Роберт Шох - Мистерия пирамид. Тайна Сфинкса.

Великая пирамида высится над пустыней словно напоминание о масштабе и древности этих знаний как о земле, так и о небесах, предлагая нам хотя бы самый общий контур этих знаний. Это само по себе достаточно, но возникает вопрос: неужели существует еще что-то, что они хотели поведать нам?

Практически со времени наполеоновского вторжения Древний Египет занимает важное место в интеллектуальной панораме западной мысли, и различные авторы и исследователи смотрели и смотрят на пирамиды в Гизе и в особенности на Великую пирамиду как на средоточие и источник древней мудрости. Мы уже говорили о том, каким образом этот монумент воплощает в себе поразительно высокий уровень астрономических и геодезических знаний. Однако некоторые авторы развивают эту логику рассуждений еще дальше и полагают, что Великая пирамида дает ответы на многие волнующие вопросы об устройстве Вселенной, считающиеся прерогативой богословия и религии. Для таких людей Великая пирамида - нечто гораздо большее, чем одно из чудес древности. Она несет в себе откровение для наших дней.

Джон Гриве (1602—1652) никогда бы не согласился с тем, что отправиться на исследование Великой пирамиды в 1638—1639 годах его побудили чисто религиозные интересы. Будучи приверженцем англиканской церкви в эпоху, когда священные (или, лучше сказать - религиозные) войны между католичеством и протестантством залили кровью добрую половину Европы, Гриве не испытывал никаких угрызений совести по поводу посещения Ватикана в ходе своих исследований древних мер и весов. Даже несмотря на то что одним из главных спонсоров Гривса был тогдашний архиепископ Кентерберийский, официальная цель его поездки в Египет носила светский характер. Гриве хотел раз и навсегда ввести единые стандарты мер и весов для всех стран и народов, древних и современных.

Гриве был одним из немногих ученых во всей Европе, способных выполнить эту задачу. 36-летний профессор геометрии в Грешем-колледже в Лондоне, Гриве был знатоком всевозможной древней и средневековой литературы по астрономии на латинском, греческом, еврейском, арабском и персидском языках. Как математик, Гриве понимал последствия использования неточных и несовпадающих мер в мире, в котором он жил. Как антиквар и ценитель древностей, он надеялся, что Египет - это сакральное место, устоявшее под натиском времени и сохранившее первоначальные меры, в которых так нуждался современный мир. Стремясь найти эти исконные меры и сделать их достоянием всего человечества, Гриве, по его словам, «обратился к изучению тех монументов древности, которые, не претерпев ущерба, выдержали воздействие времени», и попытался установить стандарты метрологии «по наиболее долговечным монументам древности». Во главе списка монументов, которые «простояли без ущерба на протяжении многих столетий и, весьма вероятно, выдержат еще много веков», Гриве первой назвал Великую пирамиду, не столько в связи с ее предполагаемыми астрономическими и астрологическими коннотатами, сколько благодаря ее несокрушимой крепости, неподвластной времени. Гриве подходил к Великой пирамиде как к сокровенному святилищу, святая святых метрологии.

В этом святилище он искал прежде всего связи с английским футом, что позволило бы пролить свет на все единицы мер - как древние, так и современные. По пути в Египет Гриве исследовал римский пес, или фут, и выяснил, что он несколько короче английского. Если разделить английский фут на 2000 частей, то в римском таких частей насчитывалось бы 1944. При этом весьма важно, что римский фут составлял 24/25 от греческого фута, использовавшегося при возведении Парфенона, этого самого совершенного образца афинской архитектуры.

Чтобы промерить Великую пирамиду, Гриве захватил с собой 10-футовую рейку, поделенную на 10 000 равных делений. Длина фута здесь была основана на эталоне фута, хранящемся в Лондонской ратуше в Англии. Этой рейкой он пользовался для обмеров основания пирамиды, которое было настолько занесено песком и всевозможным мусором и щебнем, что его длина, несмотря на всю точность измерений, составила всего 693 фута. Во внутренних покоях пирамиды Гриве придавал первостепенное значение обмерам камеры Фараона, которая буквально поразила его. «Ее строительство - дело рук уникальных мастеров», - впоследствии писал он. Гриве методично и скрупулезно обмерил камеру Фараона и особенно странный предмет (саркофаг) в ней, поднялся на вершину пирамиды, чтобы измерить ее высоту, и подсчитал число рядов известняковых плит наружной облицовки.

