Ознакомительная версия.
В XX веке экономист Саймон Пэттен писал о Католической церкви: «Она обеспечивала кров и пищу работникам, пеклась об обездоленных и помогала людям во время голода, чумы и других бедствий, которые были не редкостью в Средние века. Если мы посмотрим на количество монастырей и лечебниц, на самоотверженность монахов и монахинь, то придем к выводу, что об обездоленных того времени пеклись, по меньшей мере, не хуже, чем в наши дни».[367] В XIX веке Фредерик Хартер, автор биографии папы Иннокентия III, утверждал: «Всеми благотворительными учреждениями, которыми сегодня располагает человеческий род для попечения об обездоленных, всем, что делалось и делается для защиты неимущих и убогих от постигших их бедствий и страданий, мы прямо или косвенно обязаны Римско-католической церкви. Эта церковь создала образцы для подражания, обеспечила развитие таких учреждений, а часто и обеспечивала их материальными средствами».[368]
Масштаб благотворительной деятельности Католической церкви легче всего оценить по тому, что происходило, если она прекращалась. В XVI веке король Англии Генрих VIIIуничтожил монастыри, конфисковал их собственность и раздал ее влиятельным дворянам. Поводом для репрессий стало то, что монастыри якобы превратились в рассадники безнравственности и разврата, хотя на самом деле вряд ли есть сомнения, что причиной всему была жадность короля. Социальные последствия уничтожения монастырей не могли не быть очень значительными. Одной из основных причин Северного восстания 1536 года, народного бунта, известного также под названием «благодатного паломничества», было возмущение народа уничтожением монастырской благотворительности. Спустя два года в одном из прошений, обращенных к королю, говорилось: «Опыт, полученный нами после запрещения обителей, ясно показывает, что вышел из этого и ожидается впредь большой ущерб и разорение для Вашего королевства и большое утеснение для бедных верноподданных Вашей Милости, лишившихся странноприимства и попечения, коими окормляли их монастыри, находившиеся поблизости».[369]
Монастыри были щедрыми и лояльными к арендаторам арендодателями; у них можно было арендовать землю недорого и на длительный срок. «Монастырь – это такой собственник, который не умирает; арендаторы его земель имели дело с вечным арендодателем; монастырские земли и строения никогда не меняли владельца; монастырские арендаторы были избавлены от многих… факторов неопределенности, с которыми сталкивались другие арендаторы».[370] Поэтому уничтожение монастырей и перераспределение их земельных владений стали «бедствием для тысяч беднейших крестьян, приведя к распаду составлявших их мир сельских общин, и обрекли их на нищету».[371]
После закрытия монастырей те кондиции, на которых арендаторы обрабатывали монастырские земли, по большей части были пересмотрены. Один из исследователей пишет: «Новые владельцы [этих земель], лавочники, банкиры, обедневшие аристократы, не были привязаны к сельскому прошлому: они эксплуатировали свои земли исключительно с целью получить от них доход. Ставки аренды повысились, пахотные земли были превращены в пастбища, большие участки земли были огорожены. Тысячи работников, ранее занятых в сельском хозяйстве, оказались на улице. Социальное расслоение выросло, пауперизм достиг угрожающих размеров».[372]
Закрытие монастырей негативно сказалось и на масштабах благотворительности, и на жизни тех, кто на самом деле нуждался в опеке. До недавнего времени историки принимали как бесспорную данность мнение протестантов, которые заявляли, что благотворительная деятельность Католической церкви в Англии была гораздо менее значимой в количественном и не столь уж благотворной в качественном отношении, чем утверждали католики. Протестантские критики полагали, что масштабы монастырской благотворительности были относительно невелики, к тому же монастыри распределяли эту жалкую помощь произвольным образом, не отличая действительно нуждающихся от лодырей и людей, наказанных за собственное легкомыслие. По мнению протестантов, монастыри на самом деле поощряли то состояние, с которым боролись, и тем самым способствовали увеличению числа неблагополучных людей.
