Адгербала, который бежал в Рим, и овладел всей Нумидией (116 год до н. э.).
Сенат пребывал в нерешительности. Меньшинство во главе с М. Эмилием Скавром, надеявшееся при помощи войны выдать Африку дельцам из сословия всадников, не могло склонить к выгодному для них голосованию patres (сенаторов), напуганных враждебностью народа или подкупленных Югуртой. Сенат принял решение, чтобы комиссия в составе десяти сенаторов во главе с крайним консерватором и заклятым врагом нумидийцев Л. Опимием разрешила конфликт на месте. Югурта прекрасно знал, как развращена и продажна римская знать. Его послы без труда уговорили комиссаров предоставить Югурте западную часть царства от Цирты до реки Мулуи.
С тех пор Югурта четыре года выжидал благоприятного момента. Такой момент наступил в результате процесса весталок, который ослабил всадников и способствовал приходу к власти оптиматов. Неожиданно Югурта вторгся во владения Адгербала, оттеснил его к Цирте, взять которую ему помешало лишь вооруженное вмешательство италийских купцов, и осадил город (113 год до н. э.). Рим, которому угрожало нашествие тевтонов, не решился начать кампанию в Африке. Делегация сената, включавшая Скавра, пригласила царя в Утику, но ограничилась прекраснодушными речами. Под давлением италиков Адгербал сдал Цирту Югурте, который перебил всех мужчин, захваченных с оружием в руках, в том числе италиков и Адгербала (лето 112 год до н. э.). Не реагировать Рим уже не мог.
Война аристократии. Все партии пришли к выводу, что надо объявить войну варвару. Однако длительная война с ее неизвестностью без поддержки и активного участия какого-нибудь туземного князя могла повлечь за собой неудачи, чреватые весьма серьезными политическими последствиями. Стараясь заслужить доверие плебеев, законом Тория (lex Thoria) 111 года до н. э. создали видимость возобновления и упорядочения дела Гракхов. Уловка удалась и «народ аплодировал, как своей победе, аграрному закону, название которого волновало его, как талисман, хотя он имел своим последствием лишь «освобождение» ager publicus от излишнего бремени новых земель к вящей выгоде богачей, тогда как целью его было — напрячь все силы для африканской войны» (Ж. Каркопино).
Два аристократа — консул Л. Кальпурний Бестия, «ренегат, отошедший от дела Гракхов», и любимец сената Скавр вторглись во владения Югурты, затем по его просьбе начали переговоры и даровали ему мир за ничтожно малое количество скота и денег. Саллюстии не без оснований утверждает, что они были подкуплены. Может быть, следует согласиться с Ж. Каркопино, что эта спешка с заключением договора вызывалась у Бестии предвыборными соображениями, а у Скавра — стремлением незамедлительно предоставить римским торговцам рынок Большого Лептиса, который только что покончил с вассальной зависимостью от Нумидии.
Партия популяров с шумом изобличала продажность аристократии и требовала явки Югурты в качестве свидетеля. Нумидиец, по-видимому, предупрежденный заранее Бестией и Скавром, дерзнул явиться в Народное собрание. Один трибун потребовал от него объяснений, но второй лишил его слова. Трудно согласиться со Ст. Гзеллем, что вмешательство второго трибуна было вызвано стремлением избежать позорных разоблачений. Рим был свидетелем многих других разоблачений, и к тому же в обвинительной речи первого трибуна были преданы гласности все скандальные вещи и вмешательство с согласия сената второго трибуна лишь помешало их подтверждению. Агеллида, бакшиш которого творил чудеса, поспешили удалить из города, тем более что у него хватило дерзости в самом Риме подослать убийц к соперничавшему с ним берберскому князю. Покидая Рим, он, по преданию, охарактеризовал положение следующей, изумительно краткой и сильной фразой: «О продажный город, ты перестанешь существовать, коль скоро найдется подходящий покупатель!»
Жизнь Югурты находилась в безопасности, так как его осуждение повлекло бы за собой осуждение слишком могущественного Бестии и его сообщников. Но дальше так не могло продолжаться. И вот Нумидия была препоручена консулу Сп. Постумию Альбину, жаждавшему войны, которая возвысила бы его. Югурта вовлек в нескончаемые переговоры своего противника, который в конце концов был вынужден оставить пост главнокомандующего и отправиться в Рим для укрепления своего пошатнувшегося политического положения. Его сменил брат Авл, впервые получивший звание легата, временно исполняющего обязанности главнокомандующего (legatus propraetore). При попытке внезапно овладеть городом Суфулом (не Гельмой, а близлежащим городом) он потерпел поражение, был вынужден пройти под ярмом и дать обязательство в течение 10 дней вывести свои войска из Нумидии (зима 110/109 года до н. э.).
Аристократия продемонстрировала не только продажность, но и бездарность, и комиции решили провести расследование скандала в Африке. Расследование было направлено в первую очередь против Скавра, действия которого были особенно подозрительны. Но любимец сената был слишком могуществен, чтобы отдавать отчет в своих поступках. Ловкий политик, он порвал с оптиматами, обратился к всадникам и народу и добился того, что его поставили во главе комиссии по расследованию. Этот достойный защитник республиканских «добродетелей» решил освободиться от правых экстремистов. «Кровожадный защитник реакции» Л. Опимий, Альбин, Бестия и некоторые другие отправились в изгнание. В угоду плебса был принят новый аграрный закон 109 года до н. э. — lex Mamilia agraria, — задуманный еще хитрее, чем lex Thoria, ибо он имел своим следствием «массовый переход государственных земель к крупным и средним землевладельцам полуострова, но не предоставил пролетариям города существенных выгод от движения, начатого (революцией Гракхов) в их интересах» (Ж. Каркопино). Но одержавшим победу patres, создавшим с целью обмана народа подозрительный блок с всадниками и трибунами, пришлось вместе с Марием еще раз испытать все непостоянство судьбы.
Метелл. Непосредственным результатом коалиции явилось избрание консулом политического сообщника Скавра — Метелла (Q. Caecilius Metellus), прозванного впоследствии Нумидийским. Честность аристократа, принявшего командование в африканской войне, находилась — rаrа avis [26] — вне всяких подозрений. С помощью легатов — непреклонного аристократа П. Рутилия Руфа и «нового человека» — Г. Мария, Метелл настойчиво добивался восстановления в армии дисциплины, пошатнувшейся из-за бездарности и продажности военачальников (весна 109 года до н. э.). Югурта, который уже не мог рассчитывать ни подкупить, ни перехитрить Метелла, дважды предлагал сдаться на милость римского народа. Консул выслушивал предложения его послов и ограничивался тем, что подбивал их на убийство своего государя.
Через долину реки Меджерды римская армия беспрепятственно вступила на территорию Нумидии и заняла Вагу (Беджу), житницу Высоких Равнин. Близ Мутула (река Меллег, по Ст. Гзеллю; Тесса, согласно работам Ш. Соманя) она столкнулась с неприятельскими войсками, которые обратила в бегство, хотя победа досталась ей нелегко (август 109 года до н. э.). Метелл опустошил страну, занял Сикку (аль-Кеф), открывшую ему свои ворота, но не двинулся на территорию Алжира. Чтобы поразить умы, он попытался с налету взять Заму (между аль-Кефом и Мактаром), но потерпел поражение и был вынужден отступить (октябрь 109 года до н. э.).
