После небольшой паузы вельможа продолжал уже другим тоном:
- Я рассказал вам это для того, чтобы при случае вы были осторожней. Кто знает, возможно, и вам придется испытать прославленное японское гостеприимство. А что касается меня, - довольно. И сладкими речами их, и поклонами, и улыбками я уже по горло сыт!..
- Когда вы прикажете нам отправиться на Курилы? - нетерпеливо спросил Хвостов.
Резанов вздохнул и сделал озабоченное лицо.
- В течение ближайшей недели мы отправимся с вами... на Кадьяк. Что делать, господа? Таковы обязанности службы.
- Значит, мы позволяем японцам захватывать наши открытия?
- О нет!.. У вас еще будет время защитить честь российского флага на этих островах.
Офицеры знали суровую флотскую дисциплину. За время рейса в Америку и позже, когда Резанов направил их в Мексику за хлебом для колонии, ни разу не напомнили они об экспедиции на Курилы. Сановник даже тревожился иногда за тщательно продуманный план: а вдруг эти молодцы и совсем позабыли о захватчиках-японцах?
Приглашая офицеров на обед, время от времени Резанов сообщал им новости, полученные неведомо какими путями. Оказывается, японцы уже поселились в заливе Анива, на Сахалине и на южной группе Курильских островов. Они захватили и превратили в рабов несколько сот русских подданных - курилов. На захваченной земле самураи строили не только дома, но и военные крепости с мощными батареями.
- Но почему же молчит наше правительство? - восклицал Хвостов. - Этак они высадятся и на Камчатке!
- Правительство так далеко!.. - горестно отвечал сановник. - А здесь некому охранять открытые русскими земли. Только вот мы с вами...
Иногда офицерам казалось, что Резанов нарочно испытывает их, что ему доставляет удовольствие наблюдать их возмущение. Однако осенью 1805 года сановник проявил вдруг неожиданную решимость. Вручив Хвостову инструкцию с разрешением вооруженной экспедиции, он сказал:
- Пора... Давно пора, друзья мои, напомнить коварным японцам, что их владения кончаются на севере Мацмая... Ах, если бы не плохое здоровье, пожалуй, и я отправился бы вместе с вами в этот славный поход, за который еще возблагодарит вас Россия!..
В тот же день не привыкшие к проволочкам Хвостов и Давыдов начали подготовку к экспедиции. Самым трудным оказалось набрать достаточный отряд надежных воинов. Но стоило лишь Давыдову рассказать на промыслах о беззаконной деятельности японцев, как свыше двухсот дюжих сибиряков явилось к дому Резанова. Здесь же избрали старшего, и тот сказал вельможе:
- Так что, господин начальник, солдаты уже есть!.. Ребята все гожие, на слабость силенки не жалуются, а насчет стрельбы и не спрашивай, - не впервой им белку в глаз без промаха бить...
Американский судовладелец согласился продать Резанову небольшое судно.
- Еще бы хоть один такой корабль! - говорил Хвостов, осматривая подновленное, подкрашенное судно.
Но другого корабля не оказалось. Хвостов созвал плотников, столяров, лесорубов, и на оживленном берегу дружно зазвенели топоры и пилы, а мастер-самоучка принялся чертить на песке план и разрез будущего судна.
- Может, и некрасив будет на вид корабль этот, - смущенно сказал он Хвостову. - Да что делать! Авось до Курильской земли доплывет!..
- Авось! - подхватил лейтенант. - Мы так и назовем это судно. Авось и пройдет оно невредимым через океан... Авось и в бою отличится!..
В конце июля 1806 года расцвеченные флагами суда - "Юнона" и маленький, неуклюжий тендер "Авось" - вышли из бухты Кадьяка в океан. Резанов предпочел, конечно, "Юнону", на которой бесцеремонно занял каюту командира. Маленький тендер, настойчиво гнавшийся за "Юноной", целые дни развлекал и смешил вельможу то своей полнейшей беспомощностью при штиле, то неуклюжей пляской на волнах.
Однако эта отчаянная борьба с океаном казалась смешной только Резанову. Рискованной и тяжелой была работа на тендере. Никто еще в этих суровых широтах океана не водил такого малого корабля.
Туманным штормовым утром "Авось" затерялся в океане. Вельможа беспечно махнул рукой:
- Будем надеяться... Авось не потонет!..
Выполняя приказ правителя компании, Хвостов торопился в Охотск. "Авось" следовал прямо к Сахалину, где у южной оконечности острова была намечена их встреча.
Ни Хвостов, ни Давыдов не задавали себе вопроса, почему так спешил Резанов поскорее отбыть из этих мест. Сановник не хотел, чтобы в Охотске стало известно о его причастности к экспедиции. Пусть сами офицеры и действуют, и отвечают... А письменную инструкцию Резанов велел Хвостову, отправляясь в поход, уничтожить.
