После Георгия вешнего весна окончательно вступала в свои права, что нашло отражение в выражении: «Егорий на порог весну приволок». С мая начинались полевые работы, которые заканчивались на Егория осеннего.
С днем Егория вешнего связывался цикл примет, определяющих, какое будет лето. В частности, полагали, что если на Егория выпадут сильные теплые росы, то и все лето будет теплым и влажным. В духовном стихе говорилось, что Егорий «взял ключи золотые, пошел в поле, росу выпустил, росу теплую». С поверьем связан и ритуал катания по росе. Его следовало выполнить, чтобы получить от земли силу.
У всех славянских народов Егорий считался покровителем скота. В конце апреля появлялась первая трава, поэтому ко дню Егория приурочивался первый выгон скота на пастбище. В этот день чествовали пастухов, посвящая им специальный обряд окликания Егория. В ночь на 23 апреля, еще затемно, группа мужчин во главе с пастухом обходила все дома и произносила окликание:
Мы ранешенько вставали,
В поле ходили,
Кресты становили,
Кресты становили,
Егория вопили:
Батюшко Егорий,
Спаси нашу скотинку,
Всю животинку,
В поле и за полем,
В лесу и за лесом,
Волку-медведю,
Всякому зверю —
Пень да колода.
Песня исполнялась под аккомпанемент барабанки — небольшой доски, которую пастух вешал на грудь и палочками выбивал определенный ритм. Обычно каждое утро под звуки барабанки пастух собирал коров в стадо. Иногда барабанку заменяли березовым рожком. После завершения обряда окликалыциков одаривали пирогами и яйцами. Их складывал в мешок мехоноша.
Утром в Егорьев день коров и овец выпускали из хлева и трижды ударяли веткой вербы, обращаясь к святому:
Христос с тобой,
Егорий храбрый,
Прими мою животинку
На все полное лето и спаси ее.
Обряд завершался обходом собранного стада. При этом пастух или уважаемый в деревне человек брал в руки решето» куда насыпали зерно, клали крашеные яйца, иконку святого Георгия, замок и зажженную свечу. С решетом обходили стадо, произнося заговор: «Господи, благослови меня, Василия, обнести своих милых животов. Не я обношу, а прошу Николая Чудотворца и Егория Победоносца: обнесите моих милых животов железным тыном, обтяните медной проволокой, покройте святой пеленой, спасите от огня, от воды, от лютого зверя, от ползучего змея, от волшебных стихов. Аминь» (имя просящего соответственно менялось). Как только обход завершался и обходчик произносил «Аминь», пастух и подпасок ударяли топорами обухом об обух или стреляли из ружья, угрожая воображаемому зверю.
В этот же день совершался обряд вождения Юрия. Сначала выбирали парня — зеленого Юрия. Его голову и плечи украшали венками из первой зелени и давали ему в руки большой круглый пирог. Вместе с Юрием участники обряда обходили вокруг поля. Затем процессия направлялась к возвышенному месту, там все садились вокруг Юрия и произносили заговор:
Мы вокруг поля ходили,
Мы Егорья водили,
Юрия величали:
Егорий, спаси нашу скотинку.
Потом Юрий делил пирог. Одновременно поворачивали ломти и смотрели, кому достанется кусок с самым большим количеством начинки. Если его получала девушка, то полагали, что она скоро обязательно выйдет замуж.
Период наиболее интенсивных полевых работ, связанных с уборкой зерновых культур. Он начинался в разное время в зависимости от сельскохозяйственного района России.
В большинстве мест начинали убирать рожь после Ильина дня (20 июля) или дня Бориса и Глеба (24 июля), на севере — с праздника Преображения (6 августа). Овес собирали еще позже — с третьего Спаса (16 августа).
С периодом жатвы связан обширный комплекс обрядов и магических ритуалов. Они не приурочивались к определенной дате, а зависели от времени созревания злаков. Жертвенные обряды проводились, чтобы отблагодарить землю-матушку за долгожданный урожай. С помощью магических действий участники обряда стремились вернуть земле плодородие, обеспечивая урожай будущего года. Кроме того, обряд имел практическое значение: жницам требовался перерыв в работе.
