«Адмирал Сервера» и «Эспанья» были лишены маневра, так как находились на ремонте в доке, но все же пытались огнем артиллерии поддержать республиканцев. Мятежники решили прибегнуть ко лжи. От имени мадридского министерства ВМФ они обратились по радио к командиру «Серверы» Феррагуту с приказом капитулировать, чтобы избежать «еще большего кровопролития». Доверчивый офицер выкинул белый флаг и начал переговоры о сдаче, требуя сохранить жизни своей команде. Фашисты обещали это, но как только крейсер капитулировал, Феррагут и большая часть матросов были расстреляны. 22 июля уже огнем с захваченного крейсера был принужден к сдаче линкор «Эспанья». Двадцать пять матросов были повешены на мачтах.
20 июля начался мятеж в городе Виго. Капитан Карреро во главе роты пьяных солдат вышел на центральную площадь и объявил военное положение. В ответ собравшаяся толпа закричала: «Предатель!». Солдаты открыли беспорядочный огонь, убив 30 безоружных человек. Как и в других городах стали строиться баррикады, защитники которых не располагали никаким оружием, кроме охотничьих берданок. 21 июля мятежники пошли в атаку, а штурмовая гвардия, совершив предательство, нанесла удар с тыла. К 25 июля все было кончено.
Героической страницей народного сопротивления мятежникам стали события в небольшом галисийском городке Туй. Еще 18 июля там была создана народная хунта обороны, которая арестовала подозрительных офицеров и с помощью карабинеров организовала колонну бойцов в три тысячи человек (имевших, правда, только 200 винтовок). К рабочим присоединился и отряд морской пехоты. Вокруг Туя были вырыты окопы (укрепление фронта было крайне редким событием в начальный период гражданской войны). 26–29 июля город подвергся ожесточенным атакам мятежников. Когда кончились патроны, часть республиканцев смогла перейти португальскую границу, но была выдана мятежникам диктаторским режимом Салазара.
Овладев Галисией, путчисты залили ее кровью. В Ла-Корунье было казнено более 7 тысяч человек, в Эль-Ферроле уже не хватало места на кладбище. С захватом Галисии под контролем «Директора» Молы образовались единая территория (1/4 часть Испании), имевшая порты, через которые могла поддерживаться связь с внешним миром.
В планах путчистов особое значение придавалось Леванту, т. е. средиземноморскому побережью Испании от Каталонии на севере до Андалусии на юге. При захвате этой части страны Мадрид и Барселона были бы обречены.
Гарнизон Валенсии считался «Директором» «надежным». Очень удобным для путча было и расположение казарм: они как бы опоясывали город со всех сторон. Правда, игру сильно испортили фалангисты, захватившие, как мы уже упоминали, 11 июля городскую радиостанцию и фактически предупредившие о скором начале мятежа. Поэтому, когда он вспыхнул, Народный фронт в Валенсии был начеку. В тот же день в городе была объявлена всеобщая забастовка. В оружейных магазинах и богатых кварталах были проведены обыски, в результате которых удалось изъять несколько сот винтовок. Вооружившись ими, рабочая милиция заняла мосты, общественные здания и оцепила казармы пехотного и кавалерийского полков. По призыву коммунистов к Валенсии подошли тысячи крестьян с охотничьими ружьями. Но оружия все-таки не хватало. 20 июля рабочие захватили казарму интендантских войск, но там оказалось только несколько карабинов. Войска в Валенсии так и не решились выйти на улицу, особенно, когда стало ясно, что гражданская гвардия их не поддержит. Таким образом, мятеж в Валенсии фактически не состоялся. Когда рабочая милиция под угрозой штурма заняла все казармы гарнизона, выяснилось, что в некоторых из них многие солдаты были арестованы офицерами за отказ участвовать в мятеже. Победившие левые направили в Мадрид и Астурию тысячи винтовок.
По примеру Валенсии остался верным республике весь Левант. Только в городах Альбасете и Теруэль власть захватили примкнувшие к путчистам гражданские гвардейцы. Но уже 26 июля прибывшая из Валенсии колонна восстановила республику в Альбасете. 180 бойцов милиции и гражданской гвардии города Кастельон двинулись на штурм лежащего в горной, труднодоступной местности Теруэля. По пути гражданская гвардия перешла на сторону мятежников и расстреляла шедших с ней юношей из Кастельона. Теруэль остался в руках путчистов и позднее стал испанским Сталинградом: именно там шли наиболее жестокие городские бои гражданские войны.
Очень важным для республики было то обстоятельство, что сохранило верность присяге командование основной военно-морской базы республики — Картахены. Именно этот порт стал впоследствии основным пунктом назначения доставлявшихся в республиканскую Испанию советских военных грузов.
