Ознакомительная версия.
Зато обстоятельства новой службы, надо полагать, производили на Трубецкого гнетущее впечатление.
Прежде всего, до 1570 года опричники во главе с государем нанесли несколько страшных ударов по высшим аристократическим родам. Федор Михайлович не мог не чувствовать, что люди, подобные ему по социальному положению, оказались в крайне небезопасной ситуации. И главными их врагами стали те самые опричные лидеры, с кем теперь ему предстояло служить бок о бок. Не заработать бы недоброжелателей с обеих сторон…
Кроме того, до 1570 года в опричнину старались не допускать княжат. Да, там была титулованная знать «второго разбора»: Вяземские, Хворостинины, Охлябинины, Гвоздевы. Но всё это не его полета птицы, тут и сравнивать невозможно, — настолько велика дистанция! Были высокородные бояре: Плещеевы (коих разогнали и частично казнили), Колычевы-Умные (эти тоже испытали на себе опалу), Салтыковы, Бутурлины. Те, кто пережил «смену руководства», остались в небольшом числе. К тому же ни один из перечисленных родов также не добирал до «породы» князей Трубецких. Пожалуй, единственным служилым аристократом, приближавшимся к Федору Михайловичу по степени знатности, можно считать князя Василия Ивановича Темкина-Ростовского. Причем именно приближавшегося, но не достигавшего. Однако Темкин для опричной службы стал своего рода исключением…{205}
Иначе говоря, тут не с кем тягаться Гедиминовичу.
Зато как неприятно наблюдать в тесном приближении к самому государю нескольких худородных выдвиженцев! Ни княжатам, ни старинным боярским родам они не ровня, для Трубецкого же — попросту никто. А стоят высоко. Кое-кто воеводствует, какие-то псы шелудивые даже сидят рядом с людьми в опричной Думе и рассуждают о великих делах! Да сидеть-то с ними по соседству — не выйдет ли из того поруха чести?
Земщина в среднем своем слое и нижнем, в гуще, так сказать, ничем не превосходила Опричный двор Ивана IV. Здесь и там оказались служильцы примерно одного уровня родовитости. Но если взглянуть на тех, кто составил высший «ярус» обеих иерархий, на «начальных людей», то здесь соотношение складывалось явно не в пользу опричнины. Земские «столпы» принадлежали к числу знатнейших семейств, а опричные до 1570 года такой кровью похвастаться не могли.
Вот и выходит: «повышение»-то, конечно, повышение… но только среди фигур, заведомо уступающих по происхождению. Так велика ли честь?
Федор Михайлович для опричнины — случайный человек. Он оказался необходим опричной военной системе в качестве опытного вождя, полное превосходство которого оспорить невозможно. Некому! Но была ли сама опричная военная система необходима князю Трубецкому? Вот уж вряд ли.
Когда Федора Михайловича «рекрутировали» на опричную службу, лишь одно могло подсластить ему горькую пилюлю: тогда же на «укрепление командных кадров» Иван IV перебросил из земщины целую коллекцию высокородных аристократов. Среди них — исключительно опытный полководец, талантливый тактик князь В. И. Барбашин да еще несколько знатнейших людей страны, так или иначе связанных со Старицким удельным домом.{206}
Все они попали в опричнину как кур в ощип…
Но теперь ему хоть не скучно: есть возможность пообщаться с людьми, равными по «отечеству».
Разумеется, ни к каким карательным операциям и палаческим заданиям Федора Михайловича не привлекали. Источники не донесли до наших дней ни единого свидетельства подобного рода. Не для того, надо полагать, понадобился князь монарху… С подобными делами справлялись люди попроще да и пониже званием.
Падение опричнины, в противоположность судьбам многих других опричников, не разрушила карьеру Федора Михайловича. Князь Трубецкой не перестал получать высшие армейские посты. Как первый «дворовый» воевода Федор Михайлович участвовал в победоносном зимнем походе 1572/73 года, когда была взята ливонская крепость Пайда. Другой победоносный поход — на ливонские города и замки, захваченные тогда во множестве (лето 1577 года), — князь также провел на должности первого «дворового» воеводы{207}. Перед началом большого вторжения передовые части русской армии совершили стремительный рейд от Пскова в глубь вражеской территории. Командовал ими в этой наступательной операции бывший опричник князь Трубецкой.