Начало жатвы отмечалось особым обрядом первого снопа — именинника. Его жала старшая в семье женщина. Утром она молилась, шла в поле и жала три снопа. Их укладывали на поле крестом, сверху клали кусок черного хлеба с солью и икону Спасителя. Жница возвращалась
домой, и только после этого на поле выходили остальные жницы. В северных районах обряд первого снопа производили коллективно. До него также не приступали к жатве: считалось, что иначе Господь накажет потерей урожая.
Собранный сноп обвязывали лентами, украшали цветами и ставили под иконами в переднем углу. Когда жатва заканчивалась, первый сноп скармливали домашним животным, часть зерен прятали до следующего сева и подсыпали в первую пригоршню зерна.
Поскольку жатва воспринималась как роды земли, хлеб жали только женщины, во многих областях мужчинам запрещалось подходить к полю до окончания жатвы. По полосе двигались в строгом порядке — вначале хозяйка дома, за ней дочери, затем снохи. Меняться местами или брать чужой серп не разрешалось.
В некоторых районах жатва открывалась обрядом вождения колоска. В нем участвовали только девушки и молодые женщины, вышедшие замуж в текущем году. Главным действующим лицом была девочка девяти—двенадцати лет, ее одевали в нарядный сарафан, голову украшали цветочным венком и яркими лентами.
Мельница. Фото начала XIX в.
Подойдя к полю, девушки становились парами друг за другом, соединив руки наподобие ворот. Девочка шла между ними, поочередно дотрагиваясь до головы каждой участницы. Как только она проходила мимо пары, девушки расцепляли руки и становились вперед, продолжая дорожку. Процессия медленно передвигалась вокруг поля, где колосились рожь или пшеница.
Иногда девушки держали в руках березовые поленья или прутья. Обойдя поле, процессия останавливалась, передняя пара вместе с девочкой подходила к колосьям. Девочка срывала несколько колосьев и бежала к деревне, разбрасывая стебли по дороге. В ряде случаев упавшие на землю колосья использовали для гадания. Если колос поднимал неженатый мужчина, он должен был жениться в ближайший мясоед (период между Успенским и Рождественским постами).
Во время работы женщины пели песни. Пение помогало организовать ритмический темп работ, каждая строчка в жатвенной песне заканчивалась высоким возгласом «у» или «гу»:
Пора же, мати, жито жати — у! :
Ох и колосок налился — у!
Колосок налился — у!
Пора же, мати, дочку дати — у!
Ох и голосок сменился — у!
Жатву старались закончить как можно быстрее, пока не осыпалось зерно. Поэтому нередко хлеб дожинали «всем миром», выходя на одно поле. По дороге на толоку (совместную работу) и домой пели песни, в которых обращались к зерну:
И говорило, и говорило
Ржаное жито:
Не хочу я в поле стояти,
Не хочу я колосом махати,
А хочу я
Во пучок завязаться,
В засеку ложиться,
А чтоб меня, ржаное жито,
Во пучок связали,
Из меня рожь выбирали.
Когда заканчивали жать поле, землю благодарили и просили ее передать часть своей силы:
Нивка, нивка,
Дай мою силку на другую нивку.
Окончание жатвы сопровождалось особым обрядом обнимания «козы». Старшая жница оставляла небольшую круглую площадку несжатых колосьев, вокруг нее и внутри тщательно выпалывали траву, оставшиеся колосья связывали наверху. Так получался небольшой шалашик, называвшийся «козой». Одновременно приносили дар матери-земле: в середину шалашика клали ломоть хлеба, посыпанного солью, и все присутствующие читали молитву, благодаря Бога за то, что благополучно завершили жатву.
Затем начиналось гадание: старшая жница садилась на землю спиной к «козе», около нее складывали все серпы. Взяв в руки по серпу, жница кидала их через голову. Если серп при падении втыкался в землю, то это считалось недобрым предзнаменованием. Если серп падал плашмя или оказывался неподалеку от «козы», то этой жнице предсказывали долгую жизнь.
Когда все поля были сжаты, совершали обряд женитьбы серпа. Жницы благодарили серп за то, что он помог им собрать хлеб и не обрезал руку. Серп обматывали пучком ржи или пшеницы так, чтобы колосья свешивались с острия. Потом серпом несколько раз кололи землю, приговаривая:
