Нельзя было говорить и о том, что стало с этим народом.
«Исчезнувший народ» — такое условное наименование выбрали для тюрков. Даже в Энциклопедии о них не писали. О других народах писали, а о них — нет. Больше того, нарочно подчеркивали, что не тюрки жили на Алтае. Тюрки, мол, вели кочевой образ жизни и были монголоидами, а мифические «алтайцы» и «сибиряки» жили в избах и были европеоидами.
Эти фразы предназначались не для науки, а для тех, кто «руководил наукой».
Главное — археологи доказали первенство Алтая в новом земледелии. В том, которого не было нигде в мире. Доказали не словами, а конкретными находками — плугом. А остальное — мелочи, пережитки прошлого, они наверняка забудутся.
Если на Алтае было «не примитивное, мотыжное, а высокоразвитое, плужное земледелие», то, продолжает свои рассуждения академик Окладников, было и «применение тягловой силы рабочего скота». На сказанное хотелось бы обратить особое внимание. Мысль эта возникла у него после раскопок на берегу реки Унги поселка, исчезнувшего две тысячи лет назад.
Удивительнейшее место!
Во-первых, городище Улан-Бор просуществовало много веков. Во-вторых, там жили еще и ремесленники, которые среди прочего делали жернова для мельниц. Людям было что молоть… Или опять «нет» скажут в Москве?
Около мельницы нашли кувшин с просом. Значит, просо было знакомо «исчезнувшему народу». А просо и рожь, как известно, являлись главными культурами на пашнях кипчаков, их отмечал у людей Аттилы византийский посланник Приск. Это закономерно, природа Южной Сибири такова, что только неприхотливые растения успевали здесь вызреть за короткое и жаркое лето.
Скотоводческо-земледельческий поселок одним фактом своего существования позволяет еще раз усомниться в кочевом образе жизни кипчаков. Рубленые избы! Они говорят за себя сами. Хотя и кочевки были — на отгонные пастбища. И кибитки были, в них летом жили чабаны… Рисунки на скалах подтверждают это.
Из всех животных тюрки отдавали предпочтение, конечно, коню. Его одухотворяли. Нет чище существа на земле, чем конь, нет величественнее. Один только запах его для настоящего мужчины дороже нектара. В тюркском языке сорок (повторю — сорок!) эпитетов, обозначающих только масть коня. Ни один язык в мире не имеет столько.
Значит, наш народ не просто катался верхом.
Конь — это плоть и кровь кипчака, и он платил взаимностью: вывел в степь, открыл ее чарующие просторы. Собственно, жизнь степняка с «гуннских» времен и проходила на коне или рядом с ним. Другой жизни предки не признавали. Лучших коневодов мир не знал.
Специально для своего «конного» образа жизни кипчаки придумали одежду. Шарвар — первые в мире штаны, сапог — первая в мире высокая обувь, удобная для езды на коне. Все это слова, пришедшие с Алтая. Седло со стременами, каблук к сапогу и многое-многое другое появилось на свет потому, что какой-то неугомонный мужчина понял, что, оседлав коня, он лучше увидит мир.
Поэтому «оседлать коня» всегда было священным желанием тюрка.
Городок Улан-Бор удивил археологов и обрядом захоронения. Такой обряд им прежде не встречался.
Издревле тела покойников алтайцы отдавали птицам, небесным посланникам. Люди верили в перерождение души и в вечную жизнь. Потом появилась традиция хоронить тела вместе с предметами, необходимыми для жизни на том свете. Даже самого бедного человека отпускали в мир иной, положив в его могилу хотя бы две стрелы. На всякий случай… На кладбище городища Улан-Бор ничего не нашли. Ни в одной могиле. Ни бусинки, ни простых дешевых украшений. Ничего. Только кости.
Очевидно, люди здесь исповедовали неизвестное науке религиозное воззрение, лишенное культа предмета. Его пытались связать с зороастризмом, с буддизмом, с христианством, с манихейством. Тщетно. Связи не наблюдалось. Налицо была какая-то религия, в чем убеждали и другие, очень интересные находки.
Так, в бассейне Верхнего Енисея археологи встретили каменные плиты с изображениями священнослужителей (клириков) в ритуальных одеждах, с пышной шевелюрой, жезлами. Там же на древних наскальных картинах вместе с фигурами клириков в мантиях есть изображение алтаря. Неведомая религия явно была распространена едва ли не во всей Южной Сибири. Но что это за религия, археологи не знали.
