Небраска, вернувшегося в виде потерянных для партии 66 северных демократов из 91 на выборах 1854 года, потрясенная администрация отправила в отставку Суле и свернула все планы по овладению Кубой. Квитмен, несмотря ни на что, вынашивал планы новой «флибустьерской» экспедиции весной 1855 года. Пирсу, впрочем, удалось убедить его воздержаться от таковой; задачу президенту облегчила операция испанских войск в январе того же года, арестовавших и казнивших несколько кубинских революционеров — малоприятное напоминание о том, что могло бы ждать зачинщиков нового вторжения.
Тем временем внимание общества оказалось уже приковано к местам в сотнях миль к западу от Гаваны, где начинал свою головокружительную карьеру, пожалуй, самый знаменитый и успешный «флибустьер» своего времени. Родившийся в 1824 году в Нашвилле Уильям Уокер поначалу не выказывал той жажды власти, которая снедала его изнутри. Застенчивый, молчаливый, скрытный, рыжеволосый, весь покрытый веснушками, Уокер, имевший всего 160 сантиметров роста и около 60 килограммов веса, выделялся горящими, пронзительными серо-зелеными глазами. С отличием окончив в четырнадцать лет Университет Нашвилла, этот непоседливый вундеркинд отправился изучать медицину в Европу, в девятнадцать лет получил степень доктора медицины в Университете Пенсильвании, однако практиковал мало, так как переехал в Новый Орлеан изучать юриспруденцию. После недолгой карьеры на поприще юриста Уокер стал журналистом, редактором New Orleans Crescent [214].
В 1849 году Уокер влился в поток переселенцев в Калифорнию, но его мятежный дух не нашел успокоения в «Золотом штате». В ипостаси журналиста он выступал против роста преступности и помог организовать «комитет бдительности» в Сан-Франциско, участвовал в трех дуэлях и дважды был ранен. В 1853 году Уокер, наконец, нашел свое призвание. Во главе сорока пяти хорошо вооруженных авантюристов он отплыл из Сан-Франциско для «колонизации» Нижней Калифорнии и Соноры. Его целью было покорить апачей, донести блага американской цивилизации и англо-саксонской деловитости до дремучих мексиканских провинций и, при случае, поживиться месторождениями золота и серебра в Соноре.
Эта экспедиция к югу от границ Соединенных Штатов была далеко не первой и не последней в ряду многих пиратских рейдов в те бурные годы после Мексиканской войны. Хроническая нестабильность и постоянные перевороты в мексиканском правительстве породили настоящий вакуум власти, которым время от времени пользовались племенные вожди и американские проходимцы, устраивавшие неспокойную жизнь на границе. Люди Уокера поначалу достигли больших успехов, чем большинство подобных авантюристов. Его «флибустьеры» захватили Ла-Пас, тихую столицу Нижней Калифорнии. Уокер провозгласил себя президентом новоявленной республики и приступил к аннексии Соноры, впрочем, даже не показавшись в этой гораздо более богатой провинции. Его решительные действия привлекли многих добровольцев из Калифорнии. Отряд Уокера, состоящий из плохо вооруженных и неопытных в военном отношении сорвиголов-золотоискателей, перешел Скалистые горы, переправился через реку Колорадо и вторгся в Сонору. Пятьдесят членов отряда, умиравшие от голода и поднявшие бунт, дезертировали, а остальные разбежались ввиду превосходящих сил противника, потеряв несколько человек убитыми. Тридцать четыре уцелевших «бойца» во главе с Уокером бежали через границу и в мае 1854 года сдались американским властям в Сан-Диего. Многие жители СанФранциско приветствовали его как героя, однако Уокер все же предстал перед судом, обвиняемый в нарушении закона о нейтралитете; впрочем, чтобы оправдать его, присяжным потребовалось всего лишь восемь минут.
