Ознакомительная версия.
Наиболее эффективно показали себя в мартовских боях самоходно-артиллерийские установки СУ-100. Помимо имевшейся 208-й бригады и двух полков в 1-м гвардейском мехкорпусе, 9 марта 1945 года в состав 3-го Украинского фронта прибыли 207 (СУ-100 – 62, Т-34 – 2, СУ-57 – 3) и 209-я (СУ-100 – 56, Т-34 – 2, СУ-57 – 3) самоход но-артиллерийских бригады. По прибытии 207-ю бригаду включили в состав 27-й, а 209-ю – 26-й армий. Таким образом, к 10 марта 1945 года общее количество СУ-100 в районе Балатона составило (за вычетом потерь) 188 единиц.
Эти самоходки активно использовались в обороне во взаимодействии с пехотой для отражения танковых атак противника, а также для прикрытия переправ на каналах Шарвиз и Елуша. При этом действовали достаточно эффективно. Например, 208-я бригада за 8 и 9 марта подбила 13 танков и САУ, а также 33 бронетранспортера противника, потеряв 8 СУ-100 сгоревшими и 4 подбитыми.
У этого штурмового орудия StuG 40 (с орудийной маской типа Saukopf) внутренним взрывом сорвало рубку. Район озера Балатон, март 1945 года (АСКМ).
Основным приемом борьбы СУ-100 с бронетехникой противника являлись засады. Как правило, они организовывались следующим образом.
Батарея СУ-100 устанавливалась в укрытии, маскировалась в лесу или на обратных склонах высот. Впереди, на дистанции 100–200 метров готовились огневые позиции с хорошим обзором и обстрелом, как правило с круговым. На позициях или рядом с ними оборудовался наблюдательный пункт, на котором находился офицер, имевший связь с батареей. При появлении немецких танков на дистанции 1000–1500 метров самоходки занимали позиции, производили несколько выстрелов, и задним ходом уходили в укрытия. Такая тактика оправдала себя при отражении атак противника в районах Шар Егреш и Шимонторниа. Например. 11 марта батарея 1953-го самоходно-артиллерийского полка 209-й бригады, заняв позиции в густой лесной посадке западнее станции Шимонторниа, отразила атаку 14 немецких танков, из которых три машины сожгла с дистанции 1500 метров.
Обычной дистанцией для ведения огня из СУ-100 по тяжелым танками – 1000–1300 метров, по средним танками и самоходкам – до 1500 метров, а иногда и больше. Огонь как правило велся с места, а иногда с коротких остановок. С указанных дистанций СУ-100 поражали все типы немецкой бронетехники, причем как правило, с первого попадания.
Взаимодействие самоходок с другими частями осуществлялось следующим образом. Командир самоходно-артиллерийского полка и командир стрелкового полка как правило находились на одном наблюдательном пункте или имели между собой телефонную связь. Командиры стрелкового батальона и батареи САУ все вопросы урегулировали на местности лично, и также при необходимости имели телефонную связь. Командир бригады СУ-100 поддерживал постоянную связь по радио с командиром стрелковой дивизии, которой он был придан. Это позволяло в ходе боя оперативно получать информацию и принимать необходимые решения.
Вместе с тем, во время сражения выявился ряд существенных недочетов в организации взаимодействия с СУ-100.
Так, слабо организовывалось огневое прикрытие самоходок полевой артиллерией, пехота не оказывала помощи экипажам при преодолении заболоченных участков местности, а некоторые общевойсковые командиры пытались использовать СУ-100 в качестве танков поддержки пехоты. Например, командир 36-й гвардейской стрелковой дивизии приказал батарее самоходок наступать впереди пехоты. Из-за отсутствия пехотного и артиллерийского прикрытия СУ-100 попали под огонь немецких противотанковых орудий, в результате чего три самоходки сгорело.
Существенным недостатком СУ-100, выявленным в ходе боев, было отсутствие на ней пулемета. Из-за этого машины на близких дистанциях оказывались беззащитными против немецкой пехоты. В качестве временной меры рекомендовалось придавать каждому экипажу ручной пулемет, а также 8–10 таких пулеметов включать в состав рот автоматчиков самоходно-артиллерийских полков СУ-100.
Огнеметный танк Pz.III (Flamm), оставленный на поле боя. Район озера Балатон, март 1945 года. Танк принадлежал 351-й роте огнеметных танков (АСКМ).
