В боях с монголами Александр участия не принимал, в это время он сам оказался в очень тяжелой ситуации. Как мы помним, с ослаблением Руси активизировались ее западные соперники, надеявшиеся теперь расширить свои владения. Главный союзник Новгорода и Пскова, владимирское княжество, было разгромлено и прийти на помощь не могло.
Первыми удар нанесли шведы, конфликтовавшие с русскими из-за финских земель. Летом 1240 года довольно большая флотилия вошла в Неву, «хотяче всприяти Ладогу… и Новъгород и всю область Новгородьскую» – то есть, если верить хронике, шведам одной Финляндии было уже мало.
Впрочем, в преданиях о шведском походе и Невской битве немало легендарного. Многие авторы, пользуясь позднейшими источниками, пишут о том, что десантом командовал сам ярл Биргер, тогдашний правитель Швеции, которого Александр якобы ранил в поединке («възложи печать на лице острым своим копием»), однако этого произойти никак не могло, поскольку ярл Биргер в это время находился дома и ни в каких экспедициях не участвовал. Судя по всему, инициатором агрессии был шведский епископ, собравший отряд из скандинавских воинов и финнов (летопись поминает кроме «свеев» еще «мурман, и сумь, и емь»).
Двадцатилетний новгородский князь со своей маленькой дружиной и новгородским ополчением атаковал вражеский лагерь внезапно, что и стало залогом победы. Произошла жестокая сеча, о размерах которой можно судить по летописному упоминанию о новгородских потерях: пало двадцать «мужей», то есть людей именитых; простых ратников должно было погибнуть больше, но в любом случае счет шел максимум на сотни.
Застигнутый врасплох неприятель был разбит. Хроника сообщает, что пал епископ и какой-то воевода с нешведским именем Спиридон (или так послышалось летописцу). По-видимому, враг был сильно потрепан, но не полностью разгромлен, поскольку в ночь после боя шведы смогли похоронить своих убитых, знатных покойников погрузили на две ладьи и лишь затем «посрамлени отъидоша».
Большая историческая слава, доставшаяся Александру за сравнительно небольшой бой, объяснялась тем, что в эту печальную для Руси пору других побед не было, и юный новгородский князь спас честь русского оружия. За сражение на Неве он получил почетное прозвание Невского – правда, не от современников, а от потомков.
Дальнейшее поведение новгородцев выглядит черной неблагодарностью: в тот же самый год они прогнали Александра с княжения. Это была обычная, много раз повторявшаяся история. Входя в силу, всякий князь пытался увеличить свою власть над Новгородом – и наталкивался на сопротивление местной элиты, ревниво охранявшей свои права. В мирное время нужда в военном вожде отпадала, и Новгород мог себе позволить с ним расстаться.
Последующее развитие событий тоже было вполне традиционным. Очень скоро над северо-западной Русью вновь нависла беда, и практичные новгородцы как ни в чем не бывало опять стали просить великого князя Ярослава прислать к ним боевитого сына.
На сей раз опасность была еще острее. Влившись в мощный Тевтонский орден, братья-меченосцы окрепли и осмелели. Они без труда захватили Псков, посадив туда наместником своего ставленника, но не удовлетворились этим и стали занимать новгородские волости. Их отряды появлялись уже неподалеку от самого Великого Новгорода.
Обиженный Александр не хотел идти воевать, и Ярослав сначала предложил республике другого своего сына, Андрея, но новгородцы требовали Невского и в конце концов тот повиновался воле отца. «В лето 6749 (1241 г.) приде Олександр князь в Новъгород, и ради быша новгородци», – сообщает летопись.
Действовал Александр со своей всегдашней решительностью. Отбил у немцев захваченные пограничные крепости, а затем взял и Псков, давшийся ему нелегко и не сразу – понадобилось ждать подкреплений, которые привел брат Андрей.
Теперь пришлось иметь дело с основными силами Ордена, собравшего для генерального сражения немалое войско.
Битва состоялась 5 апреля 1242 года на поверхности Чудского озера, куда Александр отступил («въспятися»), по-видимому намеренно, выманивая рыцарей в их тяжелых доспехах на весенний лед. Но лед выдержал, и бой сначала складывался не в пользу русских: немцы «прошибошася свиньею сквозь полк, и бысть сеча ту велика». В «Житии Александра Невского» (80-е годы XIII века) говорится, что «не бе видети леду, покры бо ся кровию». Тем не менее новгородцы выстояли, а обходной маневр Александра решил исход дела. Меченосцы бежали семь верст, преследуемые и избиваемые.
