Доктор ШТАМЕР: Как происходила эксгумация?
АРЕНС: Я не знаю обо всех деталях. Однажды, по поручению командования армейской группы, прибыл профессор, доктор Бутц и сообщил, что, в связи со слухами, в моем небольшом лесу он должен был сделать эксгумацию и что он должен был сообщить мне, что в моем лесу будут проводиться работы.
Доктор ШТАМЕР: Сообщал ли Вам профессор Бутц позже детали результатов эксгумаций?
АРЕНС: Да, он действительно иногда сообщал мне детали, и я помню, что он сказал мне, что у него было убедительное доказательство относительно даты расстрела. Между прочим, он показал мне письма, из которых я много теперь не вспомню; но я действительно помню своего рода дневник, который он передавал мне, в котором были даты, сопровождаемые некоторыми примечаниями, которые я не мог прочитать, потому что они были написаны на польском языке. В этой связи он объяснил мне, что эти примечания были сделаны польским офицером о событиях прошлых месяцев и что в конце - дневник был закончен весной 1940 - страх был выражен в этих примечаниях, что что-то ужасное должно произойти. Я передаю смысл в общих чертах.
Доктор ШТАМЕР: Сообщал ли он Вам другие указания на время, в которое, как он предполагал, случился расстрел?
АРЕНС: Профессор Бутц, на основе доказательств, которые он нашел, был убежден, что расстрел имел место весной 1940, и я часто слышал, как он утверждал это в моем присутствии и позже, когда могилу посещали комиссии, и я предоставлял свой дом для размещения этих комиссий. Лично я не имел никакого отношения к эксгумациям и комиссиям. Все, что от меня требовалось - это разместить их в доме и выполнять функции хозяина.
Доктор ШТАМЕР: Считается, что в марте 1943 тела свозили в Катынь из других мест в грузовиках, и эти тела были зарыты в маленьком лесу. Вы знаете что-нибудь об этом?
АРЕНС: Нет, я ничего не знаю об этом.
Доктор ШТАМЕР: Вы должны были бы заметить это?
АРЕНС: Я должен был бы, по крайней мере, заметить это, или мои офицеры, по крайней мере, сообщили бы мне об этом, потому что они постоянно находились в штабе, тогда как я, будучи командиром полка, конечно, часто бывал в отъезде. Офицер, бывший там в эти дни постоянно, - старший лейтенант Ходт, адрес которого я узнал вчера вечером из письма.
Доктор ШТАМЕР: Русские военнопленные использовались при эксгумациях?
АРЕНС: Насколько я помню, да.
Доктор ШТАМЕР: Вы можете сказать нам число?
АРЕНС: Не могу сказать точно, поскольку я не интересовался в дальнейшем этими эксгумациями из-за ужасного и усиливающегося зловония вокруг нашего дома, но могу приблизительно оценить их как 40-50.
Доктор ШТАМЕР: Предполагается, что затем они были расстреляны; знаете ли Вы об этом?
АРЕНС: Я об этом ничего не знаю, я никогда не слышал об этом.
Доктор ШТАМЕР: У меня нет никаких дальнейших вопросов, г. Председатель.
ФЛОТТЕНРИХТЕР ОТТО КРАНЦБЮЛЕР (Советник ответчика Деница): Полковник, обсуждали ли Вы события 1940 года с кем-либо из местных жителей?
АРЕНС: Да. В начале 1943 г. русская супружеская пара жила недалеко от моего штаба; они жили на расстоянии в 800 метров и были пасечниками. Я тоже держал пчел, и я вошел в тесный контакт с этой супружеской парой. Когда эксгумации были закончены, приблизительно в мае 1943, я сказал им, что должны же они, в конце концов, знать, когда случились эти расстрелы, раз они жили в непосредственной близости от могил. Тогда эти люди сказали мне, что это произошло весной 1940 и что на станции Гнездово более 200 поляков в униформе прибыли в грузовых вагонах по 50 тонн каждый и были доставлены в лес на грузовиках. Кроме того, они слышали много выстрелов и криков.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Был ли лес открыт для местных жителей в это время?
АРЕНС: Мы...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Это - наводящий вопрос. Не думаю, что Вы должны задавать наводящие вопросы.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Вы не знаете, могли ли местные жители попасть в лес в это время?
АРЕНС: Вокруг леса был забор, и, согласно утверждениям местных жителей, гражданские лица не могли войти в это время, когда русские были там. Остатки забора были все еще видны, когда я был там, и этот забор обозначен на моем рисунке и отмечен чёрной линией.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Когда Вы оказались в Днепровском Замке, Вы наводили справки относительно того, кем были прежние владельцы?
