеван повелевает схватить незнакомца и привести его к нему силой. Но тот вскакивает, убивает своих противников и исчезает, испугав всех окружающих.
Услышав о произошедшем, царица Тинатин призывает влюбленного в нее Автандила, главнокомандующего царской армии, и умоляет его отправиться на поиски незнакомца, пообещав ему выйти за него замуж, когда тот вернется.
После долгих и утомительных странствий Автандил наталкивается на таинственного человека в пещере на пустынном берегу реки. Встреча двух героев очень трогательна, вскоре они становятся друзьями. Человека в шкуре тигра зовут Тариэлом, он рассказывает Автандилу свою трагическую историю. Оказывается, он принц и военачальник индийского царя, обрученный с прекрасной Нестан-Дареджан, дочерью своего повелителя.
По наущению Нестан Тариэл убил ее первого жениха, хорезмийского царевича, чтобы избавить Нестан от брака с нелюбимым и защитить индийский трон от чужеземца. После того как Тариэла оклеветали, а Нестан-Дареджан была уведена из дворца по приказу ее тетки, колдуньи Давар, Тариэл покинул Индию и отправился на поиски своей возлюбленной, оплакивая свою печальную участь.
Автандил утешает Тариэла и клянется навсегда оставаться его преданным другом. Отметим, что идеалы преданности и дружбы являются лейтмотивом поэмы Руставели. Автандил возвращается в Аравию, чтобы сообщить Тинатин о своем открытии, и затем два друга снова отправляются на поиски Нестан-Дареджан.
После множества приключений Автандил наконец нападает на след принцессы, которая томится в отдаленной крепости в земле каджей или демонов, за их царевича ее принуждают выйти замуж.
С помощью третьего героя, царя Нурадин-Фри-дона, два рыцаря собирают армию, осаждают замок и освобождают принцессу. После этого следует пир сначала во дворце Фридона, затем в Аравии при дворе правителя Ростевана, а затем в Индии. Тариэл и Нестан-Дареджан восходят на трон своих предков в Индии, а Автандил и Тинатин успешно правят в арабском царстве.
Круг интересов поэта оказался необычайно широким, он связан с мастерством подачи политических и юридических вопросов, знакомого с придворной жизнью и церемониалом, а также сумевшего проникнуть и в тонкости искусства ведения войны. Он может ярко изобразить разгул морской стихии, переполненные города и оживленные порты, торговлю его жителей.
Руставели знаком и с древней греческой философией, астрономией и астрологией, поэзией своего персидского современника Низами Гянджеви (1141–1209).
По содержанию поэма Руставели соответствует законам феодальной системы, кодексу рыцарской любви, верности сюзерену. Поэт ярко описывает мельчайшие движения человеческой души. Используя красочные образы, он вызывает искреннее восхищение своим мастерством.
Соловей, считал я розу утешительницей взора,
Но в разлуке, став вороной, ныне сел на кучу сора.
Даже сегодня встречается множество грузинских крестьян, которые знают поэму целиком наизусть, они цитируют ее так же легко, как и персидские жители воспроизводят стихи Хафиза или Саади. Традиционно в приданое любой уважающей себя грузинской невесты входит экземпляр «Вепхистка-осани». Независимо от того, одобряла православная церковь или нет ту мораль, которую проповедовал Руставели, она полностью соответствовала грузинскому национальному характеру.
Рис. 49. Одежда грузинских благородных дам. XII–XIII в.
Как и некоторые другие великие поэты, Руставели не избегал возможностей использовать гротескный юмор, даже пафос, доведенный до высокой степени, который еще более усиливает общий успех от его шедевра. Так, скажем, описано, как Автандил вынужден притворяться влюбленным в Фатьму-хатун, приютившую Нестан-Дареджан в сказочном городе Гуланшаро (рис. 49). Думая о своей возлюбленной, прекрасной Тинатин, Автандил размышляет:
Тяжело мне, бог свидетель, о любви писать моей!
Что, однако, мне поделать, если нет пределов ей?
В сердце черные ресницы проникают все сильней,
Не лишай меня рассудка, помоги и пожалей!
Сгорая от желания, госпожа Фатьма не считается ни с какими условностями. Поэтому Руставели язвительно высказывается:
Не чета вороне роза! Непристойна эта связь,
Соловей и тот над розой не певал, воспламенясь.
Все дурное и бесплодно и противно, словно грязь.
Руставели можно считать мастером версификации. Он писал особым шестнадцатисложным размером шаири, состоящим из четырех строк со смежной рифмовкой: а: а:а: а. Подобная рифмовка требовала определенного мастерства, особенно при богатой рифме, где совпадали два или даже три последних слога в строке, а не только последний слог, как в большинстве случаев организуется английская рифма.
В результате монгольских, персидских и турецких вторжений и непрятия церковью древнейшие списки поэмы не дошли до нас. Самые ранние полные копии, некоторые из которых иллюстрированы в стиле персидских миниатюр, датируются началом XVII в. Недавние исследования, проведенные сотрудниками Института рукописей, позволили выявить фрагменты поэмы в рукописях XVI в., обнаруженных под крышками переплетов томов в городской библиотеке Ахалцихе.
