Упорствовали в своем перетягивании каната лидерства и бундовцы; в июне 1903 г. на своем V съезде Бунд принял специальный устав, определяющий взаимоотношения с РСДРП. «В уставе говорилось, что Бунд есть организация еврейского пролетариата, не ограниченная в своей деятельности какими-либо районными рамками; что Бунд входит в РСДРП как единственный представитель еврейского пролетариата; что РСДРП должна быть построена на принципе федерации двух частей — Бунда и всех остальных нееврейских организаций…» (Сб. «Ленинская «Искра», с. 305). На что В. Ульянов разразился бранью, будто бундовцы «превращают в ничто великий завет (выделено мной. — Авт.) сближения и единения всех пролетариев всех наций, всех рас, всех языков». «Вопрос о месте Бунда в партии, поставленный вторым пунктом повестки дня, занял пять заседаний съезда» (там же, с. 306); всего заседаний было 37.
А теперь заглянем в воспоминания главной героини нашей книги. «Первоначально съезд предполагалось устроить в Брюсселе, там и проходили первые заседания». Живущий в городе старый плехановец Кольцов должен был устроить дело; но «после того как к нему пришло штуки четыре россиян» (выделено мной. — Авт.; так куражится женщина-загадка, очень грамотная и высокообразованная над и не русскими, и не людьми, а… штуками, предметами, исполнителями чужой воли), квартирная хозяйка пригрозила выгнать жильцов, и тогда всех делегатов отправили «в социалистическую гостиницу «Золотой петух» (так она, кажись, называлась)» (и вновь кураж Крупской, невероятное уничижение и в этом «кажись», и в этом адресе «Золотой петух» — очередном местном «вертепе», где собиралась публика нетрадиционной сексуальной ориентации, как сказали бы сегодня).
Уверена, приводимые воспоминания о подготовке и проведении II съезда партии — одни из самых любопытных, оставленных нам этой потрясающей женщиной.
«Делегаты шумным лагерем расположились в этом «Золотом петухе», а Гусев, хватив рюмочку коньяку, таким могучим голосом пел по вечерам оперные партии, что под окнами отеля собиралась толпа (Владимир Ильич любил… особенно «Нас венчали не в церкви»)…». Как вам подобные откровения? — и вновь ребус: «Нас венчали не в церкви», — да вовсе не венчали в сакральном смысле этого великого таинства, а так, отмазку делали…; эх, неплохо проходили съезды под шумок да рюмочку коньяку.
«На съезде было 43 делегата с решающим голосом и 14 с совещательным… на I съезде в 1898 г. было всего 9 человек…»; «Плеханов на съезде также чувствовал близость к Ленину. Отвечая Акимову, ярому рабочедельцу, жаждавшему посеять рознь между Плехановым и Лениным, Плеханов шутя говорил: «У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Тов. Акимов в этом отношении похож на Наполеона — он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы; я не стану разводиться с Лениным (выделено мной. — Авт.) и надеюсь — и он не намерен со мной». Владимир Ильич смеялся и отрицательно качал головой». Ай да Наденька, ай да молодец! — вот ведь дала диалог двух не-мужчин! И в самом деле, разве истинные Мужчины приведут подобное сравнение: мы как муж и жена, мы не разведемся ни за что на свете!
Итак, «на первый план выдвинулись вопросы колоссальной принципиальной важности — вопрос о месте Бунда в партии и вопрос о программе», — четко свидетельствует Н. Крупская. Прения шли очень бурно. Бундовцы пытались доказывать, что «еврейский пролетариат есть пролетариат целой национальности, занимающей особое положение»; «свои националистические позиции Бунд пытался обосновать, исходя из идеи еврейской нации. В.И. Ленин указывал, что этот последний их довод — сионистская идея — является ложным и реакционным по своей сущности. Евреи при капитализме не составляют нации, так как не имеют территорию и общего национального языка. Экономически они связаны с теми народами, среди которых живут… Во всей Европе падение средневековья и развитие политической свободы шло рука об руку с эмансипацией евреев, переходом их от жаргона к языку того народа, среди которого они живут, и вообще несомненным прогрессом их ассимиляции с окружающим населением… освободительное движение евреев гораздо глубже и гораздо шире в России, благодаря пробуждению геройского самосознания среди еврейского пролетариата… В.И. Ленин далее указывал, что реакционные силы всей Европы и особенно в России ополчаются против ассимиляции еврейства, и стараются закрепить его обособленность… Идея еврейской «национальности» носит явно реакционный характер не только у последовательных ее сторонников — сионистов… В задачу социал-демократии входит поддержка всего того, что способствует устранению еврейской обособленности и воспитывает массы в духе пролетарского интернационализма. А Бунд, стоя на реакционных сионистских позициях, всячески противодействовал этому единственно возможному решению еврейского вопроса…» (Сб. «Ленинская «Искра», с. 310–312). «Евреи составляли около половины так называемых революционеров и подавляющую часть руководителей разных подрывных антирусских организаций», — утверждает пользующийся ныне непререкаемым авторитетом автор многочисленных книг профессор Олег Платонов (Покушение на русское царство. М., 2004, с. 145). Да, как глупы были бундовцы в своем желании отъединиться от остальных и не уразумевшие, что готовившаяся революция — и есть исполнение многих вопросов, в том числе и «единственно возможного решения еврейского вопроса». И борьба эта направлялась из штаба мировой революции — Ордена, где просчитывались все ходы и их последствия на десятилетия и даже на столетия вперед.
