урок. Учитель вызывал к доске, спрашивал с мест. Ребята подтянулись. Они старались так ходить, как ходит учитель, так четко выговаривать слова, как выговаривает он, и вообще заслужить улыбку, шутку, похвалу. Выходя к доске, мальчики прижимали руки к туловищу и старались держаться прямо, по-военному.
На переменке озабоченно переговаривались между собой:
– Не спрашивает, что принесли.
– Забыл или рассердился?
– Ага, похвалиться хотели, а он и не спрашивает ничего! – язвила Синицына.
Васек заложил в учебник свою рамочку – он уже пожалел, что принес ее: «Зря только карточку изомну».
Но на последнем уроке Сергей Николаевич вдруг сказал:
– Кто-то из вас собирался принести свои работы, коллекции. Одинцов, кажется, хотел показать уральские камни.
Ребята ожили:
– Одинцов, Одинцов, иди!
Одинцов покраснел от удовольствия:
– Можно показать?
– Конечно.
Одинцов вытащил из сумки серую коробку с несколькими отделениями и подошел с ней к столу. Учитель внимательно рассматривал камни – о каждом он знал что-нибудь интересное. Рассказывая, держал камень на ладони, обходил с ним всех учеников.
Или говорил Одинцову:
– Покажи ребятам.
За камнями появились коллекции насекомых, за коллекциями – Сашины марки. Все приобретало особый интерес в руках учителя.
– Вот этот жук… – говорил Сергей Николаевич.
И жук начинал оживать в его рассказе.
Он гудел, жужжал, портил в садах деревья, спасался от преследования и наконец укладывался обратно в коробочку.
– Вот эта марка… – говорил учитель.
И марка начинала длинное путешествие из чужой страны через моря, через океаны, на судне, на самолете, в поезде и наконец возвращалась к Саше.
Васек показал пенал и рамку с карточкой матери. Учитель спросил, кто выжигал.
Васек сказал, что он сам. Учитель посмотрел на карточку и улыбнулся:
– Твоя мать?
– Да, – сказал Васек и, испугавшись, что учитель будет что-нибудь спрашивать, поспешно добавил: – Она умерла.
– Возьми, – сказал учитель, передавая ему рамку.
И, подняв вверх пенал, стал рассказывать, как по дереву можно выжечь различные рисунки и раскрасить их.
Несколько мальчиков не принесли ничего.
Учитель удивился:
– А что же вы любите, что делаете дома?
Малютин вытащил из-под парты большой лист.
– Я немножко черчу, – сказал он. – Вот тут я нашу школу начертил, и улицу, и парк… – Рассказывая, он проводил мизинцем по тонким и жирным линиям на бумаге. – А вот это, – указал он на другой чертеж, – прямо так, я выдумал из головы такое, как бы мне хотелось… чтоб было… новая школа, фруктовый сад вокруг, пристань…
Ребята вытянули шеи и с любопытством смотрели на Севу.
– Постой, это очень интересно. Это план, так сказать. Молодец! – с видимым удовольствием сказал учитель. – А как же ты чертить научился?
– У меня мама чертежница, я ей помогаю иногда, – скромно сказал Сева.
– Интересно, – улыбнулся учитель. – Ну, давай покажем ребятам, как делается план улиц, строений. Покажи-ка нам школу!
Сева прошел по всем партам, объясняя:
– Вот улица… вот школа…
Когда он кончил, Сергей Николаевич сказал:
– А девочки нам ничего не показали!
Девочки низко наклонились к партам. Лида Зорина бросила торжествующий взгляд на мальчиков и шепнула что-то Вале Степановой.
Степанова встала:
– У нас одно фото… Потом одна девочка занимается лепкой, потом еще одна книжки переплетает… и еще…
Она обернулась к подругам.
– Игрушки… игрушки… – подсказал кто-то сзади.
– Да, игрушки на елку и еще… вышивки всякие, – закончила Валя Степанова.