АРЕНС: Да, я действительно наводил справки, потому что мне было интересно. Дом был построен довольно специфическим способом. Там были кинозал и собственный тир, который, конечно, заинтересовал меня; но я был не в состоянии установить что-нибудь определенное в течение всего времени, которое я был там.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Кроме братских могил по соседству замка, были там найдены какие-нибудь другие могилы?
АРЕНС: Я указал несколькими точками на моем эскизе, что около замка было обнаружено много других небольших захоронений, в которых были разложившиеся тела, скелеты. Там было, возможно, шесть, восемь или еще несколько мужских и женских скелетов. Даже я, непрофессионал, мог это ясно понять, потому что у большинства из них были резиновые ботинки в хорошем состоянии и были также остатки сумочек.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Какого возраста были эти скелеты?
АРЕНС: Этого я Вам сказать не могу. Знаю только, что трупы сгнили и разложились. Кости же сохранились, скелетная структура не была повреждена.
ФЛОТТЕНРИХТЕР КРАНЦБЮЛЕР: Спасибо, это - все.
Доктор ГАНС ЛАТЕРНСЕР (Советник Главного штаба и Верховного командования немецких вооруженных сил): Г. Председатель...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Латернсер, Вам известны правила Трибунала.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Да, Сэр.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хорошо, у Вас нет права задать вопросы свидетелю.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Г. Председатель, я лишь хотел попросить Вас в этом необычном случае позволить мне задать вопросы...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я сказал Вам, что Вы знаете правила Трибунала, и Трибунал слушать Вас не намерен. Мы уже неоднократно выносили решения по Вашим возражениям, и Трибунал слушать Вас не будет.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Г. Председатель, случай Катыни - одно из самых серьезных обвинений, поднятых против группы.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Трибунал прекрасно осведомлен о характере Катынских обвинений, и не собирается делать никаких исключений для этого случая, и в этой связи заслушивать Вас не будет, сядьте, пожалуйста.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Г. Председатель, я желаю заявить, что по вынесении этого решения у меня возникает впечатление незаконного воспрепятствования моей защите.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Латернсер прекрасно осведомлен, что имеет право обратиться в Комиссию, чтобы вызвать любого свидетеля из названных здесь, если его свидетельство касается случая тех организаций, которые представляет доктор Латернсер. Больше я ничего слышать не желаю.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Г. Председатель, способ, на который Вы указываете мне, не имеет практического значения. Я не могу вызывать каждого свидетеля, который появляется здесь, через Комиссию.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Симерс, Вы представляете ответчика Деница или Раэдера?
Доктор СИМЕРС: Ответчика Раэдера.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Хорошо, если вопросы, которые Вы собираетесь задать, не относятся к делу ответчика Раэдера, Трибунал не собирается слушать дальнейшие опросы свидетеля. Вопрос был в целом закрыт доктором Штамером и доктором Кранцбюлером. Поэтому, если вопросы, которые Вы хотите поставить, не касаются дела Раэдера, Трибунал не станет заслушивать Вас.
Доктор СИМЕРС: Г. Председатель, я просто предположил, что есть две причины, на основании которых я мог бы задать несколько вопросов: во-первых, потому что сам Трибунал заявил, что, принимая концепцию заговора, все ответчики были участниками; и, во-вторых, согласно утверждениям обвинения, гроссадмирала Раэдера также считают членом предполагаемых преступных организаций, Генштаба и ОКВ. По этой причине я и хотел задать один или два дополнительных вопроса.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Симерс, если бы имелись какие-нибудь заявления, которые были как-то связаны с обвинением ответчика Раэдера, Трибунал, конечно, позволил бы Вам задавать вопросы; но нет никаких заявлений, которые как-то связывают ответчика Раэдера с преступлением в Катынском лесу.
Доктор СИМЕРС: Я благодарю Трибунал за это утверждение, г. Председатель.
Доктор ЛАТЕРНСЕР: Г. Председатель, позвольте еще вопрос? Мне можно было бы поставить вопрос перед обвинением, кого следует признать ответственным за Катынское дело?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Я не буду отвечать на подобные вопросы.
Обвинение может теперь приступить к перекрестному допросу, если желает.
ГЛАВНЫЙ КОНСУЛЬТАНТ ОБВИНЕНИЯ Л.Н.СМИРНОВ (Помощник обвинителя от СССР): Пожалуйста, скажите мне, свидетель, с каких пор, точно, Вы были в Смоленской области?
АРЕНС: Я уже ответил на тот вопрос: со второй половины ноября 1941.
