Последней из дочерей Ингигерд вышла замуж Анна. В 1044 г. в первый раз к ней прибыли сваты от французского короля Генриха. Но Ярослав Мудрый им отказал, полагая, что данный брак не несет Руси никакой выгоды – Франция была слишком далеко, да и положение Генриха I было не слишком прочным. К тому же он был старше невесты на 19 лет, до этого был женат и имел взрослого сына. Однако в 1048 г. в Киев вновь прибыли французские посланцы во главе с епископом Готье, которому удалось убедить Ярослава Мудрого в том, что данный брачный союз будет полезен и Руси и Франции. В итоге с большой свитой и богатым приданым Анна была отправлена в далекую страну. Ее свадьба с Генрихом состоялась 19 мая 1051 г. В следующем году в королевской семье появился сын Филипп, именно он смог унаследовать отцовский трон и основал династию.[346]
Исследователи, изучавшие французские источники XI в., обнаружили, что Анна по образованию и культурному уровню была много выше Генриха I, который даже не умел подписываться и ставил крестик под важными документами, поэтому во многих делах она заменяла супруга. Было найдено письмо Римского папы Николая II к королеве Анне, датированное 1059 г., с такими строками: «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, дошел до наших ушей, и с великой радостью слышали мы, что вы выполняете в этом очень христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом».[347]
Подписи Анны под документами, сделанные иногда латинскими буквами, иногда кириллицей, говорят о том, что она знала несколько языков. Славянскому, судя по всему, она обучила сына и некоторых представителей знати. Поэтому привезенное ею во Францию Евангелие на славянском языке стало на долгие годы священной реликвией для французских королей. На нем в г. Реймсе они давали клятву верности своей стране.[348]
Майоликовые плитки из развалин храмов в Белгороде (около Киева). Раскопки В.В. Хвойки
После смерти мужа в 1060 г. Анна стала опекуншей малолетнего сына и некоторое время правила вместе с ним. Потом она основала в Саилисе монастырь св. Валентина и постриглась в нем. Однако влюбленный в нее граф Рауль де Крепи и Валуа выкрал ее оттуда и сделал своей супругой, хотя в это время был официально женат. Этот брак произвел большой переполох во французском обществе, поскольку Анну все очень уважали и считали исключительно благочестивой женщиной. Почему королева ответила на чувства графа, нам неизвестно, может быть, она хотела оградить сына от сильного соперника, ведь Рауль возглавлял оппозицию против ее супруга и то же самое он мог сделать и против ее юного сына. С графом Анна прожила более 10 лет, до самой его смерти в 1074 г. Потом она вернулась в монастырь и вскоре умерла. В ХVII в. в Саилисе ей был установлен памятник. Так французы отметили ее большой вклад в историю своей страны.[349]
Таким образом, совершенно очевидно, что три дочери Ингигерд стали достойными женами, а потом и матерями известнейших европейских монархов, правивших в Норвегии, Венгрии и Франции. Это породнило киевских князей с крупнейшими королевскими династиями Европы. Несомненно, что в этом была большая заслуга не столько Ярослава Мудрого, сколько его жены Ингигерд, сумевшей дать дочерям хорошее воспитание и образование и с помощью обширных родственных связей и опыта в международных делах выгодно выдать замуж.
Не менее удачно выбрала княгиня и жен для сыновей. Первым женился пасынок Илья (сын первой жены Ярослава Мудрого, правивший в Новгороде). По предположению исследователей, его женой стала датская принцесса Эстрид, сестра могущественного короля Кнута Великого, правившего с 1016 г. в Англии, с 1019 г. еще и в Дании, а с 1028 г. еще и в Норвегии. Когда в 1035 г. он умер, то освободились сразу три престола. Родство с ним было очень выгодно для Ярослава Мудрого, но Илья рано умер, и Эстрид вернулась на родину, где вновь вышла замуж.[350]
В источниках, к сожалению, не сохранилось никаких данных о происхождении супруги старшего сына Ингигерд Владимира. Известно лишь, что ее звали Александра и что она родила двух сыновей: Ростислава и Ярополка. После ранней смерти отца оба превратились в князей-изгоев. Ростиславу пришлось с оружием в руках добывать себе княжение в Тмутаракани. Александра осталась в Новгороде и была похоронена в Софийском соборе. Сколько ей было в это время лет – неизвестно. Судя по тому, что старший сын Владимира Ростислав отправился добывать для себя княжение в Тмутаракань, напрашивается предположение, что его мать имела отношение к этому городу, т. е. могла быть дочерью Мстислава Тмутараканского. Вопрос о ее браке со старшим Ярославичем мог быть решен во время соперничества их отцов и раздела страны на две части.
