Улучшение контрольных механизмов начало приносить видимые результаты. К осени 1983 года таможенные службы США при сотрудничестве со своими европейскими коллегами задержали около 1400 нелегальных пересылок, оцениваемых почти в 200 миллионов долларов. Среди них были и базовые технологии, которые позволяли бы функционировать многим секторам советской промышленности.
Администрация также предпринимала шаги к ограничению экспорта советских энергоносителей на Запад. Американцы весной 1983 года добились заключения соглашения в Международном агентстве по энергетике, которое уменьшало импорт советского газа и заставляло Западную Европу искать альтернативные источники энергии, а также позволяло удовлетворять потребности Европы в энергии за счет советских источников лишь на 30 процентов от требуемого. Это соглашение было ратифицировано на встрече семерки в Вильямсбурге в мае 1983 года. Потенциально это был серьезный финансовый удар по Кремлю, блокирующий поступление твердой валюты.
После соглашения в Международном агентстве по энергетике США не перестали интересоваться советским экспортом нефти. Нефть теперь являлась для Кремля самым большим источником экспортных доходов, принося порой половину советского дохода твердой валюты. В начале 1983 года министерство финансов провело тайные исследования способов установления цен на мировом рынке нефти. Министерство финансов часто проводило такие исследования, но данное вызвало особый интерес Совета национальной безопасности. С ним также познакомились Уильям Кейси и Каспар Уайнбергер. Подготовка этого документа, насчитывавшего 100 страниц, заняла 6 месяцев, но это было исследование фактора хозяйственного успеха как для США, так и для Советского Союза. Но в какой степени он был важен для каждой из супердержав?
В документе сообщалось, что оптимальная цена нефти для США должна быть около 20 долларов за баррель, то есть значительно ниже 34 долларов, обязательных для 1983 года. В то время США ежегодно тратили 183 миллиарда долларов для закупки 5,5 миллиарда баррелей нефти. В том числе на импорт приходилось 1,6 миллиарда баррелей. Падение цен на мировом рынке до 20 долларов уменьшало бы американские расходы на энергию на 71,5 миллиарда долларов ежегодно. Это означало бы прибавку к доходу американским потребителям на уровне 1 процента существующего роста национального дохода. «Более низкие цены на нефть практически равнялись бы снижению налогов», — вспоминал Уайнбергер.
В выводах рапорта было написано, что снижение цен до 20 долларов за баррель «принесло бы значительную пользу всему народу… Предварительным результатом снижения цен на нефть было бы значительное перераспределение доходов зарубежных производителей по отношению к американским потребителям нефти. Это бы означало безусловный рост американского национального дохода и покупательной способности… Более низкая цена на нефть означает передачу доходов той стране, которая имеет больший доступ к мировым запасам».
При таком раскладе понесли бы потери некоторые отрасли экономики США, но они были бы минимальными. «Несомненно, это отразилось бы только на добывающей промышленности США в результате падения добычи нефти и газа. Все иные отрасли промышленности только выиграли бы от снижения цен».
Более низкая цена на нефть могла быть результатом либо падения спроса (что маловероятно), либо значительного роста добычи. Доклад утверждал, что если бы Саудовская Аравия и другие страны «с доступными нефтяными ресурсами увеличили производство и добычу с 2,7 до 5,4 миллиона баррелей ежедневно, то это вызвало бы падение цен на нефть на мировом рынке на 40 процентов, что в итоге было бы полезно для Соединенных Штатов».
Результат падения цен на нефть был для США «во всех смыслах полезен», в то же время оказывал «катастрофическое воздействие на советскую экономику». В докладе подчеркивалось, насколько Москва зависит от экспорта энергоносителей с целью добычи долларов. По оценке министерства финансов, каждое повышение цен на нефть на один доллар для Кремля означает дополнительное поступление от 500 миллионов до одного миллиарда долларов. Правда состояла и в том, что падение цен означает и драматическое падение доходов. Кроме того, в отличие от других производителей, Москва не могла увеличить производство, оно достигло уже максимальной отметки.
Обширный доклад был секретным, как и большинство документов, выходящих из министерства финансов. Однако Билл Кларк, Кейси и Уайнбергер постарались, чтобы президенту сделали его изложение. Стремление к снижению цен обещало многое. «Это была ситуация, в которой мы ничего не могли потерять. В любом случае выходили из нее победителями», — вспоминал Джон Пойндекстер. Президент понимал этo. «Рональд Рейган отдавал себе отчет, что экспорт энергоносителей является основной составляющей ежегодных доходов Москвы в твердой валюте, — вспоминал Билл Кларк. — Он осознавал также пользу, которую бы дали США более низкие и стабильные цены на нефть».
