Одновременно с легендарными европейскими монархами творит свои славные деяния и легендарный правитель тольтеков Кецалькоатль. Так же, как и они, Кецалькоатль со временем приобретает черты полубога.
Вот как ацтекская «Летопись Куаутитлана» рассказывает о его рождении:
В год «Один тростник»,
Так говорят, так рассказывают:
В этом году родился Кецалькоатль,
Тот, кто именовался Нашим Владыкой,
Жрецом, Одним тростником, Кецалькоатлем.
И вот что рассказывают о том,
Как Кецалькоатль был помещен
В чрево своей матери:
Она проглотила драгоценный камень
И зачала сына.
Он родился в год «Один тростник»…
Одним из основных эпизодов эпоса о Кецалькоатле был рассказ о его жизни в городе Толлане:
Тыквы там огромные, длиной в локоть, початки кукурузы величиной с камень зернотерки, а по листьям амаранта можно вскарабкаться, как по ветвям пальм.
Хлопок вырастает в Толлане уже окрашенный в разные цвета: красный, желтый, розовый, зеленый, синий, малиновый, голубой, оранжевый, коричневый и темно-золотой. Всюду растут деревья какао и цветочного какао.
Там множество прекрасных птиц с блестящим разноцветным оперением и все они поют, как горные соловьи. Поэтому тольтеки не знали ни голода, ни жажды, у них не было ни бедности, ни горя…
Правители империи тольтеков (X—XII века) именовали Толланом свою столицу. Себя они считали воплощением бога — Пернатого Змея.
Этот факт привел к тому, что некоторые историки считают сказания о Толлане историческим сочинением, а другие, наоборот, толкуют их как чисто мифологические.
Скорее всего, истина лежит посередине. Раннее Средневековье — это всегда эпоха мифа и эпоса. Не стоит забывать, что одновременно с империей тольтеков на другой стороне планеты существовали вполне исторические государства германцев и русичей.
Где-то на территории первого были спрятаны сокровища драконобойцы Зигфрида Нибелунга. Подъезд к столице второго надежно блокировал человек-паук Соловей-Разбойник.
Вскоре империя тольтеков дробится. На ее обломках возникают княжества аколуа и тепанеков. К XII—XIII векам раздробленность достигает пика. Еще сто пятьдесят лет спустя в Мексике появляются ацтеки.
Легенды утверждают, что прародиной ацтеков была местность Чикомосток — Семь Пещер. На фоне других народов Мексики ацтеки были почти дикарями. Их ближайшими родственниками являются шошоны и сиу американских прерий, герои киносаг о Виннету.
Попав в долину Мехико, ацтеки долгое время находились в подчинении у тепанекских правителей из города Аскапоцалько. В 1325 году они поселились на островке у западного берега озера Тескоко.
На том месте, где народ встретил орла, сидящего на кактусе и держащего в клюве змею, была основана столица Теночтитлан. Сегодня все это вместе — орел, кактус, змея — является гербом Мексиканской республики.
Правители царств долины Мехико постоянно враждовали между собой. Ситуация была аналогична той, что сложилась в России того же времени, где за гегемонию боролись Тверь, Москва и Новгород.
Ацтеки использовали распри в своих интересах. В 1428 году тройственный союз владык из городов Теночтитлан, Тескоко и Тлакопан нанес сокрушающее поражение тепанекам и стал гегемоном долины Мехико.
Постепенно ацтеки расширяли границы своей империи. Большая часть дани поступала в их столицу. Два других города — члена союза год от года теряли свое значение.
Наибольших размеров империя достигла в правление Ауисотля (1486—1502). Его войска совершали походы от Атлантики до Тихого океана. В своей столице Ауисотль выстроил гигантское святилище кровожадному богу Уицилипочтли.
При освящении нового храма было зарезано 80 000 пленных. До сих пор, говоря о чьей-либо жестокости, мексиканцы восклицают: «Que ahuizote!» («Словно Ауисотль!»).
Накануне появления в Мексике испанцев культура ацтеков переживала расцвет. Ацтеки интересовались своим прошлым и гордились им. Индейский историк Альварадо Тесосомок писал в «Мексиканской хронике»:
И вот так предки решили сообщить это,
И вот так они решили запечатлеть это
в своем рассказе,
И для нас они рисовали это в своих рукописях,
Они были нашими дедами, нашими бабками,
Нашими прапрадедами, нашими предками.
Их сообщения повторялись снова и снова,
Они завещали их навсегда
Нам, живущим теперь,
Нам, которые произойдут от них.