Второй сын Ингигерд Изяслав, как уже сообщалось, женился на сестре польского короля Казимира Гертруде, исключительно властной и энергичной женщине, оставившей заметный след в русской истории (ей будет посвящен отдельный очерк).
Третий Ярославич, Святослав, сначала женился на некоей Киликии или Кикилии (вероятно, искаженное латинское имя Цецилия). Происхождение ее неизвестно, но она явно не была славянкой. (В Византии был город Киликия.) После смерти Киликии Святослав женился на немецкой принцессе Оде, внучатой племяннице германского императора Генриха IV. Сделано это было для усиления позиций в борьбе за великокняжеский престол с братьями.
Четвертый сын Всеволод в 1046 г. стал мужем византийской принцессы Марии, дочери императора Константина IX Мономаха. В середине XI в. этот брак уже был не столь важен для Руси, как в X в. (когда страна только формировалась, а Византия была одной из могущественных держав), но в целом позволял расширить и укрепить торговые контакты между двумя странами.
Самые младшие Ярославичи Игорь и Вячеслав также выбрали себе в жены иностранок – немецких принцесс, которые, впрочем, особо яркого следа на Руси не оставили,[351] поскольку княгини рано умерли.
Таким образом, можно сделать вывод, что заслугой Ингигерд было существенное расширение международных контактов Древнерусского государства с помощью браков своих детей; тесные родственные связи были установлены с правителями Швеции, Норвегии, Дании, Англии, Венгрии, Польши, Франции, германскими государствами, Византией и другими странами. Это позволило наладить торговые связи и сделать культурный обмен между странами более интенсивным и плодотворным. Славянский язык звучал при многих европейских королевских дворах. Русь стала не только равноправным членом единого европейского дома, но и заняла в нем ведущую позицию. Этому не помешал даже постепенный распад государства на отдельные княжества, начавшийся при Ярославичах и ставший неизбежным к концу XII в. Традиции установления родственных связей с представителями европейских королевских домов поддерживались и при внуках, и при правнуках Ингигерд, но уже не столь ярко выражались.
Последний вопрос, который следует рассмотреть в рамках данной темы, это – взаимоотношения Ингигерд с Ярославом Мудрым. Важно определить, насколько правдиво они были отражены в исландской саге «Гнилая кожа» и почему Ингигерд оказалась похороненной в Новгороде.
В целом брак шведской принцессы и русского князя следует признать удачным, поскольку в результате него появились на свет 6 сыновей и 4 или 5 дочерей. Но переезд Ингигерд в конце жизни в Новгород заставляет задуматься о том, что в ее взаимоотношениях с мужем не все было гладко. Как выяснили антропологи, у Ярослава Мудрого в старости был очень плохой характер из-за многочисленных болезней и трудностей в передвижении. Его бурные вспышки гнева и раздражительности, видимо, осложняли семейную жизнь. К тому же князь постарался окончательно лишить Новгород столичных функций и превратить Киев в главный город страны. Для этого он возвел в нем много величественных построек, в том числе митрополичий Софийский собор. В итоге Киев превратился в религиозную столицу, отодвинув Новгород на второй план. Вполне вероятно, что шведской принцессе это не понравилось, поскольку северная столица находилась рядом с ее родиной и жить в ней для нее было удобнее и привычнее; именно это недовольство и могло быть отражено в исландской саге, повествующей о непонравившихся Ингигерд постройках мужа.
Майоликовые плитки из раскопок в Киевской Софии. Раскопки 1952 г.
Чтобы поднять престиж Новгорода, княгиня, видимо, решила вместе со старшим сыном возвести в нем не менее величественный собор, чем в Киеве. Как известно, в городе был деревянный Софийский собор, но уже достаточно ветхий. К тому же во время постройки нового каменного храма он сгорел.
Согласно данным летописей, Новгородская София начала строиться в 1045 г. по указанию Владимира Ярославича. Поэтому в нем в западной части были устроены просторные хоры, похожие на дворцовые палаты. Там могли размещаться не только все члены великокняжеской семьи, но и книжные богатства, церковная утварь и даже казна. С двух сторон собор украшали открытые двухэтажные галереи, по которым можно было прогуливаться после службы. В целом пропорции новгородского храма были схожи с киевским, правда, главок было только 6, но центральный барабан был на 2 метра выше киевского. Таким способом новгородские строители, возможно, хотели показать, что, хотя их храм и не митрополичий, но главнее киевского. Как отметили историки архитектуры, в облике Новгородской Софии оказались соединенными черты достаточно изысканной византийской архитектуры с мощными, суровыми и лаконичными особенностями романского стиля, характерного для построек северной Европы.[352]