Итак, 17–20 июля вся Испания стала ареной жестоких боев, предательства и героизма. Но все же главным был только один вопрос: на чьей стороне будут два основных города страны — Мадрид и Барселона.
Уже к началу мятежа коммунисты и социалисты Мадрида держали свои боевые дружины в полной боевой готовности. Специальные пикеты вели наблюдение за воинскими частями.
План мятежников состоял в том, чтобы поднять воинские части на окраинах города и, захватив столичный аэродром «Куатро Вьентес» («Четыре ветра») двинуться в центр, где к тому времени должны были восстать казармы Ла-Монтанья (там находился командующий силами путчистов генерал Фанхуль). Казармы Ла-Монтанья были расположены на вершине крутого холма и были окружены прочными стенами, за которыми находились тысячи солдат и офицеров. Одновременно с выступлением военных штурмовые группы фалангистов на автомашинах должны были беспорядочной стрельбой сеять панику на улицах Мадрида и в случае успеха совместно с гражданской гвардией захватить радиостанцию и здание правительства.
18 июля в казармы Ла-Монтанья были введены курсанты Толедской пехотной академии и несколько сотен вооруженных фалангистов. 19 июля после полудня в Ла-Монтанью прибыл командующий мятежниками генерал Фанхуль, который объявил Мадрид на военном положении и взял на себя командование I-м столичным военным округом. Но войска все же побоялись покинуть казармы, ожидая подхода путчистов с окраин, где мятеж начался 20 июля в 4 часа тридцать минут утра. В 5 часов утра артиллерийский полк в пригороде Хетафе открыл огонь по аэродрому «Куатро Вьентос», но подоспевшие на помощь авиаторам бойцы рабочей милиции за полчаса взяли казармы артиллеристов. К тому времени у рабочих было оружие, которое выдал им на свой страх и риск, по собственной инициативе подполковник Родриго Хиль, начальник артиллерийского склада. Хотя при этом выявилась и неприятная вещь: обнаруженные народной милицией 45 тысяч винтовок оказались без затворов, которые были заранее вывезены мятежниками в казармы Ла-Монтанья.
Взяв Хетафе, милиция совместно с военнослужащими ВВС отправилась на штурм казарм в мадридском пригороде Карабанчель, в которых находился другой главарь мятежников генерал Гарсиа дела Эрран. На этот раз в дело пошла захваченная артиллерия, и ее огонь прямой наводкой заставил солдат сдаться. Они убили де ла Эррана, который сам хотел расстрелять за непокорность некоторых военнослужащих.
А в это время казармы Ла-Монтанья уже были окружены плотным кольцом народа, хотя только немногие из собравшихся были вооружены. Генерал Фанхуль не располагал радиосвязью и телефоном, поэтому он подавал де ла Эррану световые сигналы с призывами о помощи, не зная, что их адресат уже мертв. Не было и никаких признаков подхода к городу с севера частей генерала Молы.
20 июля в 5 часов утра Фанхулю был передан ультиматум с требованием сложить оружие в течение часа. Генерал отказался и в атаку пошли бойцы милиции с одними карабинами наперевес. Их встретил плотный ружейно-пулеметный огонь и, оставив у стен казармы много убитых и раненых, волна атакующих откатилась назад. Тогда на подмогу прибыли два 75-мм и два 155-мм орудия. Чтобы создать у осажденных впечатление, что пушек больше, артиллеристы постоянно меняли позиции. За боем наблюдала толпа восторженных мадридцев, оживленно комментировавших ход сражения. Это был какой-то народный праздник: лилось рекой вино, раздавались раскаты смеха, сопровождавшие каждое удачное попадание. С крыш соседних с казармой домов солдат призывали сложить оружие, так как их воинские части формально уже были распущены декретом правительства.
В 9 часов утра мятежникам был направлен еще один ультиматум, который был передан парламентером вышедшему ему навстречу полковнику. На это раз путчистам давалось 20 минут, после чего предполагалось начать бомбардировку казарм с воздуха. Полковник ответил, что жребий уже брошен и пути назад нет. На Ла-Монтанью было сброшено несколько бомб малого калибра. Это сломило дух осажденных, среди которых начались распри. Те военнослужащие, что были за капитуляцию, вывесили белые флаги. Но сдаваться хотели не все 1364 человека из Ла-Монтаньи и когда народная милиция, увидев белые флаги, попыталась приблизиться к казарме, ее встретили выстрелами. Решив, что путчисты устроили хладнокровную бойню, разъяренные милиционеры снова вызвали авиацию. Затем через пробитые в фасаде казармы бреши внутрь ворвались верные республике гражданские гвардейцы и рабочие. Многие солдаты и офицеры были убиты на месте. Едва не линчевали и раненого осколком Фанхуля. В 12 часов дня над Ла-Монтаньей развивался трехцветный республиканский флаг.
