Второй компонент - знание о свойствах и качествах реальных объектов и связях между явлениями действительности. Это - пред-метознания или вещезнания. К нему относится, в частности, знание примет, позволявшее предвидеть наступление тех или иных собы-тий, хотя при этом люди часто не знали, какая связь существует между данной приметой и данным событием.
Свободная практическая деятельность в процессе которой добывалось здравознание, была основой формирования логического образа мышления. Иную роль играла несвободная практическая деятельность.
На самых ранних стадиях развития человечества почти вся практическая деятельность пралюдей была несвободной, зависимой. На каждом шагу прачеловек ощущал зависимость результатов деятельности не столько от собственных усилий, сколько от неконтролируемой игры случайностей. Особенно это сказывалось в охоте.
Сам ход практической деятельности неопровержимо доказывал человеку существование каких-то не зависящих от него сил, влияющих на ее результаты, и тем самым на всю его жизнь. Поэтому прачеловек неизбежно должен был осознать власть этих сил над собой и тем самым свою беспомощность перед ними.
Однако это произошло не сразу. Осознание собственного бессилия в одной сфере деятельности было невозможно без осознания собственной силы в другой сфере. Такой областью прежде всего бы-ла деятельность по изготовлению орудий. Только тогда, когда человек постиг свою силу и власть над определенным кругом явлений, он оказался способным осознать, что в других сферах он хозя-ином не является, что там действуют какие-то силы, над которыми он не властен, но которые господствуют над ним. Эта власть слу-чайностей - власть слепой необходимости - была осознана в иллю-зорной форме. Господствующие над человеком, определяющие те-чение и результаты его практической деятельности естественные силы природы были в конечном счете осмыслены как надприродные, сверхъестественные. Так возникла первобытная религия.
Она зародилась не в процессе размышлений над причинами каких бы то ни было природных или социальных явлений. Осознание зависимости исхода человеческих действий от сил иных, чем естественные способности человека, пришло в ходе практических попыток во что бы то ни стало гарантировать достижение желаемых результатов.
Люди в ту эпоху действовали путем проб и ошибок. Поэтому наряду с действиями, которые реально способствовали достижению цели, действиями здравыми, они совершали массу действий, в действительности ненужных, лишних, зряшных. В сфере свободной практический деятельности происходил своеобразный отбор отдельных акций, действий. Выявлялись здравые действия и происходил отсев лишних, зряшных. Происходила выработка здравого об-раза действий.
Иначе обстояло дело в сфере несвободной практической деятельности. В силу того, что здесь результат деятельности зависел не столько от собственных усилий человека, сколько от случайного стечения обстоятельств, отделение нужных действий от ненужных было делом крайне трудным, а иногда и невозможным. В резуль-тате те или иные действия, реально не нужные для достижения цели, могли закрепиться. Так здравые человеческие действия стали обрастать такими действиями, которые в действительности были совершенно не нужны, но рассматривались людьми как абсолютно необходимые для достижения цели и поэтому сознательно повторя-лись ими, отнимая и время, и силы. Такие действия были не просто не нужными, а паразитическими.
Возникший как восполнение бессилия несвободной практической деятельности паразитический образ действия с необходимостью вызвал к жизни иллюзорный образ мысли. Наряду со знанием о здравых действиях человека, естественным, понятным образом вызывающих те или иные нужные ему результаты, возникла вера в то, что наряду с такими действиями существуют акты и совершенно иного рода, которые обеспечивают успех человеческой деятельности каким-то совершенно непонятным способом. Иными словами, кроме знания о реальных влияниях одних человеческих действий, о естественных силах и способностях человека, возникла вера в существование таинственных влияний других человеческих действий, о наличии у человека каких-то непонятных сил и способностей.