Никогда не будет потеряно,
Никогда не будет забыто
То, что они совершили,
То, что они решили запечатлеть в своих картинах,
Их славу, их историю, их память.
И вот, в будущем
Это никогда не погибнет,
Никогда не будет забыто!
Мы всегда будем хранить это, как сокровенное,
Мы, их дети, их внуки,
Те, кто унаследовал их кровь и их цвет кожи,
Мы передадим все это тем, кто еще не живет,
Тем, кто еще только должен родиться, —
Детям мексиканцев, детям теночков.
Ацтеки высоко ценили поэзию. В одной из дошедших до нас поэм описывается разговор мудрецов, за чашкой взбитого шоколада и курением табака обсуждающих значение искусства.
Один из участников дискуссии сравнивает поэзию с галлюциногенными грибами. Тот, кто пьет на пиру настой таких грибов, видит многоцветный мир, более реальный, чем действительная жизнь.
При дворе императоров имелась должность тлапискацицин — хранитель, задачей которого было тщательное обучение писцов имеющимся песням и проверка их новых сочинений.
Во дворцах знати возводились специальные залы куикалли, где происходили состязания в песнях. Известен случай, когда приговоренный к смерти зять одного из владык заслужил прощение песней, сочиненной в момент совершения казни.
Основными темами индейской поэзии были дружба и удовольствие беседы между друзьями, размышления о кратости жизни и тайне смерти, военные подвиги и любовь к семье. Встречаются и чисто эротические произведения. Впрочем, ацтекские представления о непристойности сильно отличались от современных.
Одним из самых известных индейских поэтов и философов был князь города Тескоко Несауалкойотль (1402—1472) — своего рода титан американской эпохи возрождения.
Он был храбрым воином, удачливым полководцем, тонким дипломатом и талантливым инженером: по его плану была выстроена плотина, защищавшая Теночтитлан от опустошительных наводнений.
Несауалкойотль пытался отказаться от человеческих жертвоприношений и ввести возвышенную религию Творца мира Ипальнемоани.
В одной из своих поэм он писал:
Я, Несауалкойотль, возглашаю:
Не вечны мы на земле, и все не вечно!
Вот нефрит, но и он разламывается,
И золото разрушается,
И перья кецаля рвутся!
Не вечны мы на земле, и все не вечно!
Постоянно лишь цветущее дерево дружбы…
В VIII—IX веках в Месоамерике наблюдается подъем культуры. В X мы видим появление первой, еще аморфной империи, которая дробится к XII веку. В XIV веке здесь начинается обратный процесс централизации.
То же самое происходило в это же время и в Южной Америке.
С VIII—IX столетий орды варваров, обитавших на руинах древних цивилизаций, начинают объединяться в племенные конфедерации, княжества и варварские королевства. Понемногу восстанавливаются каналы и дороги. Появляются первые города.
Свои блестящие, но недолговечные империи создают владыки Тиуанако и Уари. А уж там, где появился один император, грех было не появиться еще нескольким.
Вскоре надменные окраинные аристократы отделяются от центра и превращают свои резиденции в неприступные крепости.
Специалист по южноамериканской археологии Ибарро Грасса писал:
В XI—XIII веках ситуация в Перу была неотличима от ситуации того же периода в Западной Европе. И тут и там местные феодалы вели беспощадную борьбу за власть с королями…
О том, с каким накалом велась эта борьба, писал испанский хронист Педро ди Сьеса де Леон:
Индейцы передавали, что в то время нравы были жестоки, пороки цвели пышным цветом, шла война всех против всех и в поисках спасения люди убегали в горы…
На окраине Колья, одного из множества местных царств, вел неприметное существование народ инков. В давнюю эпоху переселения племен легендарный инкский вождь Манко Капак привел свой народ в долину Куско, где тот, никому не интересный, и провел несколько столетий.
Ситуация изменилась с началом XV века. Армия княжества Чинко вторглась в пределы Колья. Младший сын инкского царя Пачакутек возглавил сопротивление и — победил.
Искусно лавируя между союзниками, в 1438 году он отрубил голову своему бывшему сюзерену и принял присягу от всех окрестных князей.
С этого момента начинается расцвет инкского государства Тауантинсуйю — Империи Четырех Сторон Света.
Один из латиноамериканских исследователей писал:
Великие инки XV—XVI веков обладали редкими государственными талантами, железной волей и блестящим чувством исторической перспективы.