Сейчас ученые наконец взялись за исправление этого серьезного искажения исторической правды, восходящего к концу XVII – началу XVIII века, когда протестантский епископ Гильберт Барнет написал свою «Историю Реформации в Церкви Англии» (History of the Reformation of the Church of England).[373] Вот что пишет современный исследователь Пол Слэк: «Уничтожение монастырей, часовен, духовных орденов и братств в 30 – 40-е годы XVI века резко сократило источники благотворительной помощи. Та помощь, которую эти организации предоставляли бедным, действительно носила локальный характер, но она была более значимой, чем принято считать, и, когда она пропала, на этом месте образовалась пустота».[374]
Нил Раштон также приводит свидетельства того, что монастыри заботились о том, чтобы помощь попадала к реально нуждавшимся в ней. А когда было не так, – объясняет Барбара Харви в своей новаторской работе «Жизнь и смерть в Англии, 1100–1540» (Living and Dying in England, 1100–1540), причина была не в консерватизме и мягкосердечии монахов, а в ограничениях, которые накладывали жертвователи на использование предоставленных ими средств. Некоторые из них завещали на благотворительность крупные суммы, т. е. оставляли монастырю деньги, которые монахи должны были раздать в виде милостыни после их смерти. Но хотя отчасти целью таких пожертвований была помощь бедным, у них была и другая, главная: завещатель стремился, чтобы деньги от него получило как можно больше людей, чтобы как можно больше народу молилось за душу усопшего благодетеля. Это, несомненно, способствовало бессмысленной раздаче денег. Однако с течением времени монастыри стали более разборчивыми и стали распределять свои текущие доходы очень разумно.[375]
В течение несколько столетий после смерти Карла Великого в 814 году значительная часть попечения о бедных перешла из ведения приходских церквей, как это было прежде, к монастырям. Как говорил король Франции Людовик IX, монастыри были patrimonio pauperum – родовым имуществом бедняков; более того, уже начиная с IV века стало весьма обычным называть всю собственность Католической церкви patrimonio pauperum. Однако монастыри выделялись и в этом отношении. Один исследователь писал: «В каждой местности на высокой горе или в глубокой долине возникали монастыри, которые становились местными религиозными центрами, содержали школы, прививали окрестным жителям передовые агрономические навыки, учили их ремеслам, разведению рыб и лесному хозяйствованию, заботились о странниках, пеклись о бедных, воспитывали сирот, ухаживали за больными и давали приют всем, кого снедали духовные или телесные недуги. Они веками были центром всей религиозной, благотворительной и культурной деятельности».[376] Монастыри ежедневно раздавали милостыню нуждающимся. У. Лекки писал о монастырской благотворительности: «С течением времени эта благотворительность приняла самые разнообразные формы, и каждый монастырь стал благотворительным центром. Монахи не позволяли аристократам забывать о страхе Божием, пеклись о бедных, ухаживали за больными, давали кров путникам, выкупали пленников и помогали всем страждущим. В самые темные века Средневековья монахи основали в мрачных альпийских снегах приют для паломников».[377] Благотворительности уделяли огромное внимание бенедиктинцы, цистерцианцы и премонстраты, а позже нищенствующие ордена – францисканцы и доминиканцы.
Бедные путники могли рассчитывать на гостеприимство монахов, а источники свидетельствуют о том, что в монастырях привечали и зажиточных проезжих, в соответствии с Уставом св. Бенедикта, где говорится, что в каждом госте монахи должны видеть Христа. Но монахи не сидели сложа руки и не ждали, пока бедные сами придут к ним. Они специально разыскивали бедняков, живших в окрестностях. Например, Ланфранк поручил альмонарию (человеку, ответственному за раздачу милостыни) найти в окрестности бедных и взять на попечение монастыря. Иногда монастырь даже предоставлял беднякам кров.[378]
Монахи не только раздавали милостыню по поручению своей общины, но и делились с бедными остатками своей собственной еды. Гилберт Семпрингемский, будучи очень воздержан в еде, складывал остатки на блюдо, которое он называл «тарелкой Господа Иисуса», рассчитывая, что другие монахи последуют его примеру. Когда один из монахов умирал, то по традиции в его честь готовили еду и раздавали бедным. Иногда это делали в течение месяца после его смерти, иногда – в течение года, а если умирал аббат, то это могло продолжаться вечно.[379]
Ознакомительная версия.
