Весной 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) решило ускорить темпы перевооружения афганской армии советским оружием. 10 марта 1927 г. в Кремле было принято решение срочно в течение этого года безвозмездно передать Аманулле-хану вооружения стоимостью 3 млн рублей и дополнительно продать этого же «товара» на 1 млн рублей{7}.
Большое количество оружия Афганистан получал из Франции, Италии, Германии и даже Англии. К примеру, в 1927 г. в ходе заграничного турне Аманулла-хан приобрел и получил в подарок от правительств этих стран и СССР 53 тыс. винтовок и 53 млн патронов к ним, 106 орудий и 106 тыс. снарядов к ним, 18 самолетов, 5 броневиков, 6 танков и т. д.{8}. Как видно, приобретение столь необходимого Аманулле вооружения было одной из причин, по которой он рискнул покинуть Афганистан, хотя обстановка в стране становилась все более взрывоопасной. Спасти свою власть эмир, объявивший себя перед поездкой в Европу королем, мог, только располагая сильной и лояльной ему армией. Последнее условие оказалось обеспечить гораздо труднее, чем доставку современного вооружения в Афганистан.
После возвращения из заграничной поездки Аманулла-хан, явно необдуманно, приступил к различным нововведениям в стране, которые нарушали устои шариата, что оскорбляло большинство афганцев. В итоге погоня за «европеизмами» стоила Аманулле-хану престола. Так, афганский монарх перенес выходной день с пятницы (выходного дня у всех мусульман мира) на четверг! Он также объявил, что женщины по своему желанию могут снять чадру. В духе деяний Петра I Аманулла издал указ о ношении европейской одежды, которой не было в достаточном количестве в Кабуле{9}. Все это насаждалось силой, вызывая справедливый гнев населения. В связи с этим даже придворный летописец Амануллы-хана Файз Мухаммад записал в своем дневнике: «В результате таких действий оскорбленные горожане (Кабула. – Ю. Т.) стали молить всевышнего о падении правительства эмира Амануллы-хана»{10}.
Надо учесть, что все эти ошибки допускались в то время, когда коррупция в стране приняла невиданные даже для Востока размеры, а сами реформы, обогащая окружение короля, легли тяжелым бременем на простых афганцев.
Недовольство амануллистским режимом распространилось и в армии, где положение солдат значительно ухудшилось из-за казнокрадства, а многие честные офицеры осудили непродуманные шаги Амануллы, который еще больше обострил ситуацию, проведя чистку офицерского состава.
Ошибкой реформатора надо признать и запрет системы бадрага (племенного рэкета купцов) в Восточной провинции{11}. Прогрессивный по своей сути шаг был явно преждевременным и в реальных условиях лишал беднейшие приграничные племена южного Афганистана важного традиционного (!) источника дохода, ничего не давая взамен. Таким образом, Аманулла-хан своими действиями спровоцировал новое, более масштабное антиправительственное восстание в стране. В такой ситуации Советский Союз не мог его спасти, а Великобритании не нужно было прилагать больших усилий, чтобы избавиться от своего врага.
Нарушение норм шариата крайне враждебно восприняло мусульманское духовенство, которое умело воспользовалось в своих интересах общим недовольством эмиром– реформатором. Улеммы и муллы развернули в Афганистане яростную пропаганду против Амануллы, который ответил на это репрессиями. Однако эти гонения на духовных лидеров лишь ускорили начало гражданской войны и бегство афганского короля из страны.
В конце 1928 г. восстания против Амануллы-хана начались практически одновременно как на севере Афганистана, так и в зоне пуштунских племен. К северу от Кабула действовали отряды под руководством таджика Бачаи Сакао, а в Восточной провинции против эмира восстало племя шинвари, что привело к цепной реакции среди других пуштунских племен.
Мятеж на юге Афганистана представлял большую опасность для Амануллы, поэтому в начале гражданской войны в Афганистане «мятеж Бачаи Сакао, по сравнению с восстанием племен Джелалабада, казался незначительным»{12}. В связи с этим в начале декабря 1928 г. главные силы афганский монарх-реформатор бросил на юг, создав тем самым благоприятные условия для захвата Кабула силами Бачаи Сакао.
Последний провозгласил себя эмиром Хабибуллой и упорно боролся за власть в течение 9 месяцев, пока не был свергнут племенным ополчением пуштунов во главе с Надир-ханом и его братьями. Одним словом, решающее слово в кровавой схватке 1928—1929 гг. в Афганистане осталось за пуштунами. В связи с этим события в зоне пуштунских племен заслуживают отдельного и подробного освещения.