В первые дни немецкого наступления для усиления танковых частей фронта использовали даже учебные части. Так, 8 марта в состав 26-й армии прибыл 22-й танковый полк, сформированный из учебного полка с тем же номером. В докладе отмечалось, что «ввиду того, что танки были из состава учебного танкового батальона и находились на полигоне и танкодроме, а также то, что расстояние до места сосредоточения 115 км, полк сосредоточился с опозданием на 10 часов». Всего в полку имелось 11 Т-34, 3 СУ-76, 1 СУ-85 и 1 КВ-1с. Эта часть вела боевые действия вплоть до 16 марта. Что касается пополнения матчастью, то за период с 6 по 16 марта фронт получал пополнения только один раз – 10 марта прибыло из центра 75 СУ-76, 20 «шерманов» и 20 Т-34. Самоходки поступили на укомплектование 1896, 1891, 1202-го самоходных полков, 18-го танкового корпуса и самоходных дивизионов 4-й гвардейской армии, «шерманы» – в 1-й гвардейский механизированный, а тридцатьчетверки – в 23-й танковый корпуса. Кроме того, некоторое количество танков восстановил 3-й подвижный танкоремонтный завод фронта. Например, 6 марта с него передали 18-му танковому корпусу 20 отремонтированных тридцатьчетверок.
Последняя немецкая наступательная операция Второй мировой войны планировалась с большим размахом. Однако даже в это время – а на дворе была уже весна 1945 года-многие немецкие расчеты проводились на основе недооценки возможностей противника.
В тактическом отношении немецкие танковые силы проявили себя много слабее, чем в предыдущих операциях, например в январских «конрадах». В советских документах по этому поводу говорилось:
«Если в предыдущей операции противник применял широкий маневр своими механизированными войсками, то в данной операции маневренность с одного участка на другой была незначительной. Противник вел бой в одном направлении используя лишь отдельные группы танков с одного участка на другой в пределах действия соединения».
Оборонительные бои под Балатоном в марте 1945 года интересны тем, основная тяжесть борьбы с танками противника легла на артиллерию. Советские танковые части играли в этих боях второстепенную роль.
Тактически советская противотанковая, дивизионная и самоходная артиллерия проявила себя с самой лучшей стороны. Твердо укоренились приемы ведения огня с коротких расстояний в наиболее уязвимые места танков и САУ – борта и корму. При этом наиболее боеспособное на тот момент танковое объединение Германии – 6-я танковая армия СС – понесла огромные потери:
«В период наступления немецкое командование предприняло ввод танковых групп от 40 до 80 единиц одновременно на нескольких направлениях с целью рассредоточения и распыления наших средств противотанковой борьбы. При таких действиях противник не достиг успеха, а такая тактика привела его к потере 80 % танков и САУ, которые были уничтожены нашей противотанковой артиллерией, танками, самоходками и авиацией».
Что касается потерь, в технике, то по данным фронта за десять дней боев было сожжено 324 танка и САУ, а также 120 бронетранспортеров; еще 332 танка и САУ и 97 бронетранспортеров было подбито. По немецким же данным, на 13 марта безвозвратные потери 6-й танковой армии СС составили 42 танка и 1 БТР (!). правда при этом 396 танков и САУ и 228 БТР находилось в краткосрочном и долгосрочном ремонте. А если учесть, что по немецким документам краткосрочный ремонт мог длиться месяц (а иногда и больше), а для долгосрочного время вообще не определялось, то будет ясно, что немецкая система учета потерь весьма далека от истины. Кроме того, следует учесть, что к долгосрочному ремонту относили и те машины, которые требовалось эвакуировать с поля боя. А еще у немцев машины могли переходить из категории в категорию: сначала краткосрочный ремонт, потом долгосрочный, а затем ее списывают как безвозвратную потерю. Вот так.
В целом, если мы возьмем цифру сгоревших бронеединиц, заявленных 3-м Украинским фронтом, мы не сильно погрешим против истины. Подтверждением этому служат фото подбитой в районе озера Балатон немецкой бронетехники, которую снимали во второй половине марта 1945 года. В распоряжении автора имеются фото, на которых отмаркировано советской трофейной командой 279 танков и САУ, из них 70 «пантер», 40 Pz.IV, 28 «королевских тигров», 3 «тигра I», 44 истребителя танков (Pz.IV/70 и «Херцер»), 22 штурмовых орудия, 17 венгерских танков и САУ и ряд других машин. При этом максимально видный на подбитой технике номер трофейной команды – 355. Учитывая, что на фото 279 бронеединиц и всего один бронетранспортер можно предположить, что пропуски в нумерации относятся к БТРам. Таким образом можно смело говорить о безвозвратных потерях немцами не менее чем 250 танков и САУ в ходе операции «Пробуждение весны». Что касается советских потерь, то за 10 дней боев они составили 165 танков и САУ, из них больше всего было Т-34 – 84 штуки и СУ-110 – 48. 16 марта 1945 года части 3-го Украинского фронта начали наступательную операцию, позже получившую название «Венской». Понесшая огромные потери 6-я танковая армия С С не смогла оказать серьезного сопротивления, и буквально через две недели оказалась выбитой из Венгрии в Австрию. Ее остатки сдались частично советским, частично американским войскам под Веной в мае 1945 года.
Ознакомительная версия.
