С началом активных боевых действий в Западной Европе 10 мая 1940 г. возможность англо-французского удара в Закавказье и на Балканах резко возросла. В Кремле не исключали, что в ответ на успешно развивавшееся наступление вермахта западные державы могут попытаться форсировать реализацию планов блокирования поставок нефти в Германию из Румынии и СССР. Возрастала и опасность того, что Лондон и Париж активизируют свои усилия по созданию второго фронта против держав "оси" в Юго-Восточной и Восточной Европе{44}, а, следовательно, и угроза инспирированных ими заговоров и путчей. В этих условиях троцкизм, нацеливавшийся на подготовку вооруженного восстания в СССР и "свержение московских правителей", становился реально опасен{45}.
Действия Троцкого и его окружения давали в эти дни Кремлю более чем достаточно оснований для такого рода опасений. Сразу же после того, как вермахт начал активные боевые действия против западных держав, 11 мая 1940 г., Троцкий предал широкой огласке то, что еще несколько дней назад держалось им в глубокой тайне и предназначалось для использования в "день X" - "Письмо советским рабочим". Оно появилось на страницах издания "Socialist Appeal". Вслед за этим был опубликован вышеназванный манифест IV Интернационала. С этого момента, думается, уже ни у кого в мире не оставалось сомнений в вопросе о том, с кем и какую партию разыгрывают троцкисты. 24 мая 1940 г. была предпринята первая попытка устранить Троцкого, затем в августе того же года вторая.
В заключение нельзя не отметить, что в январе 1940 г., когда в Москве, по всей видимости, стало известно об англо-французских планах в отношении троцкистов, советское руководство попыталось вступить в диалог с Троцким. Германский посол в Вашингтоне Г. Томсен сообщал 22 января 1940 г. в Берлин: на протяжении последних недель в американской прессе упорно циркулируют слухи о "стремлении Сталина договориться с Троцким". Однако диалога, по мнению посла, не получилось. Троцкий выступил в журнале "Liberty" со статьей, в которой заклеймил СССР как военного союзника Германии. С этого момента трагическая развязка стала, очевидно, неминуемой.
24 августа 1940 г. "Правда" сообщила о кончине Троцкого. Редакционная статья называлась "Смерть международного шпиона" и принадлежала, как считают многие исследователи, перу Сталина. С такой характеристикой Троцкого можно спорить и не соглашаться. Но нельзя не признать, что Троцкий активно использовался определенными кругами Запада и, вероятно, не только зимой 1939 весной 1940 г. В вышедшей несколько лет назад книге известного британского специалиста по истории спецслужб Ф. Найтли приводятся на этот счет весьма красноречивые факты{46}. Оказывается, уже в 1917-1918 гг. британской разведке удалось внедриться в ближайшее окружение Троцкого. Напомним одно имя, которое авторы, пишущие о Троцком, никогда не вспоминают, - Джорж Хилл. Офицер британской разведки, он после революции являлся советником Троцкого, помогал ему создавать военно-воздушные силы Советской республики, систему военной разведки и контрразведки, службу дешифровки. Хилл, в свою очередь, работал в тесном контакте с другим известным британским разведчиком - С. Рейли, который тоже вращался в кругах, близких к Троцкому, и имел доступ к документам из аппарата последнего, когда тот являлся наркомом иностранных дел. Заданием Хилла в 1917-1918 гг. было во что бы то ни стало заставить Россию продолжать войну против Германии и создать в ней антигерманскую агентурную сеть{47}.
Все это порождает много вопросов, на которые пока что нет ответа. Ясно одно: к зиме 1939 - весне 1940 г. спецслужбы некоторых западных держав считали вполне возможным использовать троцкистов в своих политических комбинациях.
Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб
Имя генерала A.A. Власова в последнее время довольно часто появляется на страницах научной литературы, литературно-художественных и общественно-политических журналов, в средствах массовой информации{1}. Вокруг него развернулась целая дискуссия, участники которой решают вопрос, кем был Власов: изменником Родины, вставшим на преступный путь сотрудничества с врагом, или патриотом, идейным противником Сталина, стремившимся к "освобождению народов России от ига большевизма"? Сторонники "новых подходов" предлагают снять с Власова позорное клеймо предателя и преступника и по-новому оценить его роль и место в истории Великой Отечественной войны и российской истории в целом.
