— Ты имеешь в виду арабов? — сделал я глупую мину.
— Их ближайших родственников, которых тёмное жречество на Синае превратило в иудеев. А ты больше дурня из себя не строй. Тебе не идёт. Я же тебя насквозь читаю. Каждую твою мысль.
— Это нехорошо, — заметил я.
— Ничего, переживёшь. Понос не прохватит. Лучше следи за тем, что я тебе скажу. Ты прав в том, что два высших сословия «белых богов» относятся к предкам кельтов и к предкам современных германцев, никакой религии и идеологии у примитивного кочевого народа никогда бы не приняли. Она, несомненно, показалась бы им и смешной, и жалкой, и несерьёзной. Но ты забыл об отбросах общества. О низшем сословии рабов по духу, для которых материальные блага и удовольствия являются целью их жизни. Им подавай хоть какую религию и любую идеологию, лишь бы вырваться из того положения, в которое их поставило общество Золотого века.
— Христианство же предполагало равенство всех сословий! — вспомнил я.
— Верно! Посмотри, хоть религия и примитив, сама идея единого Бога смешна. Но сулит она равенство с тремя высшими сословиями, а это надежда прорваться к власти, значит, и к кормушке. Вспомни, древний Рим. Кто первым принял христианство в империи?
— Насколько я помню — рабы.
— Теперь ты понимаешь, почему в Риме развелось больше рабов, чем самих граждан?
— Готовился плацдарм для будущей религии, — сказал я. — Примитивной, не отражающей действительности. Религии, которую с помощью крамешников, из корпуса гибридных аннунаков состряпал из своего племенного верования кочевой искусственно созданный этнос.
— Вот видишь, куда попали зёрна христианской идеологии? В самый центр, туда, куда надо. От рабов христианство передалось первому высшему, а потом произошла подмена. С ней ты уже знаком. А теперь тебе вопрос: скажи мне, зачем нужно было примитивную религию и идеологию навязывать высокоорганизованной расе? Давай отбросим социальные стороны. Остановимся только на биологии.
— Чтобы генетически опустить её до уровня её творцов. Ты только что мне рассказал, как это происходит на примере чужеродной культуры.
— Раз уж ты вспомнил о культуре, то покажи мне этапы этого разрушения.
— Пожалуйста, — посмотрел я в выцветшие глаза хранителя. — Сначала белой расе навязали примитивную чужеродную религию и такую же идеологию. Тех, кто упирался, кто был не согласен, пустили под нож. И процесс, как говорил «наш лучший друг» Горби, пошёл. Примитивная религия и идеология сделали своё дело, планка сознания европейских народов резко упала. Очевидно, чуждая арийскому духу идеология стала воздействовать на коллективное сознание масс, как информационное оружие.
— Не очевидно, а так оно и было, — прервал меня волхв.
— Наверное, это связано с изменениями в ДНК.
— Не наверное, а на самом деле связано. Просто ты не знаешь механизма, — опять подал голос старик.
— Это был первый этап разрушения сознания белой расы. Вторым этапом явилось навязывание европейцам уже не религии и культуры семитов, а культурную традицию негров. В настоящее время и Европа, и Америка находятся под воздействием такой вот инъекции.
— А Россия что, нет? — сверкнул глазами дедушка. — Ты думаешь, у нас мало дураков? Их видимо-невидимо. Всех этих рокеров и рэперов до Москвы раком не переставишь! В их песнях, видите ли, хорошие слова! Слова и впрямь иногда не в бровь, а в глаз, но дело не в них, а в музыкальном оформлении. В том разрушительном фоне, через который они звучат. Частоты смерти, я так это зову.
Несколько секунд старик молчал, потом, посмотрев на меня, сказал:
— Сейчас до тебя дошло, почему нас, русских, так ненавидит Запад? Я тебе всё разжевал.
— Дошло, — улыбнулся я разгорячённому дедушке. — С точки зрения Запада, мы его обманули. Крамешники, в лице гибридных аннунаков-иллюминатов, из прихвостней масонов и деятелей Ватикана, как ни старались, навязать нам генетическое христианство, у них так ничего и не получилось.
— Генетическое христианство, говоришь? — улыбнулся моему термину хранитель. — Неплохо сказано. Ну и что из того, что у них с навязыванием бреда не получилось? Подумаешь? Неужели из-за такого пустяка можно веками ненавидеть?
— Ненависть возникла по другой причине. Христианская идеология на Руси не сработала. Ты только что сам мне доказывал, что мы, русские, только формально христиане, а по сути, те, кем были всегда. Плохо то, что у нас отсутствует ведическое жречество и два других высших сословия.
