Ознакомительная версия.
Монахи не только раздавали милостыню по поручению своей общины, но и делились с бедными остатками своей собственной еды. Гилберт Семпрингемский, будучи очень воздержан в еде, складывал остатки на блюдо, которое он называл «тарелкой Господа Иисуса», рассчитывая, что другие монахи последуют его примеру. Когда один из монахов умирал, то по традиции в его честь готовили еду и раздавали бедным. Иногда это делали в течение месяца после его смерти, иногда – в течение года, а если умирал аббат, то это могло продолжаться вечно.[379]
Подобно тому, как борьба английского короля с монастырями в XVI веке резко ослабила поддерживавшуюся ими сеть благотворительной деятельности, в XVIII веке колоссальный удар по ней нанесла Французская революция. В ноябре 1789 года французское революционное правительство национализировало (то есть конфисковало) собственность Католической церкви. Архиепископ Экса предупреждал о том, что этот акт грабежа поставит под угрозу образование и благотворительную деятельность. Разумеется, он оказался прав. В 1847 году во Франции было на 47 % меньше больниц, чем в момент конфискации владений Церкви. В 1789 году студентами университетов становились ежегодно 50 000 молодых людей; через 10 лет их количество сократилось до 12 000.[380]
Католическая церковь совершила революцию в сфере благотворительности, в корне изменившую как духовные основания, так и практическую сторону этой деятельности, хотя из стандартных учебников истории Запада об этом нельзя узнать. Итоги этой революции говорят сами за себя. Католической церковью была создана система благотворительности невиданного размаха, внутри которой впервые было институционализировано попечение о вдовах, сиротах, больных и бедняках.
Глава 10
Католическая церковь и западная система права
В большинстве западных стран принято, что если человек, приговоренный к смертной казни за убийство, впадает в безумие между вынесением приговора и казнью, его не казнят до тех пор, пока к нему не вернется разум. Этот обычай имеет чисто теологические корни: только психически вменяемый человек способен исповедаться, получить отпущение грехов и надежду на спасение души. Такого рода наблюдения привели историка права Гарольда Бермана к выводу, что современные правовые системы Запада «являются светским осадком религиозных воззрений и представлений, которые исторически выражались сначала в литургии, обрядах и учении церкви, а впоследствии в институтах, понятиях и ценностях права. Когда отсутствует понимание этих исторических корней, многие части права кажутся лишенными всякого источника и всякого обоснования».[381]
В исследованиях профессора Бермана, особенно в его новаторской работе Law and Revolution: The Formation of the Western Legal Tradition,[382] раскрыто колоссальное влияние Католической церкви на развитие западной системы права. Он пишет: «Западные концепции права по своему происхождению, а значит, и по природе тесно связаны с западными теологическими и литургическими понятиями искупления и таинств».[383]
История вопроса уходит в глубину веков, в самое начало истории Церкви. В первом тысячелетии нашей эры, особенно после Миланского эдикта императора Константина 313 года, распространившего принцип религиозной терпимости на христианство, было не редкостью слияние Церкви и государства, часто – к ущербу для Церкви. Правда, в IV веке св. Амвросий, епископ Миланский, произнес знаменитую фразу: «Дворцы принадлежат императору, а храмы – священству», а папа Геласий сформулировал позицию, позже получившую известность как учение о двух мечах. Согласно этой доктрине, миром управляют две власти, светская и духовная. На практике, однако, граница между двумя властями часто стиралась, в результате чего мирская власть начинала принимать решения в вопросах духовной жизни.
Уже в 325 году император Константин созвал Никейский собор, первый Вселенский собор в истории христианства, чтобы покончить с арианством, ересью, отрицавшей божественную природу Христа. В последующие века светские правители все больше и больше вмешивались в дела Церкви. Короли (а впоследствии – императоры) франков назначали церковных иерархов и даже поучали их в вопросах вероучения. То же самое впоследствии делали французские и английские монархи, а также правители Северной и Восточной Европы. Карл Великий в 794 году созвал во Франкфурте церковный собор, на котором лично председательствовал. В XI веке короли (императоры) германских земель назначали не только епископов, но и пап.
В IX и X веках проблемы, вызванные попытками мирян контролировать институты Церкви, особенно обострились. В это время в Западной Европе рухнула центральная власть, так как европейские монархи не смогли противостоять волнам нашествий викингов, венгров и мусульман; это, в частности, позволило крупным землевладельцам взять под контроль храмы, монастыри и даже целые епархии. В результате получилось так, что аббатов, приходских священников и даже епископов стала назначать не Церковь, а миряне.
