Экскурсия на песчаную косу не состоялась, но это не так уж важно. Зато удалось главное, и я в этом ещё раз убедился.
…Мы подъезжали к Вильнюсу ярким, солнечным днем. Мы сидели в кузове, положив друг другу руки на плечи, и пели, а Нагявичус подпевал нам из своей кабины.
И вот снова мы трое – Сергей Маркович, старина и я – сидим в уютном кабинете под бронзовой дамасской люстрой, пьем крепчайший душистый кофе и едим ак–алву – белую халву, которую по караимскому обычаю, подают на стол во время разных радостных событий.
После того, как я подробно рассказал о работе экспедиции, о Жемайтии, Сергей Маркович, улыбнувшись, сказал:
— Помните, друзья, легенду, которую я не успел досказать вам перед отъездом? Что же, теперь у нас есть время. Я скажу вам, кто же по праву должен был стать мужем девушки…
— Сергей Маркович, — прервал я Шапшала. – Мы со стариной во время экспедиции не раз вспоминали эту легенду. И мне кажется, что мы знаем, кто имеет бесспорное право стать мужем. Позвольте нам досказать?
— Да, конечно! – Отозвался Шапшал и снова улыбнулся.
— Тот, — сказал я и за Владаса и за себя, — кто оставался с ней, кто не покинул её ни живой, ни мёртвой. Потому что если бы он покинул девушку, то коршуны и шакалы разорвали бы её. Тогда нечему было бы оставаться нетленным и некого было бы воскрешать. Так ведь? Спасибо вам за все.
В Молдавии, в самый разгар полевых работ, мы получили сообщение, что возле села Боканы Фалештского района, при разработке песчаного карьера найдены человеческие кости и какой–то горшок. Взяв с собой своих учеников — Георге Чеботару и Володю Андриана, я выехал в Боканы.
Тент экспедиционного фургона был откинут. Мы сидели в кузове. Упругий, душистый степной ветер бил в лицо. Сверкнув на солнце рыжей, с сильной проседью шевелюрой, экспедиционный шофёр Гармаш наполовину высунулся из кабины и, повернувшись к нам, подмигнул Георге:
— Маэстро, Коломбина просит серенады!
Коломбиной он называл нашу видавшую виды экспедиционную машину.
Георге, который во всех случаях, когда ему предоставлялась возможность проявить свои таланты, не заставил себя уговаривать. Он запел, и мы подхватили песню. Впереди нас ждало какое–то новое, может быть, очень важное и интересное открытие, и мы были полны этим ожиданием, полны нетерпением и радостным предчувствием. Кто хоть раз бывал в экспедиции, поймёт меня. Мы пели, болтали о разных пустяках, но, по неписаному экспедиционному правилу, ни словом не обмолвились о новостях из Бокан. Это мудрое, стоящее правило. Пока в руках нет ещё материалов, пока ещё ничего толком не известно, бесплодно и даже опасно строить какие–нибудь гипотезы и догадки. То, что ищешь, впервые нужно увидеть без всяких предвзятых мыслей и предположений…
Сделав крутой вираж, машина въехала на вершину большого пологого холма у околицы села и замерла. Мы выскочили и осмотрелись. Изрезанное кривыми линиями карьера, желтело песком подножие одного из склонов холма. Там копошились люди с лопатами, чего–то ждали несколько гружёных подвод.
Георге, Володя и Гармаш спустились вниз, чтобы поговорить с рабочими в карьере, а я обошёл холм. На склоне его, противоположном тому, где находился карьер, виднелись слабые следы древнего поселения. Кое–где попадались мелкие фрагменты древней керамики — горшков и других сосудов. Они отличались весьма малой выразительностью — эти обломки серых, лощённых снаружи сосудов, сформованных на гончарном круге. Такие серолощённые сосуды были широко распространены в первые века нашей эры на огромной территории всего Северного и Западного Причерноморья. Всего несколько поселений того времени было открыто до сих нор в Молдавии (в 1953 году), но ни одно из них ещё не раскапывали. А могильники первых веков нашей эры и вообще ещё не встречались и Молдавии. Если человеческие кости, найденные рабочими карьера, — остатки могильника, связанного с этим поселением, то открытие очень важное.
Мои размышления прервали Георге и Володя. Георге подробно расспросил рабочих и на основании их рассказов уже сделал на листке, вырванном из планшета, схематический чертёж того, что они нашли. На глубине полутора метров с вытянутыми руками и ногами лежал человеческий скелет. У ног его стоял горшок, у правой руки находилась железная сабля. Так рассказали рабочие. Георге совершенно правильно решил, что это — древнее погребение и что здесь должен находиться могильник.