— Положим, последнего я тебе не говорил.
— А раз мы не «прогнулись» перед их «ноу-хау», — продолжил я, — а приспособили его под себя, то значит, и на генетическом плане остались теми же орианами. Никакого сбоя программ. Хотя шудр в нашем народе развелось огромное количество. И вместе с евреями они сейчас у власти. Так сказать, родственные души: А раз так, то и культурные инъекции в виде роков, рэпов и всяких авангардов, наш народ воспринимает больше, как развлечение, но не как новую традицию. Опять облом. Как тут не возненавидеть русских? Будь я на их месте, я бы сделал то же самое.
Старик замолчал, потом, посмотрев на меня с усмешкой, спросил:
— Ты считаешь «кирпичи» своего понимания? Если считаешь, то сколько их?
— О «кирпичах» я уже и забыл. Или ничего не изменить? Всё взаимосвязано. Тут не «кирпичи», а скорее тропа. Точнее несколько параллельных троп, ведущих к одной цели.
— Верно сказано, — поднялся из-за стола хранитель. — Цель уже видна, недолго осталось. Скоро дотелепаем.
Глава 14.
Русский мат как мантра перекодировки
Через час мы уже были в молодом сухостое. Развернув нарту и утоптав вокруг неё снег, мы взялись за топоры, и вскоре рядом с нами выросла приличная гора сушняка.
— Специально для бани дрова я не готовлю, — бросил дед Чердынцев, укладывая на нарту сухой ствол лиственницы, — чтобы был стимул два раза в неделю ходить в лес. Видишь, тут у меня целая санная дорога. И так каждый год.
— И тебе не лень за два километра возить на себе хворост?
— Это моя тренировка. Иначе ослабнут ноги, — засмеялся дедушка. — Я сейчас в таком возрасте, когда без нагрузки никак. Получаю от жизни только то, что в неё вкладываю. В этом и есть тайна долгожителей. Хотя никакой тайны и нет. Ты должен знать, что обычные люди тратят на жизнь, самое большое, процентов пять своих резервов. Всё остальное остаётся невостребованным. Глупость заключается в том, что, чем старше человек, тем меньше он себя нагружает.
— Но так, наверное, и надо, об этом говорят и врачи, — возразил я. — Всё по науке.
— Наша наука подчиняется, знаешь кому… Здесь опять ловушка. Неужели не понимаешь, они кругом, ловушки для нашего сознания. Пора бы понять: если в научных кругах утверждают, что что-то не полезно, а, наоборот, вредно — значит что-то не так. Когда заканчивается спонтанный потенциал здоровья, надо включить основной — это же так просто. Прямо пропорциональная зависимость. Чем больше тебе лет, тем больше тренируйся или просто работай. Тогда будешь жить. Вспомни своих друзей поморов. Как они живут?
За разговорами, нагрузив нарту, мы взялись за лямки, и вскоре наши дрова оказались у бани.
— Теперь наша задача — их попилить, — показал дедушка на «козёл». — Вот «Дружба-два». Минут через тридцать можно будет растопить нашу баньку.
Действительно, не прошло и получаса, как с дровами было покончено. И растопив печь в бане, мы с довольным видом отправились в нашу избушку.
— Когда нагреется бак, надо будет ходить и сыпать в него снег. Другой воды у нас нет.
— А если воду привезти из озера? — поинтересовался я.
— Экий ты чистоплюй! — засмеялся «старичок-лесовичок». — Неужели ты не знаешь, что снеговая вода самая лучшая. Она и мягкая и очень полезная для кожи. В озере вода жёсткая. Таково свойство всех горных источников. Она хороша только для рыб. Попробуй-ка ею промыть твою шевелюру?
— И твою бороду! — засмеялся я.
— Да, и мою бороду, — невозмутимо ответил дедушка. — Так что нам придётся топить снег дружище, он намного полезнее — это довольно быстро, и нашему разговору такая работа не помешает.
После традиционного чаепития старик Чердынцев сказал:
— Прошлый раз я познакомил тебя с технологией воздействия на сознание человека информационных паразитов. Для колорита я их называю информационными червями. Этой технологии много тысяч лет. Она стара, как мир, но до сих пор работает.
— Ты сказал, что она была создана аннунаками.
— Да я так сказал, потому что другого объяснения нет. Но возможно, что она ещё древнее, потому что полевые паразиты имеют очень сложное устройство. По сути, — это особая форма жизни, которая может существовать либо в эгрегориальных системах, либо в ментальном поле носителей сознания.
