«Почему бы к площади Пик не примкнуть улицам Патриотизма, Храбрости, 10 августа и др.? Не естественно ли было бы с площади Революции вступать на улицу Конституции, которая приводила бы к улице Счастья?»
«Я бы жаждал, — говорит автор проекта, — чтобы все, что природа, добродетель и свобода имеют наиболее великого и возвышенного, послужило для наименования улиц, которые приводили бы к площади „Верховновластия народа“ или к площади „Санкюлотов!“».
Комиссия, выразителем мнений которой являлся Грегуар, была сперва озабочена урегулированием повсеместного стремления к переименованиям. Но вскоре она утонула в массе ходатайств этого рода: шесть тысяч населенных мест требовали перемены их названий, причем большая часть предлагаемых новых наименований являлись продуктом самой необузданной фантазии.
Многие из этих перемен оказались, конечно, лишь мимолетными. Большинству республиканских наименований суждено было исчезнуть уже во время термидорской реакции, известное число их отменил, со своей стороны, Бонапарт после 18 брюмера; а те немногие, которые избегли консульского гонения, исчезли окончательно в 1814 году. Королевским указом от 8 июля этого года были вновь обязательно восстановлены все топографические названия, существовавшие до 1790 г.[218]
Для характеристики этого любопытного проявления «республиканского невроза» довольно привести несколько примеров.
После того как святые были изъяты из календаря, казалось, было вполне последовательным и логичным упразднение их и в качестве уличных патронов. Естественно было заменить их наименованиями, более подходившими к современному режиму. Город Сен-Дени именуется Франсиада; Сен-Жангу, в Бургоньи, становится Жувансом; из Сен-Клу (Св. Клавдий) делается просто Клу (гвоздь).
В департаменте Ламанш, город Сен-Ло превращается в Скалу Свободы; Сен-Жермен ле Виконт — в Жермен на Сене; город «Святой-Матери-Церкви» делается «Матерью Свободной»; Сен-Пьенс, по простому созвучию, превращается в Сапиенцу. Во многих департаментах кстати и некстати начинают злоупотреблять всеми тремя членами республиканского девиза. В Коррезе появилось по крайней мере пять или шесть селений, называвшихся «Братствами».
По всей Франции из конца в конец вырастают «Свободные долы», «Вольные долины», «берега» и «горы».
Иные селения принимают и совершенно новые, иногда очень несуразные имена. «Сен-Жан де Бурнэ» превращается в «Парусину»; Сент-Элоа, близ Невера, в Лоа (закон); Сен-Леонар (предместье Анжера) переделывается ни с того ни с сего в «Цукаты» (фрукты в сахаре); Сен-До (Saint-Dau) по созвучию преобразился в «Опоясанный водой» (Ceint d'Eau).
В Париже, отбросив слово «сен», значащее «святой», стали называть улицы просто: улица Антуан, Онорэ, Рох, Марсо, Жермен и т. д. Город Сен-Мало в течении одного года два раза менял название. Сначала он назвал себя «Победой монтаньяров», — это имя было предложено ему комиссаром Комитета общественного спасения Жюльеном, который собрал всех жителей и заставил их поклясться в том, что они отвечают республике за порт и за город. Для большего торжества и подъема духа он отправился к главным городским воротам и там приказал при себе изобразить на них новое городское имя. Но немного позже город Гранвилль, отразивший неприятеля, принял тоже имя «Победы». Тогда, во избежание недоразумений, Сен-Мало стал называться Порт-Мало.
Сосед Сен-Мало, Сен-Серван, не желая отставать, тотчас заменил свое имя Портом-Солидор.[219]
Упразднение дворянства (19 июня 1790 г.) должно было не только повлечь за собой отмену всех титулов: «герцога»,[220] «графа», «виконта» и т. д., но и названий, напоминающих время феодализма, как-то например: «замок» и т. п.; сообразно этому изменялись и все подобные наименования городов и селений.
22 сентября 1792 г. были отменены, считавшиеся еще до того конституционными, титулы «короля», «королевы» и «дофина», и в соответствии с этим снова преобразовались названия городов, улиц и площадей, в которые входили эти титулы.
25 октября Гарди, депутат департамента Морбигал, возбудил перед Конвентом вопрос о переименовании города Порт-Луи в Порт-Равенства; Конвент уважил его просьбу и поручил Законодательному комитету изменить названия и всех других городов, портов и публичных мест, поддерживающих воспоминание о падшем режиме.[221]
Слово «Гора», вошедшее во время революции в наименование некоторых селений, служило далеко не всегда характеристикой топографической неровности,[222] а бывало чаще знаком уважения со стороны жителей к господствовавшей в Конвенте крайней левой партии.[223]
Город Монморанси, где Руссо написал свой знаменитый трактат о воспитании («Эмиля»), декретом от 8 брюмера второго года переименован в «Эмиля». В 1813 г. ему возвращено его первоначальное наименование, которое, после непродолжительной замены его вновь, во время реставрации, именем Энгиэнь, окончательно было утверждено за ним в 1832 г.