Возникнув, иллюзорный образ мысли вместе с паразитическим способом действия образовал то, что принято называть магией или колдовством. Магия есть неразрывное единство магического образа действия (колдовства) и магического способа мысли. Сущность ее, как и любой другой формы религии, заключается в вере в сверхъестественную силу. Но эта сверхъестественная сила мыслится в магии как присущая самому человеку, колдуну. Сверхъестественное влияние приписывается определенным человеческим действиям (магическим обрядам) самим по себе.
Вместе с магией возник новый вид знания. Это прежде всего, знание о том, какие магические действия нужно совершить, чтобы добиться желаемой цели, - обрядознание. Обрядознание неразрывно связано с верой в сверхъестественную силу и неотделимо от нее. Оно не только не способствовало увеличению власти человека над миром, но, наоборот, было препятствием для этого. Это знание было бесполезным, пустым. Первоначально пустознание сводилось к обрядознанию. Позднее появились и другие его формы.
Магия была древнейшей, первоначальной формой религии. Этот вывод находит свое подтверждение в данных археологии. На-ука в настоящее время не располагает никакими фактами, которые давали бы основание полагать, что религия возникла еще у архан-тропов. Несколько иначе обстоит дело с поздними палеоантропами. В позднемустьерской стоянке Ла Феррасси (Франция) был най-ден камень с намеренно нанесенными на него красными пятнами, а также и каменная плита с чашевидными углублениями. Плитка со следами красной краски была найдена и в Ле Мустье (Франция). Ряд исследователей высказали предположение, что камни со следами раскраски - памятники инсценировки охоты, во время которых сами камни изображали животных, а красные пятна - раны. Однако по мнению некоторых из ученых, эти инсценировки еще не но-сили магического характера: они были репетициями, во время которых происходило распределение ролей в предстоящей охоте.
С предположением, что у пралюдей охоте предшествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложнение охотничьей деятельности неизбежно потребовало на определенном этапе предварительной выработки плана действий. В силу крайней конкретности мы-шления пралюдей выработка плана охоты и распределения ролей могли происходить только в виде инсценировки охоты, ее репетиции.
Первоначально инсценировка охоты не носила магического характера, однако в дальнейшем она с неизбежностью превратилась в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся описанные выше находки, превращение уже завершилось, свидетельствуют каменные пятна на камне, символизирующие раны, которые будут нанесены животному. Никакой реальной практической нужды в символическом нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было.
Невозможно приписать никакой реальной практической функции найденной в Ла Феррасси плите с чашевидными углублениями. Исследователи связывают ее, так же как и камень с нанесенными красными пятнами, с репетициями охоты, рассматривая плиту как зачаточное изображение животного, а углубления на них как изображение ран. Появление изображения ран на камнях, представляющих собой подобие животных, по-видимому, можно рассмат-ривать как свидетельство о начале зарождения изобразительного искусства, которое расцвело в позднем палеолите.
Взгляда на палеолитическое искусство как на теснейшим образом связанное с магией, придерживаются многие исследователи, в том числе и отечественные. Эта точка зрения не находится в противоречии с фактом реалистического характера искусства позднего палеолита. Как свидетельствуют данные этнографии, близость изображения к оригиналу считалась у многих народов необходимым условием успеха обрядов подражательной магии.
К эпохе палеоантропов относится еще целый ряд памятников, с трудом поддающихся интерпретации, но, вероятно, также связанных с зарождающимися религией и искусством. Один из самых ранних был найден в пещере Пеш де л'Азе (Франция) в слое со среднеашельскими орудиями. Это - часть ребра быка со следами гравировки. На плоской поверхности кости обнаруживается целая серия линий и насечек, которые нанесены явно преднамеренно. В более позднем слое с мустьерскими орудиями была найдена кость, которая намеренно просверлена. Небольшая кость, на которой был нанесен целый ряд параллельных нарезок, была найдена и в пещере Ла Феррасси. Насечки на куске кости из мустьерской стоянки Бачо Киро (Болгария) образовывали зигзаг.