По возвращении в Англию Гриве объединил результаты своих замеров, наблюдений и вычислений в книге «Пирамидография, или Описание пирамид в Египте» (1646). «Пирамидография» - это увлекательное сочетание научных данных с описаниями путешествий, не утратившее научного интереса даже в наши дни. В ней присутствует ключевая идея, повлиявшая на позднейшие гипотезы о Великой пирамиде: Гриве утверждает, что египтяне неким образом выделили ее из общих законов течения времени. Даже для столь неформального и свободомыслящего ученого, как Гриве, Великая пирамида представляет собой своего рода частицу вечности, зону отсутствия времени, где обычные законы порчи и тления почти не имеют власти.

Исаак Ньютон (1643—1727), этот исполин научной мысли, с именем которого связаны открытия закона всемирного тяготения, дифференциального исчисления и вращения Вселенной по часовой стрелке, в своих исследованиях обращался к работам Гривса. Изучение данных, собранных Гривсом, навело Ньютона на мысль, что в древности использовались два локтя разной величины: «священный» локоть, которым пользовались израильтяне, и «профанный» локоть, бывший в употреблении у неизраильских народов. Даже несмотря на то что Ньютон весьма приблизился к идеям Стеччини о существовании различных версий локтя, а именно географического и царского локтя, сэр Исаак проявлял интерес не столько к древней мере как таковой, сколько к тому, что она использовалась для оценки длины окружности Земли - величины, которая, как он надеялся, была зашифрована в Великой пирамиде. Ньютону эта величина была необходима для проверки его теории всемирного тяготения. Поскольку Ньютон связывал силу гравитации с массой объекта, на который она воздействует, ему необходимо было знать величину окружности Земли для определения величины тяготения. Он надеялся, что путем определения величины локтя он сможет вычислить точную длину классической античной стадии, которая, по мнению ряда античных авторов, соотносилась с длиной географического градуса. Располагая этим числом, Ньютон хотел с надлежащей точностью вычислить длину окружности Земли.

Ньютона остановило то же самое препятствие, которое ранее помешало Гривсу получить точные замеры длины стороны и периметра основания Великой пирамиды: груды песка и щебня. До тех пор, пока монумент не был тщательно очищен, невозможно было определить, где конкретно залегает самый нижний ряд кладки, а потому все измерения носили условно-гипотетический характер. Когда Ньютону не удалось найти в древних мерах и данных то, что он хотел, а именно величину географического градуса, с помощью которого можно было бы определить длину окружности Земли, ему оставалось лишь полагаться на труд одного французского землемера, который в 1б71 году получил весьма точные измерения длины Г, составившей 69,1 мили. Ньютон воспользовался этим значением при завершении своих расчетов длины окружности земного шара и земного тяготения и опубликовал свой труд о гравитации.

Несмотря на относительную неудачу, Ньютон поддерживал идею о том, что пропорции Великой пирамиды являют собой вневременной, вечный ключ к разгадке глубочайших тайн Вселенной. Направить эти идеи в другое русло, о котором не подозревали ни Гриве, ни Ньютон, предстояло уже другим ученым.

Чарльз Пьяцци Смит (1819—1900) был рожден для карьеры ученого и исследователя. Его отец, Уильям Генри Смит, был вице-адмиралом и получил признание в качестве исследователя береговой линии и побережья Сицилии, Сардинии и Северной Африки. Появившись на свет в Неаполе, во время длительной профессиональной командировки его отца в Италию, Чарльз унаследовал одно из своих имен от своего крестного отца, Джузеппе Пьяцци (1746—1826), клирика римско-католической церкви и астронома-любителя, открывшего Цереру - первый и самый крупный астероид в поясе астероидов, расположенном между орбитами Марса и Юпитера. Кроме того, Чарльз Пьяцци Смит был дядей Роберта Баден-Пауэлла, знаменитого британского офицера, основателя движений бойскаутов и девушек-вожатых.