Вокруг крупных бюджетных ассигнований на судостроение развернулась нешуточная борьба. Ситуация напоминала железнодорожный бум 60-70-х годов XIX столетия, когда получению концессий в отрасли содействовали великие князья, аристократия и высшее чиновничество. Но теперь финансовые объемы были намного обширнее. Ради участия в создании будущего флота, то есть ради получения заказов, специально создавались частные производства. Предложения поступали от Нобеля, от рижского завода Беккера[553]. Составленные по одной и той же схеме, они подразумевали участие крупных столичных банков. К примеру, на утверждение правительству был направлен устав вновь образованного судостроительного общества с капиталом 15 млн руб., которое финансировалось консорциумом во главе с Петербургским международным банком[554]. Все эти инициативы сопровождались мощным лоббированием: не было ни одного судостроительного завода, в руководстве которого не состоял бы директором кто-либо из бывших чинов министерства. Причем наибольшим спросом пользовались выходцы из морского технического комитета, главного управления кораблестроения, за ними устраивалась настоящая охота[555]. Даже товарищ морского министра, председатель межведомственного совещания по судостроению М.В. Бубнов поддерживал тесные связи с питерскими биржевыми и финансовыми кругами[556]. Стремление к участию в программе продемонстрировало громадные денежные аппетиты заводов и их партнеров. (Правительство всеми силами старалось их умерить[557].) Расценки на изготовление кораблей всех видов взвинчивались, из-за чего происходили постоянные задержки с размещением заказов; заявленные суммы превосходили зарубежные в 1,5 раза. К тому же заводы пытались добиться дополнительных льгот, настаивая на включении в контракты пунктов о выдаче авансов без обеспечения процентными бумагами, а также о неначислении штрафов и неустоек за срыв сроков по причине забастовок[558]. В правительстве после долгих дебатов решили пойти навстречу промышленникам.[559]
Судостроительная программа стала важнейшей сферой деятельности для финансово-промышленного капитала в последнее десятилетие царской России. Купечество же к ней никакого отношения не имело: его представители никогда не выполняли выгодных судостроительных заказов. И хотя Государственная дума не смогла воспрепятствовать росту гарантированных бюджетных ассигнований, которыми безраздельно пользовались столичные предпринимательские круги, купеческая элита не собиралась отступать без боя. Ее усилия сосредоточились на завоевании более прочных позиций в торговом мореплавании. В начале XX столетия в этой перспективной отрасли выделялись два крупных игрока: Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ) и Добровольный флот. РОПиТ, наиболее крупное акционерное общество, было создано при тесном содействии правительства еще в конце 50-х годах XIX века. Его суда хозяйничали на наиболее прибыльных торговых и пассажирских линиях. В свое время конкуренцию этому предприятию решило составить московское купечество: используя патриотический подъем Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, оно предложило создать специальный флот за счет добровольных пожертвований. Главный комитет по сбору средств учредили в Москве, всем российским губерниям были разосланы предложения поддержать усилия по развитию русского торгового мореплавания. Уже через полгода комитет располагал суммой, превышающей 3 млн руб. На эти средства в Германии были закуплены корабли, переименованные в «Россию», «Москву», «Санкт-Петербург» и «Нижний Новгород»[560]. Дабы придать солидности и престижа созданному пароходному обществу, почетное председательствование в нем было предложено Александру III, который с готовностью изъявил согласие[561]. Добровольный флот получил ведомственную приписку к Морскому министерству. В случае войны его корабли должны были выполнять функции подсобного транспорта во время военно-морских операций.
