Ян думал только об одном: как можно скорее вернуться домой, в Чехословакию. Если бы не туман, задержавший вылет за ним самолёта из Праги, Ян уже был бы дома.
Он устало рассказывал о заседаниях ООН. Ян дал высокую оценку генералу Маршаллу. Хорошо держался Гектор Макнейл (Hector McNeil http://en.wikipedia.org/wiki/Hector_McNeil ). Советская делегация вела себя вызывающе, а Вышинский вообще набрасывался на всех с оскорблениями, отчасти потому что он был меньшевиком, и частично по той причине, что желание унизить, обругать человека являлось чертой его характера.
- Вам знакомо имя Дан? Это бывший меньшевик и знаток марксизма. Он умер в
прошлом году в США.
Вики: "Фёдор Ильи́ч Дан (настоящая фамилия — Гу́рвич ; псевд. Берсенев, Греков И., Д, Ф. Данилов, Дерево, Меньшевик, Над, Надежда Ф.Д. и др.) 19 октября 1871, Петербург — 22 января 1947, Нью-Йорк) — российский революционер и политический деятель, один из лидеров и теоретиков меньшевизма. Муж сестры Ю. О. Мартова Лидии Дан.Ф. И. Дан родился в Петербурге, в семье владельца аптеки. В 1895 году окончил медицинский факультет Юрьевского (Дерптского) университета. По профессии врач". Фото: http://www.hrono.ru/biograf/dan.html
- Да, знаю, - кивнул я.
- Так вот, - продолжил Ян. – Один мой знакомый, он чех, по убеждениям – меньшевик, встречался с Даном незадолго до его смерти и спросил, почему Вышинский вёл себя так агрессивно. Дан ответил, что он всегда был агрессивным. И пояснил: «В молодости нам часто доводилась его одёргивать, потому что в спорах Вышинский оскорблял и унижал собеседника. Его реакция всегда была одинаковой: «А что тут такого? Это же большевики!».
Несмотря на депрессию, Ян всё-таки с оптимизмом смотрел на предстоящие весной выборы. Коммунисты теряли влияние и не могли претендовать на многое. Вернувшись в Прагу, Ян рассчитывал сразу включиться в предвыборную компанию. Эта новость обрадовала меня, но Ян испортил произведённый эффект, мрачно добавив: «Конечно, если вмешаются русские, с нами будет покончено».
Он не скрывал своего мнения о состоянии здоровья Бенеша: оно было намного хуже, чем сообщалось официальными источниками, но всё-таки не настолько плохое, как передавали слухи. Рядовой человек может перенести инсульт без заметных последствий, но для Бенеша, с его нагрузкой и ответственностью, послеинсультное состояние очень опасно. Ян собирался облегчить его участь и взять на себя часть работы, выполняемой Бенешем. Я с тревогой смотрел на такую перспективу: Ян сам находился в критическом периоде, нервы его были расшатаны, он с напряжением справлялся со своими обязанностями, а здесь – такая ответственность!
На следующий день я повёз Яна знакомиться с Бобом Диксоном, нашим новым послом в Чехословакии. Ян был приветлив и произвёл хорошее впечатление. На обратной дороге он пригласил подняться к нему. Из Америки Ян привёз множество рождественских подарков для друзей и знакомых, для меня он приготовил мыло и коробку сигарет Chesterfield. Прощаясь, Ян очень старался выглядеть беззаботным и весёлым. Он обнял меня за плечо и улыбнулся: «Ничего, старина, победа будет за нами!». Это стало последними словами, которые я от него слышал.
Первый день нового 1948 года выдался пасмурным и туманным. Я провёл его в Лондоне за письменным столом. Мой выход в эфир для Чехословакии намечался на день раньше, и Европейский Отдел БиБиСи прислал мне массу информации, включая копию новогоднего обращения Бенеша к народу. В нём с гордостью перечислялись успехи, достигнутые Чехословакией в 1947 году. Вечером я отправился в "Beefsteak Club" (Бифштексный клуб). В клубе никого не было, и я ужинал в одиночестве, просматривая свою почту. В ней было несколько писем от друзей и незнакомых людей из Чехословакии. Моё внимание привлекла красивая новогодняя открытка с поздравлением на чешском языке и надписью: «Вашей книгой в этом году украшали новогодние ёлки. Мы тоже повесили её на нашу ёлку». Ещё в почте оказалось письмо от Льва Брауна, приятного интеллигентного молодого человека, дававшего мне уроки чешского языка. Это было грустное письмо. Лев Браун потерял надежду на возвращение в Чехословакию, он собирался подавать документы на британское гражданство и просил моей поддержки. Попутно он сообщал об усилении коммунистического разгула в Чехословакии. Тайную полицию, добавил он, наводнил новый тип головорезов, методы работы которых очень напоминают Гестапо. (Обычные страшные истории евреев, ориентирующихся на СШАнглию, с целью выбить себе статус политического беженца и потом всю жизнь не работать. В последующем советские евреи, засклады и директора магазинов, будут особенно в этом усердствовать, покупая справки в травмпунктах о том что их, дескать, на антисемитской почве избила милиция. В 1968 году им оказалось всего ничего с помощью СШАнглии поднять мятеж. Прим. ред.) Время, которое начиналось с Pax Britannica и Первой республики, прошло. Началась эра варварства. Если мне хочется снова посетить Чехословакию, то я должен успеть это сделать до выборов, поскольку другой возможности у меня просто не будет.