Володя после долгих раздумий произнёс только одно слово:
— Язычник.
Что же, и это правильно. Если вместе с умершим положили саблю и горшок, значит, это погребение языческое: христианская церковь запрещала хоронить людей с вещами.
Георге выкопал и упаковал человеческие кости, выброшенные рабочими на откос. После этого мы с ним и с Володей отправились к школьному учителю, который взял себе на сохранение горшок и саблю, а Гармаш пошёл договариваться насчёт обеда. Учитель, который и сообщил в Академию наук о находке, очень обрадовался нам и выложил найденные вещи на стол. То, что рабочие называли саблей, оказалось длинным и узким железным мечом с прямым перекрестьем рукоятки, а горшок — невысоким одноручным кувшином, покрытым вертикальными линиями лощения на плечиках.
Георге радостно закричал:
— Погребение сарматского воина второго–третьего века нашей эры!
Володя, насупившись, ответил:
— То, что второй–третий век, — правильно, но только это погребение не сармата, а гета!
Георге вознегодовал и, размахивая перед носом Володи мечом, словно собирался проколоть его, стал кричать:
— Сарматское!
Володя отвечал односложно, но упрямо:
— Нет, гетское.
Георге обратился за поддержкой ко мне:
— Георгий Борисович, поглядите! Он ещё спорит. Это ведь типичный сарматский меч, такие и на Украине в сарматских погребениях найдены!
— Правильно, Георге, — ответил я.
— Типичный гетский кувшин, — сказал Володя, — таких сколько угодно найдено в Румынии, в центре гетского царства.
— Ну и что же, что кувшин гетский? — не сдавался Георге. — Воин–сармат купил его у какого–нибудь гета.
— А зачем нужно было покупать горшок? Горшки и так все умели делать! А вот мечи умели делать немногие. Это гет, который купил меч у сармата!
— Подождите, друзья, — прервал я обоих, — дело серьёзное, не будем спешить с выводами.
Но Георге, не выносивший, если поле боя оставалось не за ним, куда–то убежал. А подумать было над чем. Действительно, ведь очень странно, что в одной могиле нашлись и типичный сарматский меч, и типичный гетский кувшин. В чем дело? Почему?
Историческая обстановка на территории Молдавии во II — начале III века нашей эры была сложной и запутанной. Об этом свидетельствовали древние авторы — греческие и римские путешественники и историки, которые либо побывали здесь в то время сами, либо описывали эти места со слов современников–очевидцев. На Балканском полуострове, в Северном и Западном Причерноморье издавна обитали фракийские племена. Два племени — геты и даки — еще в III веке до пашей эры создали могущественное объединение. Центр его находился на территории Трансильвании, ныне входящей в состав Румынской Народной Республики. Это объединение постепенно превратилось в сильное, имевшее дело со многими племенами государство. В те же времена происходило великое переселение азиатских и европейских народов. Из недр Средней Азии, от границ Индии и Китая двигались на запад по широкому степному коридору через прикаспийские, придонские, приднепровские, приднестровские степи бесчисленные кочевые племена. Уже во II веке до нашей эры вся Восточная Европа до Дуная, включая, естественно, и территорию Молдавии, заселённую гетами, стала называться Европейской Сарматией.
В конце II века нашей эры от берегов Балтики двинулись на юг к Чёрному морю по Днепру, Днестру и Дунаю тяжело вооружённые дружины германских племён — готов. Где–то в Северном Причерноморье вступили в борьбу с готами славянские племена. Сложными и противоречивыми были взаимоотношения гетов — коренного населения Молдавии — со всеми этими племенами. Но главная опасность угрожала гетам с юго–запада.
В 102 году нашей эры, идя на север из глубины Балканского полуострова, перешла Дунай и выступила огромная римская армия во главе с императором Ульпием Траяном. Это была наиболее сильная, наиболее боеспособная, наиболее опытная и закалённая в боях армия в мире. Легионы Рима к этому времени уже подчинили его власти Англию и Испанию, Францию и Египет — словом, все страны, находившиеся в пределах досягаемости римского меча. Одно мощное гето–дакийское царство оказало им упорнейшее сопротивление.
Война продолжалась долго. В жестоких боях приходилось римлянам завоёвывать каждую пядь земли. Только через семь лет кровавой резни они захватили, наконец, столицу царства — Сармицегетузу. Вождь гето–даков Децебал покончил с собой. Гето–дакийские города и крепости были разрушены, сотни тысяч людей убиты или обращены в рабство. Но всех земель гето–даков римляне так и не сумели захватить. В высокогорных районах Трансильвании, на территории Молдавии, кое–где ещё продолжали вести с римлянами жестокую партизанскую борьбу свободные, непокорные племена.