О древней духовной культуре Алтая им рассказывали находки, но ученые не понимали их «языка». Самая древняя — каменная рыба. На ее брюхе равносторонние кресты. Это — солнечные, небесные знаки, они указывали, согласно традициям Востока, на признак небесной природы почитаемого божества. Но какого?
Это были интересные находки! Их важно было понять и объяснить.
В более поздних ритуальных предметах «небесную» рыбу дополнял елень — солнечный олень… Эти атрибуты древнейших обрядов академик Окладников датировал 3–2 тысячелетиями до нашей эры. У тюрков, как и у тибетцев и других народов Востока, постепенно сложилось три образа мира. Рыба считалась жителем вод, змей — преисподней, они вместе олицетворяли «нижний мир», страну мертвых; елень олицетворял «верхний» мир — небесную стихию.
Из этих трех образов сложился символ веры: крест. Равносторонний.
Вернее, не крест, а фигура, подобная кресту. В некой священной точке, которая называлась «аджи», сходились четыре линии жизни. Верхняя (линия еленя), две боковые (рыбы и самого человека) и нижняя — линия змеи. Получался знак, олицетворяющий гармонию мира и человека в этом мире.
Хотя толковать «аджи» можно иначе: это — отраженные лучи божественной благодати. Как алмаз играет на солнце лучами, так и он озаряет божественными лучами четыре стороны света.
Равносторонние кресты из золота или железа в захоронениях археологи находили не раз, размером они были с известный орден святого Георгия или немецкий Железный крест. И до царя Аттилы была эта традиция. «Орден» — по-тюркски «данный сверху».
Как и когда появились в Южной Сибири эти кресты, эти обрядовые, религиозные картины? С клириками в длинных одеждах? Здесь опять показали себя «законы» советской науки. Данные были известны, но называть их было нельзя. Предложили настоящую белиберду, и она всех устроила: конец прошлой эры — середина новой. Иначе говоря, плюс-минус тысяча лет.
Такая приблизительность не случайна: в стране, где атеизм был государственной идеологией, разговоры на религиозную тему не поощрялись. Предметы культа, изображенные на скалах, вроде бы говорили о христианском обряде. Наличие креста развеивало всякие сомнения.
Но о каком христианстве речь, если раскапывали-то «дикую» азиатскую культуру? Если Киевская Русь крестилась только в X веке? Если до нашей эры вообще не было христианства? Вот и юлили, «выкручивались», называя белое зеленым.
Факты налицо, а объяснить их не могли. Вернее, не имели права.
Один осторожный коллега Окладникова высказался примерно так: «Несторианский толк христианства получил здесь распространение к середине IX века или несколько раньше». То, что это «несколько раньше» измерялось веками, никого не смущало. Правила игры, принятые в советской науке, соблюдены, финансирование работ продолжалось, и их публикация была гарантирована.
Применили и еще один ходовой прием советской науки: если открытие не вписывалось в идеологическую схему о диких тюрках-кочевниках, то придумывали новый народ. В Улан-Боре таким народом оказались согдийцы, якобы пришедшие сюда из Таджикистана.
Почему именно из Таджикистана? Там, оказывается, были найдены светильники, похожие на те, что оказались среди находок Улан-Бора. И все!.. Не правда ли, верный признак для вывода о «новом» народе!
Академик Окладников показал себя не только хорошим археологом, но и «политически грамотным» ученым, когда написал: «Глубинная Азия была родиной тюркоязычных кочевых племен, которые издавна стремились и на запад, вплоть до Днепра и Дуная». Вот так (чудовищным для нормальной науки, но изворотливым советским языком) обрисовал он границы Дешт-и-Кипчака, которые полностью согласуются с описаниями Иордана и других историков.
Был Дешт-и-Кипчак! Все-таки был! Именно это и следует из замысловатой фразы именитого ученого.
«Глубинная Азия» — колыбель тюркского народа, ее открыли и изучили археологи. Они сделали ряд выдающихся открытий. Каждая их находка раскрывала становление великой, уникальной культуры. Это была тюркская культура.
Но чтобы не навлечь гнев властей, ученые называли ее «сибирской» и приписывали «исчезнувшему народу». Пусть. Главное — факты. Важно, чтобы сами находки были. А потом с ними можно разобраться.
Разве не удивительно: в одной из пещер академику Окладникову открылось изваяние, в нем ученый даже заподозрил подделку. Уж очень современно выглядело оно. Лицо казалось женским, при свечах это впечатление усиливалось, но стоило отойти к краю пещеры, как овал лица преображался. Из камня проступал образ воина. Мужественное лицо мужчины. Работа очень тонкая. Художник вырезал ее из природного сталагмита, навечно оставив свое произведение в этой пещере.