Цены на мировом рынке, казалось, падали. За несколько месяцев до доклада четыре предстaвителя США провели переговоры в Женеве с саудовским министром по нефтедобыче, шейхом Заки аль-Ямани. Ямани вызвал американцев — Джорджа Келлера, президента «Standard Oil», Калифорния, Клифтона Гарвина-младшего, президента «Exxon», Уильяма Тавулареаса, президента «Mobil», и Джона Маккинли, президентa «Texaco», — на частную беседу о положении дел на мировом рынке нефти. Они съели обед в элегантных апартаментах министра в отеле «Интерконтиненталь», из окна которого открывался чудесный вид на озеро и город. Везде стояли телефоны, а многочисленные экраны в кабинете постоянно информировали хозяина об изменениях в контрактах и о ценах нефти во всем мире. Ямани на международном рынке нефти был важной фигурой и мог навязывать свое мнение OПЕК. Он должен был осуществлять усиленный контроль за продукцией, за поддержанием постоянных и сравнительно высоких цен. Саудовская Аравия была чем-то вроде арбитра среди производителей, добывая нефть так, чтобы удержать стабильные цены: уменьшая производство, чтобы увеличить цены, и увеличивая его, чтобы цены снизить. Ямани не был членом королевской семьи, а это означало, что он не имеет стопроцентной гарантии сохранения своей должности. Он был человеком бизнеса, собственными способностями и талантом достигший высших слоев общества, которое поощряло прежде всего родственные связи. В случае ошибки он сразу же потерял бы работу.
В прошлом именно Ямани установил характер всех связей с американскими нефтяными менеджерами. Но на этот раз американцы перехватили инициативу. Нефтяной кризис в 70-е годы превратился в 80-е в избыток нефти. Цена саудовской нефти была слишком высока, из-за чего американские фирмы несли огромные потери. «Мы можем выжить при ценах в 30 долларов за баррель», — сказал Келлер Ямани. «Мы можем существовать и при цене 34 доллара за баррель, но мы не можем платить по 34 доллара за нефть, которая стоит 30 долларов». Встреча не принесла результатов. Американцы были разочарованы.
Сотрудники администрации узнали об этих переговорах от друзей из нефтяных кругов. Специалисты Совета национальной безопасности и ЦРУ встретились с одним из участников тех переговоров.
Помимо тенденции к снижению, заметной на мировых рынках, разные экономические и политические факторы могли без труда повлиять на повышение цен, что, несомненно, обрадовало бы Москву. Любая смена ситуации в ирано-иракской войне также отражалась на рынке нефти. Радикальные государства, такие как Иран и Ливия, старались принудить ОПЕК повысить цены. Обеспокоенная этой перспективой, администрация США выслала своих представителей, чтобы они попробовали успокоить рынок. В начале февраля 1983 года два сотрудника департамента энергетики отправились в Лондон, чтобы встретиться с английским министром энергетики Нигелем Лоусовом. Целью путешествия было склонить к официальному понижению цен нефти и увеличению ее добычи в Северном море. «Мы старались как могли убедить англичан, что нужно увеличить добычу и понизить цены, — вспоминал Уайнбергер. — Вскоре Советы должны были пустить газ по газопроводу в Европу. Если цена нефти не понизится, Европа переключится на газ. Это была бы неслыханная прибыль для Советов». Билл Шнэйдер говорил об этом то же самое. «Мы видели Англию в роли катализатора, который мог бы понизить цены на нефть. Запасы Северного моря могли бы значительно повлиять на это».
Было опробовано все, что могло изменить цены на нефть. Самый легкий способ — уменьшить закупки в Стратегический резерв нефти (SPR). Резерв этот возник после арабского эмбарго на нефть в 1973–1974 годах, он должен был составлять необходимый запас на случай нового кризиса. В подземных соляных гротах вдоль побережья Луизианы и Техаса были накоплены миллионы баррелей. Конгресс поручил, чтобы в 1990 году запасы SPR составили 750 миллионов баррелей. Однако в начале 1983 года правительство проинформировало, что намерено резко уменьшить закупку нефти. Вместо ежедневной закупки 220 000 баррелей, производимой по поручению конгресса, бюджет администрации предвидел закупку лишь 145 000 баррелей. Билл Шнэйдер, который, прежде чем стать помощником в Государственном департаменте, занимался финансированием резерва нефти в отделе управления и бюджета и теперь утверждал, что уменьшение закупок должно было укрепить бюджет, но также уменьшить и заявки на нефть в надежде, что это приведет к снижению цен.