– Так давайте, что же вы! Это все нужные и интересные занятия. Очень интересные!
Девочки, перешептываясь, достали свои сверточки и гуськом потянулись к столу.
Мальчики переглядывались:
– Ого! Когда это они делали? Вот хитрюги какие!
– Смотри, смотри! Степанова снимок показывает!
Сергей Николаевич держал в руках фотографический снимок:
– Очень интересная работа! Это ты, что же, увеличила?
За снимками появился удачно вылепленный из глины галчонок с раскрытым ртом и растопыренными крыльями, за галчонком – вылитые из гипса фигурки и аккуратно переплетенные книги.
Мальчики молча таращили глаза.
Сергей Николаевич рассматривал все с большим интересом. Лучшие работы показывал классу.
Вышивки, кружева и вязанье тоже понравились учителю.
– А вот это и я умею делать, – вдруг сказал он, поднимая вверх туго сплетенный из сутажа пояс. – У меня даже галстук такой есть!
Девочки ликовали. Мальчики улыбались, но на девочек не глядели.
Учитель рассмотрел еще несколько вышивок; на одной трудно было определить, кто вышит – не то заяц, не то кошка. Разговор перешел на мышей, ежей, кроликов.
Одинцов сострил:
– А Леня Белкин поймал белку.
– Жалко, что у нас нет Медведева: он поймал бы медведя, – сказал учитель.
– Есть, есть Медведев! – закричали ребята. Медведев, коротенький, щупленький мальчик, поднялся с места.
– Мне не поймать, – смущенно сказал он под громкий хохот ребят.
Глава 12. «Тише… тише…»
Одинцов, Саша Булгаков и Васек вышли вместе.
– Вот что, ребята, – сказал Васек. – Давайте пересмотрим расписание дежурных, чтобы такого, как сегодня, больше не было. Слыхали, как он сказал: в первый и последний раз! Да еще о честности…
– Да! – подхватил Одинцов. – Я сегодня чуть не пропал, думал – сквозь землю провалюсь, когда он отошел к окну.
Саша вытащил записную книжку.
– Кого же мне назначить? Может, вместе составим расписание?
– Одинцов, ты помоги ему… Знаешь, чтоб подобрать хорошие пары, кого с кем, чтобы все как по маслу шло!
– Ладно, мы сделаем! А я вот что, ребята, придумал: давайте попросим Сергея Николаевича посадить нас вместе, – сказал Одинцов.
– Да как же втроем сядем? – засмеялся Васек.
– Ну, один впереди, два сзади, а все-таки вместе. Попросим, а?
– Ну что ж, попросим, – решили товарищи.
У своего дома Васек распрощался с друзьями.
– Папа уехал? – спросил он у порога.
– Уехал. Утром еще. А ты что же, забыл? – отозвалась тетка, накрывая на стол.
– Нет, не забыл.
Васек почувствовал острую необходимость видеть отца, рассказать ему о том, что было в классе, посоветоваться.
«Сейчас надо бы подтянуть ребят… – подумал Васек. – А как подтянуть?»
Он вспомнил, что ему говорил Митя: «Хочешь ребят подтянуть – подтянись сам, а то ребята знаешь какие? Сразу скажут: «Ты что с нас спрашиваешь? Ты раньше с себя самого спроси».
Васек вспомнил, что за все время каникул он не брал в руки учебника, и, наскоро пообедав, сел заниматься. Но мысли как-то разбегались, что-то не додумывалось до конца, беспокоило. «Со стенгазетой запаздываем. И что Одинцов думает! Ведь он редактор, почему я должен ему напоминать?»
Кроме стенгазеты, что-то еще царапало Васька. Когда учитель похвалил Малютина за чертежи, Васек вдруг почувствовал что-то против Севы и довольно грубо сказал ему, когда тот сел рядом с ним: «Не рассаживайся на всю парту со своими планами!»
– Васек! – позвала из кухни Таня. – Иди сюда! У