Впрочем, вельможа не надеялся, что кто-нибудь возвратится из этого похода. Что могли значить два малые суденышка против сил целого государства? Но Резанов был уверен, что бравые его посланцы не дешево отдадут свою жизнь. Это и будет уроком заносчивым японцам. А в случае каких-нибудь осложнений и расследований он, камергер Резанов, останется в стороне. Может ли он отвечать за поведение молодых, беспечных офицеров?..
Не задерживаясь в Охотске, Резанов отбыл в Петербург. Прощаясь, он сказал Хвостову наедине:
- Помните: посол России был оскорблен и унижен. Действуйте решительно и быстро! Я помолюсь за вас...
Путь через штормовой океан не легко обошелся "Юноне". Осматривая корпус судна, корабельщики сумрачно качали головами.
- Куда же на такой дырявой посудине плавать, господин лейтенант? При первом шторме она пойдет ко дну!..
- А вспомните "Св. Елизавету", - посмеиваясь, говорил Хвостов.
- Все же то было летом, а сейчас осень и самые штормы...
- Если бы вы видели тендер "Авось", пожалуй, и совсем опустили бы руки! А Давыдов, я уверен, привел его на Сахалин.
Хвостов и сам отлично знал, что судно ненадежно. Не мог не видеть этого и Резанов. Все же он приказал не медлить. Что оставалось делать командиру? Он считал своим долгом исполнить приказ и долгом тем более радостным, что, возможно, шел на выручку своему другу. Тревога за Давыдова уже давно не давала ему покоя.
В огромном заливе Анива тендера "Авось" не оказалось. Все больше тревожась, Хвостов тщательно осматривал каждую бухту, каждый утес. Берег был дик и безлюден. Но в глубине залива, за темными глыбами скал дозорный матрос заметил какие-то строения.
- Сейчас мы познакомимся с незваными гостями, - сказал Хвостов матросам. - Спустить шлюпку!
На берегу замелькали человеческие фигурки. Японцы, как видно, ударили тревогу. В устье реки, на помосте причала, Хвостов увидел японского офицера с двумя обнаженными саблями в руках.
- Похоже, этот петух собирается драться! - удивленно воскликнул Хвостов и кивнул матросам. - Приготовьтесь, ребята! Но только действовать по команде.
Крича и грозя кулаками, на причал выбежало еще до дюжины японцев. У многих из них тоже были сабли и широкие, кривые ножи.
Словно не замечая суетливую эту компанию и не слыша угроз, Хвостов спокойно сошел на причал.
- Спроси-ка у этих разбойников, - сказал он матросу-переводчику, - кто разрешил им селиться на нашей земле?..
Крепыш-сибиряк грозным окриком заставил японцев притихнуть. Они, казалось, не поняли вопроса, и переводчик терпеливо его повторил.
Маленький скуластый офицер пронзительно взвизгнул, крутнулся на каблуке и, вскинув над головой сабли, шагнул к Хвостову. Командир отшвырнул его и, не оглядываясь, неторопливо зашагал к строениям.
За новыми просторными домами и складами он увидел с десяток черных, крытых камышом лачуг. У одной из этих нищенских хижин, будто пытаясь оградить собою сбившихся в кучу, притихших детей, тесной молчаливой толпой стояли оборванные, босые люди, с грязными язвами на ногах, с кровоподтеками и шрамами на лицах. Это были коренные жители острова - айны, о которых Хвостов уже слышал от моряков "Надежды".
Он хотел сказать этим людям, что отныне они свободны, что никто не давал захватчикам права заставлять их работать на японских купцов, что запасы этих складов теперь принадлежат им, айнам, потому что они - подданные России, а это русская земля...
Но айны не понимали ни единого его слова. Как будто обреченные на гибель, опустив головы, недвижно стояли они перед лейтенантом, и слезы текли по их впалым щекам...
Матрос-переводчик спросил по-японски:
- Кто у вас старший?.. Русский начальник пришел к вам, как друг...
Два молодых айна, прикрытые рваными тюленьими шкурами, тотчас заслонили дряхлого белобородого старика. Но старик вышел вперед, на секунду закрыл руками лицо, прикоснулся к груди и поклонился лейтенанту.
Хвостов взял его за руку и повел с собой в сторону складов.
Толпа айнов откликнулась глухим, заунывным стоном. В этом сдержанном стоне прорвался одинокий пронзительный женский крик, и матрос-переводчик, вздрогнув, остановился. Он понял какое-то слово.
- Послушайте, Николай Александрович... Что эта женщина кричит? Она провожает старика на смерть...