Занимая столь высокие посты, он автоматически входил в состав высшего командования полевой армии, ее штаба. А значит, делил с царем и другими высшими воеводами славу этих побед.
Смерть Ивана IV никак не сказалась на статусе полководца: уже в мае 1584 года он возглавляет армию, вышедшую «на берег… для прихода крымского царя»; два года спустя Федор Михайлович отправился первым воеводой в Новгород Великий.
Он еще успел поучаствовать в большой войне со шведами, разразившейся при государе Федоре Ивановиче. То, что когда-то потерял, проиграв Ливонскую войну, царь Иван IV, постарался вернуть его сын. Часть утраченных русских территорий возвратить ему удалось. Боевые действия начались зимой 1589/90 года. Князь Ф. М. Трубецкой вышел вместе с государем и всей армией во главе полка правой руки. Он был при взятии Яма, Ивангорода и Копорья. В зимнем походе 1591–1592 годов на Выборг его вновь расписали первым воеводой полка правой руки{208}. Тогда наша армия изрядно разорила шведские уезды под Выборгом и Корелой. Последний поход князя Трубецкого состоялся весной 1593 года — его опять отправили «на берег» начальствовать над полком правой руки. В серпуховской поход царя Бориса Федоровича (1598–1605 гг.) князя Ф. М. Трубецкого уже не взяли, видимо, по возрастным причинам, и дали скорее почетную, нежели боевую задачу — отвечать за готовность к осаде «старого каменного города» в Москве (1598).{209}
Имя старого воеводы пребывает на первом месте в боярских списках 1588–1589 и 7098 (1589/1590) годов. Он судит местнические суды, участвует в дипломатических приемах{210}. При государях Федоре Ивановиче и Борисе Федоровиче князь Ф. М. Трубецкой пользуется большим почетом, уважением и немалым влиянием. Он являлся придворным сторонником партии Годуновых (несмотря на некоторые размолвки с ними), и скорее всего этим объясняется новая победа рода князей Трубецких над «ровней» — князьями Булгаковыми-Голицыными в крупном местническом деле. На закате судьбы князь Трубецкой не утратил высокого положения. Никакая опала или военное поражение не омрачили последних лет полководца.
Умер Федор Михайлович уже в преклонном по понятиям того времени возрасте — около шестидесяти пяти лет. Это произошло в январе или феврале 1602 года.
По сведениям В. Б. Кобрина, он похоронен «в своем родовом гнезде Трубчевске».{211}
Английский дипломат Джильс Флетчер, посетивший Московское государство в конце 80х годах XVI столетия, перечислил четырех главных воевод русской армии того времени; среди них и князь Ф. М. Трубецкой. К нему относится следующая оценка, данная Флетчером всей четверке: «Они знатны родом, но не отличаются никакими особенными качествами…»{212} Оценка эта, думается, объективна: в данном случае Флетчер выполнял функцию сборщика важных сведений, а не публициста-хулителя России. Для него важнее было исполнить разведывательную службу, и военная система России весьма интересовала британца… Несколькими строками ниже английский дипломат отмечает выдающиеся способности другого русского полководца — князя Дмитрия Ивановича Хворостинина. Да и в самой ремарке о четырех главнейших военачальниках России он делает некоторое исключение, говоря о дарованиях князя Ивана Михайловича Глинского. Судя по фактам военной карьеры князя Трубецкого, Флетчер был недалек от истины: за Федором Михайловичем, как руководителем самостоятельных полевых соединений, не числится серьезных боевых успехов. Как, впрочем, и поражений. Одно можно сказать точно: на протяжении несколько десятилетий честной службы этот человек побывал как один из главных воевод в трех больших успешных походах, руководил гарнизонами значительных крепостей, ни от какого неприятеля не бегал с позором, ничего не сдал врагам.
Он просто сделал на своем веку много добротной военной работы.
Среди прочего поработать пришлось и в опричнине. Около двух с половиной лет провел князь Трубецкой на опричной службе. И для него это был не столь уж значительный эпизод где-то в середине очень длинной службы трем государям московским…
Не пройди Федор Михайлович опричную полосу, надо полагать, судьба высокородного аристократа сложилась бы примерно так же.
Его притча проста: князь получил от рождения роль, которую до самой смерти старался исполнять, как следует. Ему это удалось, и он достоин уважения. Опричнина обтекла Трубецкого, как вода обтекает навощенный камень.
Ознакомительная версия.
