Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века

Ознакомительная версия.

Комментировать эти пассажи нужды нет. Здесь и так все ясно. Это даже не экстремизм, как пишет Капченко, это — паранойя.

Исторические источники рассказывают, что в Древней Азии мудрецы советовали правителям: если хочешь сделать много дел, делай их по очереди. Из оставшегося письменного сталинского наследия (включая маргиналии на полях прочитанных им почти 20 тысяч книг) невозможно заключить, знал ли он это изречение. Но действовал генсек в точном соответствии с этой максимой.

Двигаясь по пути сосредоточения в своих руках абсолютной власти, Сталин вначале, в 20-годы, выиграл все политические битвы у своих партийных и политических оппонентов. Затем, на рубеже 20—30-х годов, развязав кампанию по раскулачиванию, сломил классовую волю своего, как он считал, основного врага на тот момент — крестьянства.

Но был на российском политическом поле еще один фактор, с которым на пути к единоличной власти Сталин не мог не столкнуться — армия. С военными Сталин расправился еще более беспощадно, нежели с крестьянством.

Дискуссии о причинах сталинских репрессий по отношению к военным, по-видимому, не прекратятся никогда. Абсолютное большинство пишущих на эту тему, но в особенности зарубежные историки и публицисты, считают, что за «чисткой» армейских кадров в 30-е годы стояло неуемное стремление Сталина к укреплению личной власти. Думаю, что этот элемент действительно имел место. Однако только ли об утолении личных амбиций шла речь? Вопрос непростой. Тем не менее, на мой взгляд, действия Сталина в этом аспекте поддаются рациональному анализу.

Обозначенный в заголовке параграфа термин («Большой террор») широко используется в сталиниане. Но автор этой броской фразы живет не в России. В применении к сталинским репрессиям второй половины 30-х годов ее впервые ввел в употребление в 1968 году сотрудник британских спецслужб, бывший коммунист, а потом ярый антисоветчик, Роберт Конквест, опубликовавший книгу «Большой террор: сталинские чистки тридцатых годов». По его собственному признанию, никаких архивных документов по этой проблеме он никогда не видел, а в своей книге целиком базировался на докладе Н. Хрущева 1956 года «О культе личности Сталина и его последствиях» и российских публицистических материалах.

Признаюсь, довольно долгое время на позициях хрущевского доклада стоял и я. В опубликованной мною в 2010 году книге «Сталин. “Посредственность”, изменившая мир»{117} я, в частности, даже высказал суждение, что сталинские репрессии командных кадров РККА в 1930-е годы были основной причиной поражения Красной Армии в боях с вермахтом летом 1941 года. «Америки» я здесь не открывал. И в отечественной, и в мировой сталиниане, начиная с 1960-х годов, такой вывод является общим местом.

По свидетельству, например, К. Симонова, такой точки зрения придерживался и один из ближайших военных сподвижников Сталина, маршал А. Василевский, другие российские военные. Так считал и сам Симонов.

Однако уже после публикации книжки мою уверенность в правильности этого вывода поколебали многочисленные отзывы со стороны читателей. Но в особенности реакция людей, прошедших войну.

Так, весной 2011 года я получил письмо фронтовика С.М. Шишкина, который не соглашался с моим вышеприведенным выводом.

Сергей Михайлович (г. р. 1923) был призван в армию в июне 1941 года, после начала Великой Отечественной войны, но на фронт попал не сразу. Имевший за плечами высшее образование, он был направлен на курсы артиллерийских командиров и начал войну в январе 1942 года под Сталинградом командиром взвода артиллерийской разведки, а закончил в Берлине командиром гаубичной батареи.

Прочтя страницы моей книжки, посвященные репрессиям командных кадров РККА в 1930-е годы, ветеран войны высказал несогласие с моим тезисом о том, что чистка РККА была полностью неоправданной. То есть, он так же, как и я, категорически осуждал методы, с помощью которых Сталин эту чистку осуществил (расстрелы и заключение в тюрьмы и концлагеря сотен и тысяч командиров РККА, бесчеловечное преследование их родителей, жен, детей). Но что касается существа дела, Сергей Михайлович высказался так:

«Сталин правильно начал в 1930-е годы заменять кадровый состав РККА. Он готовил Армию к совсем новой войне, которая надвигалась на Россию. Неудачные действия командования армии в Финской войне только утвердили его в этом решении. Но обстоятельства не позволили ему осуществить задуманное полностью. Сталину не хватило для этого всего года полтора-два. И он был вынужден завершить задуманное уже в ходе Великой Отечественной войны. Я, — писал мой корреспондент, — сравнивая 1941 и 1945 годы, являюсь живым свидетелем того, как кардинально изменилось профессиональное умение офицеров».