Гильдебранд, позже ставший папой Григорием VII, принадлежал к радикальным реформаторам, стремившимся не просто убедить светских правителей назначать на церковные посты достойных людей, но и добиться, чтобы миряне были вообще исключены из этого процесса. Грегорианская реформа, начавшаяся за несколько десятилетий до того, как человек, в честь которого она получила имя, был избран папой, первоначально представляла собой попытку повысить моральный уровень духовенства. Ее сторонники настаивали на соблюдении целибата и выступали против симонии (практики продажи церковных должностей). В процессе реформирования этих сторон жизни Церкви грегорианцы столкнулись с главной проблемой: с тем, что в Церкви господствовали миряне. У папы Григория не было возможности бороться с моральным упадком внутри Католической церкви, пока он не имел права назначать епископов, а это право в XI веке принадлежало европейским монархам. До тех пор, пока миряне имели право назначать приходских священников и аббатов, количество недостойных кандидатов, занимавших эти должности, могло только расти.
Отделение Церкви от государства
Папа Григорий совершил радикальный шаг, когда заявил, что король – не более чем мирянин и у него нет никаких особых религиозных функций, отличающих его от других мирян. До этого даже реформаторы внутри Церкви, считавшие неправильной практику назначения священников и др. мирянами, делали исключение для королей. Король расценивался как сакральная фигура, обладающая особыми правами и обязанностями по отношению к религии; некоторые даже считали коронацию таинством (то есть таким ритуалом, во время которого, как во время крещения и причастия, душе человека передается благодать Господня). Однако для Григория король был просто мирянином, человеком, не имевшим церковного сана и, следовательно, не имевшим никакого права вмешиваться в дела Церкви. Соответственно государство, которым правил король, тоже не имело никакого права вмешиваться в дела Церкви.
Грегорианская реформа очертила границы между Церковью и государством. Это было необходимо Церкви для того, чтобы иметь ту свободу, которая ей необходима для исполнения своего призвания. Вскоре после этого появились своды права, разработанные как в рамках государства, так и в рамках Церкви, где были в явном виде описаны полномочия и обязанности Церкви и государства. Каноническое право (то есть право Церкви) стало первым систематическим корпусом права в средневековой Европе и в качестве такового – образцом для различных светских правовых систем, которые стали возникать после этого.
До того, как в XII–XIII веках возникло каноническое право, в Западной Европе не существовало ничего подобного современным правовым системам. После того, как Западную Римскую империю сменили варварские королевства, в Европе воцарилось право, основанное на обычаях и племенном родстве; право не рассматривалось как отдельная отрасль знания и анализа, не зависящая от обычаев и способная формулировать общие нормы поведения, обязательные для всех людей. Вплоть до XI века каноническое право тоже пребывало в похожем состоянии. Оно не было кодифицировано и представляло собой совокупность разрозненных норм, взятых из деяний церковных соборов, пенитенциалов (кратких покаянных уставов), трудов пап, епископов, Св. Писания, произведений Отцов Церкви и т. п. Более того, значительная часть церковного права носила местный характер и не распространялась на христианский мир в целом.
В XII веке ситуация начала меняться. Главным источником канонического права стал написанный ок. 1140 года трактат монаха Грациана «О согласовании разноречивых канонов» (известный также как «Декрет Грациана», Decretum Grattant, или просто Decretuni). Это во всех смыслах колоссальный труд. Декрет Грациана стал вехой в европейской истории. Как пишет Берман, он был «первым всеобъемлющим и систематическим юридическим трактатом на Западе и, возможно, в истории человечества, если под словом «всеобъемлющий» понимать попытку охватить буквально всё право данного государства, а под словом «систематический» – попытку представить право как единый организм, свод, в котором все части рассматриваются в их взаимодействии по составлению целого».[384] В мир, где в церковной и светской сфере правил обычай, а не формальный закон, Грациан и другие канонисты принесли основанные на разуме и совести критерии, позволявшие определить ценность того или иного обычая, и представление о дополитическом естественном праве, которому должен подчиняться всякий законный обычай. Исследователи церковного права продемонстрировали впавшему в варварство Западу, что можно взять пестрый клубок обычаев, писаных законов и иных разнородных источников и создать на их основе логически связный правовой порядок, обладающий внутренне согласованной структурой, в рамках которой ранее существовавшие противоречия синтезируются или находят разрешение иным способом. Эти идеи принесли обильные плоды не только в области канонического права – чему примером труд Грациана – но и в сфере светского права, которое тоже подверглось кодификации вслед за каноническим. Католические специалисты по праву «взяли разнообразные тексты: Ветхий Завет, Новый Завет, наследие «Философа» (Аристотеля), наследие «Юриста» (Юстиниана), труды Отцов Церкви, Св. Августина, церковных соборов и т. п. – и с помощью метода схоластики и теории естественного права смогли создать из них – а также из обычаев современной им Церкви и светского общества – внутренне согласованную и рациональную юриспруденцию».[385]
Ознакомительная версия.