Первые признаки грядущих потрясений в Афганистане появились осенью 1928 г.: в южной провинции были захвачены несколько мулл, которые вели агитацию среди мангалов, ахмедзаев и джаджи, призывая их к восстанию против Амануллы-хана. 7 октября 1928 г. эмир приказал казнить подстрекателей. Но уже через два дня ему пришлось отправлять части столичного гарнизона на подавление мятежа гильзаев в районе перевала Альтимур{13}. На этот раз карательная операция прошла успешно, но это было только начало...
13 ноября 1928 г. близ г. Джелалабада восстало племя шинвари. На афганской территории мятеж возглавил Мухаммад Афзал-хан, которого поддержал вождь Мир Акбар-хан Шинвари из «независимой» полосы СЗПП. Таким образом, в борьбу против Амануллы-хана включилось все племя шинвари{14}. 14 ноября захватили военный пост Кухи, гарнизон которого (до батальона солдат и офицеров) был вырезан. В руки восставших попало большое количество вооружения и боеприпасов. В связи с этим шинвари попытались взять штурмом г. Дакку, но потерпели поражение. Несмотря на это, мятеж в Восточной провинции стремительно разрастался: к шинвари примкнули хугиани и гильзаи Хасарака.
20 ноября 1928 г. правительственные войска начали боевые действия против шинвари и их союзников. Самолеты, пилотируемые советскими летчиками, начали бомбардировку селений восставших{15}. Из-за ненадежности правительственных войск Аманулла большие надежды возлагал на свои ВВС, и в ходе начавшихся боев авиагруппировка, действовавшая под Джелалабадом, постоянно росла. 22 ноября уже 12 самолетов бомбили отряды восставших, которые вынуждены были отступить в горы{16}. На короткое время наступило затишье.
24 ноября боевые действия возобновились, и шинвари вновь приблизились к Джелалабаду. 29 ноября 10 тыс. мятежников захватили пригороды и подвергли их грабежу: королевский дворец, ангар с самолетами и многие другие сооружения были сожжены. Верные правительству войска под командованием губернатора Мухаммада Гуль-хана Моманда были блокированы в цитадели. С этого момента снабжение их боеприпасами осуществлялось только по воздуху.
Крупный успех мятежников под Джелалабадом ускорил присоединение к ним новых пуштунских племен. В декабре 1928 г. силы шинвари и их союзников составили около 40 тыс. воинов{17}. Вооружение антиправительственных сил в Восточной провинции благодаря большим трофеям выросло качественно и количественно. К примеру, мятежникам удалось захватить орудия, располагавшиеся в пригородах Джелалабада, и большое количество снарядов к ним.
Тем временем антиправительственные выступления начались и в Южной провинции, где пуштунскими племенами были разгромлены все правительственные учреждения. Однако в конце 1928 г. значительной угрозы для Амануллы эти беспорядки не представляли, так как пуштуны Южной провинции не начали наступление на Кабул, а также не заключили союза с шинвари и их союзниками{18}.
Получив тревожные известия из Восточной провинции, Аманулла-хан немедленно направил под Джелалабад подкрепления. При этом он прекрасно понимал, что такой крупный мятеж подавить лишь с помощью силы не удастся. Чтобы добиться от шинвари прекращения боевых действий, к ним вылетел министр иностранных дел Гулям Сиддик-хан Чархи, которому удалось начать переговоры с восставшими. Как и при подавлении восстания 1924– 1925 гг. в Хосте, афганское правительство стремилось любой ценой выиграть время.
29 ноября 1928 г. Аманулла-хан встретился с советским военным атташе И. Ринком и попросил советское правительство срочно продать ему 1200 осколочных, 1200 фугасных и 600 химических авиабомб. 3 декабря 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Разрешить РВС продажу (Афганистану. – Ю. Т.) 2400 фугасных и осколочных бомб»{19}. В поставках химических бомб эмиру было отказано.
События под Джелалабадом в конце 1928 г. еще раз доказали, что Аманулла не может обойтись без советской военной помощи. Авиация была самым эффективным оружием в борьбе против восставших, а боеспособность афганских ВВС поддерживалась благодаря работе военных летчиков и механиков из СССР. Так, в декабре в Кабуле базировалось 15 самолетов Р-1 советского производства, 8 из которых активно участвовали в боевых действиях против мятежников. Еще семь Р-1 в декабре 1928 г. были в ремонте, так как в горных условиях авиамоторы из-за форсированного режима эксплуатации быстро выходили из строя. Из исправных самолетов иностранного производства на кабульском аэродроме имелись лишь один Ю-1 и два Ф-13{20}. Большая часть афганских пилотов под различными предлогами саботировала приказы своего командования. Таким образом, без советских самолетов и специалистов ВВС Амануллы были бы парализованы и он бы потерял свой трон гораздо раньше.
