Ознакомительная версия.
Коренные жители гибли и в результате вторжений иноземных захватчиков (набегов Алтын-ханов, а затем и джунгар в Саяно-Алтае вплоть до начала XVIII века, калмыков и тех же джунгар в Западной Сибири до середины XVIII века, а также казахов и каракалпаков вплоть до XIX века; на северо-востоке Сибири в конце XVII века начались и в течение следующего столетия продолжались набеги независимых тогда чукчей на юкагиров). Вооруженные силы России, включавшие и отряды коренных жителей, были еще не в состоянии обеспечить надежную защиту границ, что приводило к многочисленным случаям гибели коренного населения – сибирских татар (в том числе барабинцев, телеутов и других), разнородного населения Приенисейского края и Кузнецкой земли, бурят и «конных тунгусов», а также юкагиров и других – от рук иноземцев.
Страницы сибирских документов донесли до нас много таких фактов. Общее число потерь, связанных с вторжениями иноземцев, также весьма приблизительно, можно определить для татар в 1,5 тысячи, населения Приенисейского края в 1,5–2 тысячи, бурят и конных тунгусов в 0,8–1 тысячу, юкагиров в несколько сот человек. Всего же в результате таких вторжений погибло от 4 до 5 тысяч человек из числа коренного населения, что сравнимо с числом погибших от рук русских людей.
В течение большей части XVIII века и всего XIX века коренное население было наконец избавлено от потерь, связанных с боевыми действиями, а угроза иноземных вторжений была в основном ликвидирована. Потери такого рода стали известны уже в XX веке. Призванные на тыловые работы во время Первой мировой войны коренные жители в основном оставались в Сибири и работали на заводах, фабриках, железных дорогах, в шахтах и т. д. Участия в боевых действиях они не принимали и число погибших не выходило за рамки производственного травматизма, характерного для довоенного времени, когда многие из них работали на золотых приисках, угольных копях и т. п. В годы Гражданской войны боевые действия на территории Сибири были очень быстротечны и коренного населения почти не коснулись, что показала демографическая Всероссийская перепись 1920 года. Тем не менее именно к этому времени относится факт массовой единовременной гибели коренных жителей – второй по числу погибших в истории Сибири, когда в ходе подавления антисоветского восстания под руководством П. Лубкова в окрестностях города Мариинска в бою было убито около 400 сибирских татар (по данным сводок частей особого назначения). Самая же тяжелая ситуация сложилась в годы Великой Отечественной войны. Призывы в действующую армию касались уже большинства коренных жителей, и тысячи мужчин на несколько лет были оторваны от семей. Боевые потери коренного населения Сибири были так же высоки, как и потери остального населения СССР, проживавшего на не оккупированной врагом территории и давшего армии максимальное число мужчин. Лишения военного времени, серьезные трудности с продовольственным обеспечением в тылу и связанная с этим повышенная смертность также негативно сказывались на численности населения.
К сожалению, мы до сих пор не имеем конкретных цифр боевых потерь и смертности в тылу среди коренного населения в годы войны. Поэтому динамику его численности можно проследить лишь по косвенным данным, сравнивая сведения последней предвоенной переписи 1939 года и первой послевоенной 1959-го. Так, в 1939 году в Сибири (без народов Дальнего Востока и северо-востока) насчитывалось 689,6 тысяч человек коренного населения, а в 1959-м – 690,8 тысяч (без тувинцев). За эти 20 лет совокупное население выросло всего на 1,2 тысячи человек, а численность подавляющего большинства народов (кроме бурят) упала. Так, ненцев стало меньше на 1,3 тысячи человек, селькупов на 2,1 тысячи, эвенков на 5,6 тысяч человек, эвенов на 700 человек, алтайцев на 4 тысячи, шорцев на 1,4 тысячи, хакасов на 3,8 тысяч, кетов на 300 человек, якутов на 9,8 тысяч62 (по другим данным, якутов с 1939 по 1946 год стало меньше на 20,3 тысячи человек)63. Большинство названных народов от переписи 1926 года до переписи 1939-го и затем после переписи 1959-го, т. е. в мирные годы, показывали, в основном, рост своей численности. Причинами чрезвычайно низкого совокупного прироста за 20 лет с 1939 по 1959 год, а также падения за это время абсолютной численности большинства отдельных народов можно считать главным образом высокие потери на полях боев и очень тяжелые условия жизни в тылу в годы войны. В качестве подтверждения данной посылки можно сослаться на пример тувинцев – народа, вошедшего в состав СССР только в 1944 году и в меньшей степени ощутившего тяготы войны: их численность за эти же 20 лет выросла с 62 тысяч человек до 99,9 тысяч, т. е. более чем на треть64. Таким образом, эта война явно стала причиной крупнейшего за четыре столетия уменьшения численности коренного населения Сибири.