С трудом верилось сказанному, но на душе стало неспокойно. С осени 1947 году из Чехословакии стали поступать тревожные сообщения. Сэр Орме Саргент (Orme Sargent), возглавлявший Министерство Иностранных Дел, с пессимизмом смотрел в будущее. А американские газеты, не жалевшие денег на зарубежные новости, открыто предсказывали резкое ухудшение положения. 10 ноября Иосиф Алсоп (Американский криптоеврей Joseph Alsop http://en.wikipedia.org/wiki/Joseph_Alsop ), работавший в парижском издании "New York Herald Tribune", заявил в отношении «надвигающегося террора» в Чехословакии: «Бенеш – старый и больной человек, а Ян Масарик – всего лишь отъевшийся остряк с брюшком». В конце года Британское правительство было занято проблемами в Палестине, гражданской войной в Греции и усиливающем давлении со стороны Советского Союза на Германию и Румынию. Тем не менее, обзор БиБиСи от 31 декабря по поводу итогов 1947 года выглядел оптимистично. В то время лишь немногие люди в Англии догадывались, что следующим потрясением в Европе станут события в Праге, и произойдёт это в ближайшем будущем.
14 февраля я получил от Президента Бенеша очередной том его воспоминаний. На титульном листе красовалось дарственная надпись, но подчерк заметно изменился, буквы легли неровно. К сожалению, это короткое послание мало напоминало его уверенную руку всего лишь два-три года назад.
20 февраля я был приглашён на приём, устроенный Яном Джакобом (Директор БиБиСи английский криптоеврей Ian Jacob http://en.wikipedia.org/wiki/Ian_Jacob Военный секретарь Уинстона Черчилля. А это папа Яна Джекоба - английский фельд-маршал : http://en.wikipedia.org/wiki/Claud_Jacob ) в честь Сэра Филипа Николса, находившегося в Лондоне после возвращения из Праги. Сэр Николс получил новое назначение в Гаагу. Мы много говорили о Чехословакии и Яне Масарике. Я рассказал о нашей недавней встрече с Яном и поделился своей тревогой, что он может и не справиться с такой ношей.
После приёма я вернулся домой. Шёл сильный снегопад. Вечером я включил радио. Из Праги передавали последние новости. Национальный Фронт потерпел поражение. Министры, не состоящие в коммунистической партии, за исключением социал-демократов, подали в отставку. Готвальд потребовал формирования коммунистического правительства. Передавали, что Бенеша заставили покинуть свой пост. Это был конец.
* * * * *
Чехословацкий коммунистический coup d’etat в феврале 1948 года стал наглядным примером того, как малочисленная партия, применив грубую силу, смогла одержать верх над крупными партиями, придерживающихся в своей деятельности исключительно парламентских принципов. (Как и петроградские "большевики" четверть века ранее в России. Прим. ред.)
Кризис начался с того, что Премьер-министр Готвальд отказался подчиняться требованию Кабинета Министров отстранить от должности недавно назначенных на ключевые посты полиции коммунистов. Уверенные в том, что из-за возникшего конфликта президент Бенеш распорядится распустить Парламент и назначит внеочередные выборы, двенадцать министров буржуазного правительства подали в отставку. Их решение оказалось непродуманным и поспешным. Но они, действительно, находились в затруднительном положении. Готовясь к выборам весной, Министр Внутренних Дел, коммунист, сформировал Отделение полиции, состоящее из своих сторонников. Если буржуазные министры закрыли бы на это глаза и промолчали, то итоги выборов оказались бы подтасованными, и Готвальд получил бы 51 процент голосов. А такая расстановка сил позволила бы коммунистам полностью прибрать власть в Чехословакии в свои руки.
Коммунисты не теряли время зря. Заклеймив отставку министров как прелюдию буржуазного переворота, Готвальд словно ударил в набат. На улицы неожиданно хлынул поток вооружённых рабочих. Под контролем оказались заводы и радио. Передать сообщение о поддержке из Москвы и удостовериться в успехе операции, накануне решающих событий в Прагу прибыл представитель Министра Иностранных Дел Советского правительства Зорин, бывший посол СССР в Чехословакии. Он приехал под предлогом контроля над поставками зерна из Советского Союза. (И это во всём мире, всё что ни происходит, происходит под ненастоящими предлогами. - Зазеркалье. Прим. ред.)