Суждение старого фронтовика подвигло меня вернуться к этой теме, и в том числе — продолжить работу в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) и Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), в доступе не только к фондам Сталина и Молотова. В результате выяснилось, что, во-первых, в ходе «чисток» репрессиям были подвергнуты не «десятки тысяч» краскомов, как долгие годы утверждали российские и зарубежные публицисты и историки, а на порядок меньше. А во-вторых, я, как мне кажется, понял подлинную причину того, почему Сталин во второй половине 30-х гг., практически перед Великой Отечественной войной, принял решение почти полностью заменить командный состав РККА сверху донизу.

Судя по имеющимся на сегодняшний день документам и материалам, толчком к идее о необходимости реорганизации РККА и репрессиям в отношении красных командиров в 1930-х годах послужили не особенности личного характера Сталина (хотя на форму материализации этих двух процессов эти последние оказали огромное влияние), а диктат сложившихся уникальных исторических обстоятельств.

После Версальского мирного договора 1919 года, завершившего Первую мировую войну, международная обстановка в Европе выстраивалась таким образом, что к концу 1920-х годов Германия стала неумолимо двигаться к восстановлению своего, разоренного Антантой в 1914—1918 годах, экономического и военного потенциала и нашла себе союзника в лице фашистского режима Б. Муссолини в Италии. Наблюдая за этим неумолимым движением, европейские демократии (Англия и Франция), в желании отвести от себя угрозу военного столкновения с набиравшим силу европейским фашизмом, стремились канализировать эту угрозу на Восток, в сторону, как им казалось, слабой и разоренной Гражданской войной Советской России (СССР).

Однако эту угрозу углядело для себя и политическое руководство СССР, и прежде всего генеральный секретарь ЦК РКП(б) И. Сталин, который к этому времени все активнее концентрировал в своих руках реальные бразды управления страной и обратил свое внимание на состояние своих вооруженных сил. Как сразу же выяснилось, ничего обнадеживающего он в этом плане обнаружить не смог. Картина, которая предстала перед его глазами, оказалась просто катастрофичной: Вооруженные Силы страны к иноземному нашествию не были готовы.

Чтобы убедиться в этом, генсек инициировал создание специальной Комиссии по изучению боеспособности РККА. В январе 1924 года Комиссия ЦК РКП(б) доложила партийному ареопагу: «Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет. В настоящем виде Красная Армия небоеспособна»{118}. Это был сокрушающий удар по авторитету создателя РККА — Льва Троцкого. Генсек начал готовить ему замену. Выбирать было не из кого, и взор Сталина упал на Фрунзе. Уже в марте 1924 года тот был назначен заместителем председателя Реввоенсовета СССР и наркомвоенмора, в апреле — начальником Штаба РККА, а в январе 1925-го полностью заменил Троцкого на всех военных постах.

Но Фрунзе (1885—1925) за год работы во главе Красной Армии исправить положение не успел. А скорее всего не сумел. Да и как он мог бы на новой, профессиональной, основе реорганизовать Красную Армию, если большая часть его военной деятельности с 1919 по 1922 год была связана с «жестокими мерами по подавлению главных очагов сопротивления местного населения» на Урале и на юге страны, «с массовыми убийствами военнопленных» в Крыму в 1920 году, с «широкомасштабными карательными операциями на Украине» в 1922 году?{119}

В конце декабря 1926 года Сталин вновь ставит вопрос о состоянии подготовки СССР к возможной войне. Исследование поручили начальнику Штаба РККА М. Тухачевскому, который представил на заседание Политбюро ЦК ВКП(б) доклад «Оборона Союза Советских Социалистических Республик», где категорически заявил: «Ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы. Наших скудных материальных боевых мобилизационных ресурсов едва хватит на первый период войны»{120}.

Ознакомительная версия.