Видимо, война была и одной из важнейших причин отмеченного Т. Армстронгом замедления роста численности северных народов с 1926 по 1959 годы, когда она выросла только на 8 %, при среднем росте населения по стране 20 %65. Наряду с другими факторами, в первую очередь широкими процессами ассимиляции, на которых акцентировал внимание Т. Армстронг, нужно помнить и о высоких потерях коренного населения в годы войны. Сильное же отставание коренного населения Сибири от общесоюзных темпов роста в эти годы следует объяснять также и тем, что в 1939–1945 годы в состав СССР вошли новые территории с многочисленным населением, что дало заметный прирост численности к 1959 году по сравнению с 1926-м. Но уверенно можно заявлять, что если когда-либо будет проведено специальное исследование динамики численности именно довоенного населения СССР (например, какой-то группы, проживавшей на его территории в 1938 году) за тот же период, то мы получим приблизительно такие же цифры, как и для коренного населения Сибири.
В последние годы рядом исследователей высказывались также мнения, что социально-экономические изменения, происходившие в нашей стране в 20–30-е годы XX века, негативно сказались на динамике численности коренного населения Сибири. Так, уменьшение числа якутов на 2,6 тысяч человек с 1926 по 1939 год объясняется исключительно ломкой традиционной формы их хозяйства в ходе коллективизации в деревне, сокращение численности бурят на 12 тысяч человек за тот же период – последствиями репрессий и разделением территории Бурят-Монгольской АССР в 1937 году на несколько частей, а падение численности хакасов с 1926 по 1936 год на 5 тысяч человек – массовой принудительной коллективизацией в национальной деревне66. Не подвергая сомнению вероятность потерь численности коренного населения в результате действия указанных факторов, следует напомнить, что одновременно с этим действовал целый комплекс причин и иного рода, не связанных с прямым изъятием людей из воспроизводства населения (гибель, пребывание в заключении и т. д.). Например, В.А. Кышпанаков, охарактеризовавший указанное выше уменьшение числа хакасов (исключая переселения в Туву и другие районы) как прямую его убыль, приводит данные, из которых видно, что с 1936 по 1939 год, т. е. всего за три года, хакасов стало больше на 5,5 тысяч человек, и в результате за такой невероятно короткий по демографическим понятиям срок убыль, копившаяся в течение десяти лет, вдруг была компенсирована и даже превзойдена67. Ввиду этого требуется более детальное изучение демографических процессов в нашей стране в 10-50-е годы XX века. О реальной сложности их в указанное время в Сибири может говорить и такой парадоксальный на первый взгляд факт, как заметный рост численности бурят с 1939 по 1959 год (с 225 тысяч до 253 тысяч человек) на фоне отмеченного сильного ее падения у всех остальных народов Сибири (кроме тувинцев – в силу названных выше причин).
Миграции и угоны
Одним из важных факторов, влиявших на колебания численности применительно к отдельным районам Сибири, были внутрисибирские миграции коренного населения, а также уходы за пределы границ России и насильственные угоны со стороны иноземных захватчиков. Если уходы и угоны населения за пределы русских границ имели место в основном в XVII – начале XVIII века, то миграции продолжали существенно влиять на динамику численности и позже.
К моменту прихода русских в Сибирь лишь незначительная часть ее жителей вела оседлый образ жизни. Большинство же населения было кочевым, совершавшим либо сезонные переходы, либо мигрировавшим достаточно далеко в поисках новых кормовых или охотничье-промысловых угодий. Особенно широкие миграции на огромных пространствах Восточной и части Западной Сибири в XVII–XIX веках совершали тунгусы. Переселения в заметных масштабах в это время известны также у татар, манси, селькупов, якутов, части бурят. Сибирские татары, например, с берегов Ишима и Тобола доходили, вероятно, до Чулыма и Енисея. После того как в 1703 году джунгары увели кыргызов со Среднего Енисея и степи Хакасско-Минусинской котловины оказались свободными, туда сразу же хлынуло население из соседних таежных районов и русских ясачных волостей, скрывавшееся там от кыргызских набегов. Сюда переселились качинцы, аринцы, ястынцы, сагайцы, кызыльцы и другие племенные группировки, составившие затем ядро хакасского народа. В районах Красноярска и на правобережье Енисея уменьшилось количество населения в ясачных волостях. Однако естественный приросту оставшегося коренного населения был так велик, что уже в начале XIX века их число стало прежним. Среди качинцев в Красноярском округе, например, в 1826 году только ясачных людей арийского происхождения насчитывалось уже 41 хозяйство. В то же время в Минусинском округе среди качинцев было 125 аринских хозяйств68; численность же качинцев и кызыльцев составила около 40 тысяч человек, а всего коренного населения там вместе с Ачинским округом в 1897 году было 89 705 человек69, т. е. минимум в 4 раза больше, чем в конце XVII века. Одной из причин уменьшения численности тунгусского населения в Якутской области и Иркутской губернии были его переселения на запад и юг. Так, к 1897 году, со времени ревизии 1859 года, численность тунгусского населения в соседней Енисейской губернии увеличилась на 10%, а в Забайкальской области с 1840 по 1897 год – на 125,7 %. Еще, видимо, к XVII веку тунгусы в своем движении на запад достигли Енисея и в дальнейшем появились на реках Таз, Худосей и Поколкы. «Ревизия 1859 г. застает там по р. Сыму в области остяков уже целый род тунгусов, нигде более не встречавшийся»70. В течение XIX века несколько тысяч кузнецких телеутов переселились на Алтай.
Ознакомительная версия.