Размеры армий, участвовавших в Ледовом побоище, и число потерь являются предметом ожесточенных споров между историками. Советские авторы, склонные преувеличивать масштаб и значение этой битвы, писали, что немцев вместе с их финскими союзниками насчитывалось десять и даже двенадцать тысяч, а новгородско-владимирская рать состояла из пятнадцати или семнадцати тысяч воинов. Однако это маловероятно. Разбитый в пух и прах Орден, согласно ливонской хронике, лишился только двадцати шести рыцарей (из них шесть попали в плен). Наша летопись, вряд ли склонная преуменьшать потери противника, говорит, что немцев пало четыреста и «чюди бещисла», пленных же взято пятьдесят – маловато для сокрушительной победы над десятитысячным войском и долгого преследования. Вероятно, на Чудском озере сошлись не двадцать пять и не тридцать тысяч человек, а в несколько раз меньше.
В 1245 году Александру Невскому довелось защитить Новгород еще раз, теперь от литовского вождя Миндовга. Князь опять одержал победу, не менее трудную и не менее славную, чем предыдущие, однако она не вызвала интереса у российских историков. История как наука сформировалась у нас во времена, когда словосочетание «война с литовцами» не воспринималось как нечто серьезное или интересное. А между тем, полководческий талант Александра в этой кампании был явлен во всем блеске.
Миндовг захватил города Бежецк и Торопец – бывшие владения Александрова деда Мстислава Удатного. Невский пришел из Новгорода и нанес неприятелю поражение, причем битва, по-видимому, была значительной: согласно летописи, у литовцев было убито «боле восьми» князей. После этого Александр пошел дальше с одной личной дружиной, отпустив новгородцев домой – очевидно, те считали, что, отбив нападение, свою задачу выполнили. Но князю хотелось дать агрессивному соседу урок, который тот нескоро забудет. Александр догнал отступающего врага близ озера Жизца и добил: «не упусти их ни мужа». Невскому и этого показалось мало. С «малой дружиной» он напал на еще один литовский отряд под Усвятом – «и ту ему бог поможе, и тех изби». После череды поражений литовцы на несколько лет оставили пограничные новгородские земли в покое, чего и добивался Александр.
На этом, в двадцать четыре года, его полководческая карьера заканчивается. Если в противоборстве с Западом главным оружием Александра Ярославича был меч, то в своей восточной политике он будет пользоваться методами исключительно дипломатическими, и очень эффективно. (Кстати говоря, святой Александр считается еще и покровителем российской дипломатии, что справедливо.)
На следующий год после литовской войны в далеком Каракоруме скончался Ярослав Всеволодович, которому, согласно еще не окончательно упраздненной старинной традиции «лествичного права», должен был наследовать не сын, а младший брат Святослав Всеволодович.
Русские традиции однако теперь мало что значили – требовался ханский ярлык, и напористые сыновья Ярослава не собирались уступать дяде владимирский стол без борьбы. Двое – Александр и Андрей – поступили умно: поехали в Орду. Их младший, совсем юный брат Михаил по прозвищу Хоробрит (Храбрец), княживший в маленькой и незначительной Москве, пошел напролом. Он попросту выгнал Святослава, очевидно, не обладавшего авторитетом и силой, из столицы и уселся на его место, однако в следующем году сложил свою отчаянную голову в бою с литовцами, которые хоть больше и не трогали Новгородчину, но продолжали беспокоить другие русские области.
Изгнанный Святослав помчался жаловаться на племянников к хану, но Александр с Андреем давно уже находились там и сумели добиться расположения Бату. Дядя остался ни с чем.
Кажется, вначале Бату-хан больше благоволил Андрею. Тот получил владимирское великое княжение, Александру же достался звучный, но обесцененный титул великого князя киевского. В опустошенный Киев Невский даже не поехал, остался на севере.
Андрей Ярославич, заняв престол, повел себя независимо. Он женился на дочери Даниила Галицкого, сохранившего автономность и имевшего сильное войско. В ханскую ставку Андрей ездить отказывался. Вероятно, он рассчитывал выступить против Орды в союзе с тестем.