Эта экспедиция в Сонору оказалась лишь увертюрой. Внимание американцев в 1850-х годах было приковано к центральноамериканскому перешейку, своего рода сухопутному мосту между Атлантическим и Тихим океанами. Канал, прорытый в этих джунглях, на несколько недель сократил бы путь от Калифорнии до восточного побережья Соединенных Штатов. Никарагуа представлялась самым оптимальным маршрутом канала, однако работы грозили оказаться слишком трудоемкими и дорогостоящими. Тем временем нью-йоркский транспортный магнат Корнелиус Вандербилт учредил «Вспомогательную транзитную компанию» для перевозки пассажиров и грузов между Нью-Йорком и Сан-Франциско через Никарагуа. Привлеченные тропическим климатом и возможностями выращивания фруктов, хлопка, сахара и кофе, другие американские инвесторы тоже стремились нагреть руки на этом регионе. Однако климат политический препятствовал инвестициям. Никарагуа прошла сквозь череду революций — за шесть лет там сменилось пятнадцать президентов. Словом, искушение послать туда «флибустьерскую» экспедицию было слишком велико, и кто как не Уильям Уокер вызвался возглавить ее.
В 1854 году Уокер подписал соглашение с одной из противоборствующих сторон в Никарагуа, и в мае следующего года отплыл из Сан-Франциско в сопровождении 57 человек. Поскольку Великобритания поддерживала другую сторону и напряженность в ее отношениях с Соединенными Штатами в последние годы возросла, правительство США смотрело на отъезд экспедиции Уокера сквозь пальцы. Пользуясь финансовой поддержкой компании Вандербилта, «флибустьеры» Уокера и их союзники из числа повстанцев нанесли поражение «легитимистам» и установили над страной контроль. Уокер назначил себя главнокомандующим никарагуанской армии, и многие американцы потянулись в эту страну: к весне 1856 года туда въехало две тысячи человек. Президент Пирс признал правительство Уокера в мае того же года.
Хотя и сам Уокер, и добрая половина его отряда были южанами, вся авантюра пока осуществлялась не в интересах Юга. Однако к середине 1856 года вектор начал меняться. Если северная пресса заклеймила Уокера как пирата, то южные газеты восхваляли человека, совершающего «правое дело… которое, по сути, является нашим делом». В 1856 году национальный конвент демократов одобрил пункт (предложенный не кем иным как Пьером Суле), приветствующий «господство Соединенных Штатов в Мексиканском заливе» [215]. Сторонники распространения рабства признали пригодность этого региона для ведения плантационного хозяйства. Действительно, Центральная Америка предлагала даже больше привлекательных возможностей, чем Куба. Ее креольское рассредоточенное население и слабые, нестабильные правительства делали регион легкой добычей [216]. В центральноамериканских республиках рабство было упразднено примерно двадцатью годами ранее, но это было преимуществом, так как позволяло южанам заводить там хозяйства, не опасаясь конкуренции со стороны местных плантаторов. «Варварские народы никогда не смогут стать цивилизованными без благотворного для них периода обучения, который принесет рабовладение», — говорилось в одной новоорлеанской газете, приветствовавшей эмиграцию южан в управляемую Уокером Никарагуа. «Обязанность и прерогатива мудрых — наставление и управление невежественными народами… посредством рабства. Чем скорее цивилизованный человек осознает эту свою обязанность и право, тем скорее проявится истинный прогресс цивилизации» [217].
В течение одного только 1856 года сотни будущих плантаторов получили земельные наделы в Никарагуа. Сам Пьер Суле прибыл в столицу к Уокеру и договорился о предоставлении тому займа от новоорлеанских банкиров. «Сероглазому солдату судьбы», как пресса теперь величала Уокера, подобная помощь была нужна. Его правительство испытывало трудности — другие центральноамериканские государства объединились, чтобы его свергнуть. Их поддерживал Корнелиус Вандербилт, отвернувшийся от Уокера после того, как тот примкнул к группе противников Вандербилта во «Вспомогательной транзитной компании». Президент Никарагуа перешел на