«Тем временем пришлось перебраться в Лондон. Брюссельская полиция стала придираться к делегатам и выслала даже Землячку и еще кого-то. Тогда снялись все… Продолжал обсуждаться вопрос о Бунде… Над съездом постепенно начали скопляться тучи. Предстоял выбор тройки в ЦК»; а вот появились и «тройки», которые вскоре войдут в жизнь советского народа как неотъемлемый атрибут власти, патологически ненавидящей народ.
«Основного ядра ЦК не было еще налицо»; однако «несомненными кандидатурами» Н. Крупская называет: Клэр (он же Клер, — Кржижановский), Курц (Ленгник) — их на съезде не было; среди присутствующих: Жак (Штейн-Александрова), Фомин (Крохмаль), Штерн (Костя; наст. Роза Гальберштадт), Попов (Розанов), Егоров (Левин). Ну и чего, спрашивается, Бунду отделяться, когда вокруг — все их товарищи? «Все это кандидаты на два места в цекистскую тройку. Кроме того, все знали друг друга не только как партийных работников, но знали и личную жизнь друг друга. Тут была целая сеть личных симпатий и антипатий».
«Владимир Ильич выступал на съезде резко. В своей брошюре «Шаг вперед, два шага назад» он писал: «Не могу не вспомнить по этому поводу одного разговора моего на съезде с кем-то из делегатов «центра» (И что это за «центр», КТО им руководил?! — Авт.). «Какая тяжелая атмосфера царит у вас на съезде! — жаловался он мне. — Это ожесточенная борьба, это агитация друг против друга… это нетоварищеские отношения!..»
Н.К. Крупская сетует: «В Лондоне же он дошел до точки: совершенно перестал спать, волновался ужасно…бешено выступал Владимир Ильич в прениях… А между тем съезд распадался явным образом на две части. Многим казалось, что во всем виноваты нетактичность Плеханова, «бешенство» и «честолюбие» Ленина, шпильки Павловича, несправедливое отношение к Засулич и Аксельроду, — и они примыкали к обиженным… В их числе был и Троцкий, превратившийся в ярого противника Ленина. А суть была в том, что товарищи, группировавшиеся около Ленина, гораздо серьезнее относились к принципам, хотели во что бы то ни стало осуществить их, пропитать ими всю практическую работу; другая же группа была более обывательски настроена, склонна была к компромиссам, к принципиальным уступкам, более взирала на лица.
Борьба во время выборов носила крайне острый характер. Осталась в памяти пара предвыборных сценок. Аксельрод корит Баумана (Сорокина) за недостаток якобы нравственного чутья, поминает какую-то ссыльную историю, сплетню. Бауман молчит, и слезы у него на глазах.
И другая сценка. Дейч что-то сердито выговаривает Глебову (Носкову), тот поднимает голову и, блеснув загоревшимися глазами, с досадой говорит: «Помолчали бы вы уж в тряпочку, папаша!»
Съезд кончился. В ЦК выбрали Глебова, Клэра и Курца, причем из 44 решающих голосов 20 воздержались от голосования; в ЦО выбрали Плеханова, Ленина и Мартова. Мартов от участия в редакции отказался. Раскол был налицо» (Сб. «Революционерки России», М., 1983; ст. «Н. К. Крупская. Второй съезд», с. 5–11, выборочно). Все выделения жирным шрифтом сделаны для того, чтобы читатель обратил внимание на поведение «передовых членов мирового сообщества», — как они себя представляли. Такое неадекватное поведение с оскорблениями присуще людям определенного толка. А значит, Крупская и в самом деле впоследствии давала нам понять кто же такие эти люди, пришедшие на смену царской семье… Тишайший гадючий норов оказался у этой надежи-Надежды партии!