Рассуждения о Власове - идейном борце против Сталина и "советского тоталитаризма" обосновываются ссылками на его политические заявления, в которых, как утверждается, отразилось стремление к построению "новой, демократической России", а также тезисом об "особом, в том числе идеологическом характере германо-советской войны", с помощью которого общественность подводится к мысли о наличии в войне нацистской Германии против СССР элементов войны гражданской, освободительной. Переход Власова, как и других советских граждан, на сторону немцев предлагают рассматривать как политически и социально закономерное явление, как форму борьбы против Сталина и большевистской системы.
Ссылки на социально-политические причины перехода советских граждан на сторону врага в годы Великой Отечественной войны и на массовый характер этого перехода{2} позволяют некоторым авторам выражать сомнение в юридической обоснованности применения к данным действиям определения "измена родине" и, следовательно, квалифицировать их как преступление. Они рекомендуют употреблять "более гибкие" и "нейтральные" понятия, не оговоренные в отечественном уголовном праве, такие, как "коллаборационизм", "сотрудничество с противником", а слова "измена родине", "предательство", в случае их использования, брать в кавычки.
Насколько обоснован такой подход к "проблеме Власова"? Являлся ли Власов изменником Родины?
Публикуемые германские документы, думается, позволяют устранить какую бы то ни было неясность в этом вопросе, а также составить более полное представление не только о личности Власова и его деятельности по ту сторону линии фронта, но и о том, чем оказался ценен Власов для немцев, кто в нацистской Германии и с какой целью поддерживал и продвигал его. Эти документы достаточно красноречивы и не нуждаются в подробных комментариях. Читатель может сам дать оценку содержащимся в них фактам и сделать выводы. Поясним лишь некоторые моменты, важные для понимания происхождения этих документов и тех тенденций в нацистской "восточной политике", которые получили в них отражение.
Когда говорят, что война Германии против СССР была "особой", то с этим нельзя не согласиться. Она действительно была такой, поскольку не походила на ту войну, которую немцы вели, например, в Западной Европе. Но ее особый характер проявлялся не в том, что она была "в том числе идеологической". Любая война обставляется определенными лозунгами и обосновывается идеологически. Не в лозунгах, не в идеологии было дело и даже не в различном классовом содержании, которое имела вторая мировая война на Западе и Востоке Европы. Принципиальное отличие войны нацистской Германии против СССР состояло в том, что в ней Германия преследовала особые цели и вела ее особыми методами. Для нацизма это была война за "новое жизненное пространство для германской нации", в ходе которой предстояло "подготовить" это "пространство" для германской колонизации, т.е. уничтожить государственность населяющих его народов, их культуру и часть самих этих народов, объявленных "расово неполноценными". Для достижения этих целей гитлеровцы отказались от соблюдения каких бы то ни было правил ведения войны, моральных норм и проводили откровенную политику геноцида. Война нацизма против СССР была войной на уничтожение. Именно в этом заключался ее особый характер. Антибольшевистские и антисталинские лозунги, использовавшиеся гитлеровцами с первого дня их "восточного похода"{3}, являлись всего лишь пропагандистским прикрытием этих чудовищных планов. Они предназначались для того, чтобы облегчить реализацию преступных замыслов нацистского фюрера и его клики, добиться внешнеполитической изоляции СССР и, если удастся, расколоть советское общество, дезорганизовать Красную Армию.
Цель, которую преследовали Гитлер и его окружение в войне против СССР, целиком определяла использовавшиеся ими средства. Они изначально делали ставку исключительно на военную силу и отвергали возможность решения "русского вопроса" политическими методами. Поэтому и тех советских граждан, которые добровольно либо по принуждению пошли на сотрудничество с ними, заявив о своем враждебном отношении к советскому строю и Сталину, они рассматривали не как политических союзников, не как носителей будущих новых форм государственности на территории СССР и России, а лишь как вспомогательную силу, призванную облегчить германскому рейху достижение его военных целей. Начав на рубеже 1941-1942 гг. формировать из советских граждан национальные воинские подразделения и "национальные комитеты", нацисты тем самым всего лишь прибегли к известной с незапамятных времен тактике ведения войны руками изменников-туземцев. Русские, украинские, белорусские, казачьи части, а также подразделения, составленные из жителей Прибалтики, Северного Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Поволжья, германские политические и военные инстанции в своих документах нередко так и называли - "туземные войска" (einheimische Trappen). Эти войска предназначались для того, чтобы "экономить драгоценную германскую кровь", "воевать с русскими руками русских", выполнять самую подлую и грязную работу на фронте и в оккупированных областях, оказывать деморализующее воздействие на армию противника и его тыл, провоцировать их политический и этнический раскол.