В начале XX века активизировались дискуссии о назначении флота. Идею совмещения коммерческих и военных функций признали непродуктивной. Дела Добровольного флота заметно ухудшились, и после возникновения Министерства торговли и промышленности его переподчинили этому новому ведомству. Однако судьбой купеческого детища серьезно озаботилась и Государственная дума. Добровольный флот стал своего рода орудием атаки на могущественный РОПиТ. Крупнейшее пароходное предприятие России, находившееся под крылом петербургской бюрократии, располагало долгосрочным контрактом с правительством на обслуживание пароходных сообщений, за что регулярно получало субсидии из бюджета. В реестре акционеров общества значился ряд ведущих столичных банков, а также члены императорской фамилии, включая великих князей Владимира Александровича и Александра Михайловича[562]. Финансовая комиссия думы направила в Министерство торговли и промышленности запрос о деятельности РОПиТ и о деталях его договора с правительством. В ответ представители Министерства торговли и промышленности заявили, что преимущества действующего соглашения очевидны и альтернатив ему нет. Но думский напор усиливался: комиссия потребовала как можно скорее пересмотреть договор с РОПиТ и выступила против повышения дивидендов его акционерам[563]. А чуть позже комиссия очень заинтересовалась предложением, поступившим от Добровольного флота, и в связи с этим высказалась уже за немедленное расторжение договора с РОПиТ. Ее заключение мотивировалось тем, что Добровольный флот – это истинно национальное предприятие и потому оно способно выполнить обязательства перед государством более добросовестно[564]. Однако капиталисты юга России раскритиковали работу Добровольного флота: пароходство, мол, находится в тяжелом состоянии, его необходимо приблизить к нуждам отечественной торговли, чему посодействовать лучше других могут как раз промышленные компании юга. Это заявление было камнем в огород Московского биржевого комитета. Как писал журнал «Промышленность и торговля», москвичи считают своей прерогативой патронаж пароходства, однако:
«и помимо Московского биржевого комитета у нас сейчас имеется ряд других, более разносторонних торгово-промышленных организаций, представители которых должны быть тоже привлечены к управлению Добровольным флотом»[565].
Надо признать, Первопрестольная действительно проявляла большой интерес к развитию этого флота: здесь ратовали за его реорганизацию и повышение качества обслуживания, за введение новых рейсов не только на западноевропейском, но и на американском направлениях[566].
Конкурентом, конечно же, выступал РОПиТ, не собиравшийся сдавать своих позиций. К примеру, капиталисты Северо-Западного региона, рассчитывая на крупнейшее пароходство страны, спешили заявить свои права на коммерческое освоение Дальнего Востока, так как благодаря северному морскому сообщению эти рынки более доступны из Петербурга, Риги и Ревеля, нежели из Центральной России, которую Добровольный флот связывал прежде всего с черноморским бассейном[567].
На пленарном заседании Государственной думы в начале июня 1910 года между РОПиТ и Добровольным флотом произошла открытая схватка за государственный контракт по обслуживанию рейсов. Мы можем составить представление о ней по выступлениям министра торговли и промышленности С.И. Тимашева и его оппонента октябриста Л.К. Шешминцева. Министр безоговорочно выступал за продление договора с РОПиТ сроком на шестнадцать лет. Ежегодные бюджетные субсидии он назвал возмещением тех расходов, которые несет общество, оказывая услуги правительству; такая практика имеет место во всех европейских странах. Он напомнил, что для РОПиТ содержание обязательных линий убыточно; урезанные Думой субсидии не покрывают затрат, и предприятие с большим трудом исполняет возложенные на него обязательства. К тому же дивиденды, получаемые исключительно на коммерческих линиях, постепенно падают[568]. Что касается Добровольного флота, за который активно выступала Дума, то Тимашев не разделял ее мнения относительно возможностей этого пароходства. Особенно смущало его такое выставленное условие: флот предполагает в течение двух лет эксплуатировать зафрахтованные суда, а затем будет использовать собственные. Однако для расширения парка кораблей ему необходим кредит в 7,5 млн руб., что, разумеется, сопряжено с целым комплексом проблем. Тимашев предупредил депутатов:
«Я боюсь, когда вы разъедетесь, то окажется, что условия Добровольного флота значительно превысят ту сумму, которая вам рисуется сегодня»[569].