Многие из селений принимали наименования в память героев древности, знаменитых писателей и славных современников.
Так, село Мэдон просило разрешения назваться Рабелэ; замок Вильгельма в Эндре стал именоваться замком Вильгельма Тесля.
Имена Вольтера, Руссо, Марата, Лепелтье, Сен-Жюста, Мунье, Бара и др. стали названиями многих населенных пунктов.
Не менее 25–30 селений назвались «Маратом», или «Маратами»; у иных имя Марата соединялось с другими и получались составные наименования, как например, Мон-Марат, Кастель-Марат, Марат-Сюр-Оаз и т. п.
Жан-Жак Руссо пользовался особенным почетом в Сенском департаменте, в Нижних Пиренеях и в Оазе, где не забывались также и имена Бара и Лепелтье.
10 брюмера II-го года граждане селения Рис предстали в огромном числе перед Конвентом со знаменами, крестами, кадилами, чашами и иными принадлежностями католического культа. Они заявили от имени всех жителей этого селения, подписи которых были приложены в конце петиции, что они, после серьезного размышления, пришли к убеждению в бесполезности церковного прихода в их округе, и что им это учреждение кажется даже опасным для успехов просвещения. По этим основаниям они требовали, чтобы местечко Рис, расположенное в округе Корбёйль, в департаменте Сены-и-Оазы, именовалось впредь «Брутом», и чтобы отныне в селении «Брут» не было вовсе духовенства.
5 фримера того же года представитель Конвента Кутюрьё писал из Этампа: «Граждане селения Шамарант ходатайствуют об изменении названия их местечка; принимая во внимание, что оно получило настоящее имя от прежнего своего владельца, раньше же называлось Бон, я, сообразно сему, окрестил его именем „Бон-ля-Коммюн“… Так как прежде широко распространенные названия: „король“, „королева“, „Людовик“, „Антуанетта“ и др. утратили ныне свое обаяние, и так как ходатайства о таких переименованиях поступают беспрерывно, то я постановил для общего руководства, что слово „Людовик“ должно впредь заменяться словом „искренний“, слово „король“ — „свободой“, „королева“ — Юлией, а Антуанетта — Софией».
Жители одной деревни в департаменте Сены и Марны, «Гинь-Распутная» просили, и довольно основательно, переименовать их местечко в Гинь-Либр. Непристойное прозвание было дано этой деревне вследствие особенной услужливости и покорности, с которой во времена прежних войн ее обитатели встречали победителей и подчинялись им.
Этой репутацией и прозвищем деревня Гинь пользовалась исстари; еще поэт Ренар писал о ней в таком роде:
Мы в Гинь пошли гулять,
Прозванье коей Блядь.
Ныне эта деревня известна под именем Гинь-Рабютэн, хотя род Рабютэнов никогда не владел здесь никакими поместьями.
По словам ученого исследователя Люлье, слово Рабютэн было принято исключительно по созвучию с прежней непристойной кличкой (Rabutin — la putin).
В 1793 и 1794 гг. Конвент дал тоже некоторым городам в наказание за недостаточно современный образ мыслей позорящие наименования. В числе их Тулон и Лион лишились своих старинных, освященных веками названий.
Барра предложил вовсе лишить имени город Марсель за его гнусные преступления, и с тех пор стал писать свои грозные постановления, адресуя их «городу без имени». В силу естественного сокращения Марсель вскоре превратился в город «Безымянный».[224]
В Вандее перемены названий довольно часто испрашивались городами, боровшимися против роялистов, союзников англичан.
Так, Фонтенэ-ле-Конт просил переименования в Фонтенэ-Народный; Сен-Жиль-сюр-Ви, доблестно сопротивлявшийся шайкам мятежников, назвался Портом-Верным, а остров Ре превратился в Монтань-Иль-Республиканский. Было изменено название и самого департамента. Жители, оставшиеся верными республике и принесшие ей большие жертвы, чувствуя, что имя Вандеи было «омерзительно всем республиканцам», просили через Мерлин де Тьонвиля «чести» именоваться гражданами департамента Ванже (Отомщенного). Такое переименование, конечно, не способствовало успокоению местных умов.
