Видимо, подобных примеров можно было бы привести немало. По указанию Наполеона о событиях 18 брюмера в соответствующем духе информировали генерала Клебера, командующего французской армией в Египте [62]. Эти и многие другие факты свидетельствуют о серьезной работе первого консула по оправданию переворота. Позднее на острове Святой Елены он ясно сформулировал свое понимание этой сложной проблемы: "О 18 брюмера рассуждают метафизически и долго еще будут рассуждать: не нарушены ли нами законы, не совершено ли преступление. Но, в лучшем случае, это отвлеченности, годные только для книг, для трибун, и исчезающие перед лицом повелительной необходимости; это все равно, что обвинять моряка, срубившего мачты, дабы спастись от кораблекрушения. Деятели этого великого переворота могли бы ответить своим обвинителям, как тот древний римлянин: оправдание наше в том, что мы спасли отечество; возблагодарим же богов!" [63].
Следующим важным направлением официальной пропаганды было доказательство народного характера бонапартистского режима. Выше уже говорилось, что первый консул отказывался себя считать "человеком партии" и много раз заявлял, что он - "национален". Это нашло свое выражение в популярном лозунге: "Ни красных колпаков, ни красных каблуков", т. е. ни якобинцев, ни аристократов. И первые действия генерала Бонапарта как будто подтверждали его заявления: он составил правительство из представителей различных политических группировок, официально признал в принятой конституции идеи народного суверенитета, представительного правления и республики.
Бывшему депутату Бейцу, осмелившемуся покритиковать переворот 18 брюмера, Наполеон писал (это его письмо было опубликовано в газетах и стало широко известно): "Присоединяйтесь все к народу. Простое звание французского гражданина стоит, несомненно, гораздо больше, чем прозвища роялиста, приверженца Клиши, якобинца, фельяна и еще тысячи и одного наименования, которые убаюкивают дух клик и в течение десяти лет ускоряют путь нации к пропасти, от чего пришло время ее навсегда спасти" [64].
Это письмо, написанное в очень энергичной и подкупающей своей искренностью манере, производит впечатление даже сейчас. Но можно представить, какое воздействие оно оказывало на современников. Вспоминаются в этой связи слова, сказанные генералом Гурго: "Иногда Наполеон говорил как простой смертный, а иногда - как бог" [65].
Призывы к единению народа, умиротворению нации и прекращению гражданской войны встречали сочувственные отклики среди французского населения. Со своей стороны окружение Наполеона пыталось развивать эти идеи с целью извлечения политических дивидендов. В самом начале консульства Реньо де Сен-Жан д'Анжели представил в правительство обстоятельную записку "О состоянии Франции с 18 брюмера", где высказывал интересные суждения о развитии официальной пропаганды.
"Людям, - писал он, - которым революция надоела, можно сказать: она кончилась, пружины ее ослабли, страсти ее угасают; не возбуждайте их вновь, выставляя их насилия и буйства. Добро, от нее оставшееся, есть общее достояние; самое пагубное зло, ею произведенное, состоит в том, что она разделила, ожесточила сердца. Отсюда проистекли все буйства, все волнения, все беспорядки, которые нарушили ваше спокойствие и утомили ваше терпение. Теперь уже не существует более политической ненависти, не существует более причин к раздражению... Вот ваши выгоды.
Людям, которые, были увлечены революцией, можно сказать: обратитесь, подобно ей, к ее цели, к ее духу, к ее правилам. Вы были возмущейы против прежнего правительства, более не существующего, против надменности сословий, уже уничтоженных, против нестерпимых злоупотреблений, о коих едва сохранилось воспоминание... Вы вновь вступили в сословие граждан; вы пользуетесь равенством. Вот ваши выгоды.
Тем, которые сами производили Революцию, можно сказать: Вы все имели в виду одну цель и разделились только в средствах к ее достижению, вы желаете учредить законную свободу, законное равенство, законный порядок... Вот ваши выгоды.
Тем, которые проливали кровь за свободу, можно сказать: наслаждайтесь вашим завоеванием; оно будет сиять перед очами потомства... Остается завоевать мир... Вы возвратитесь тогда в лоно вашей отчизны... Вот ваши выгоды" [66].
Вообще лозунги мира в наполеоновской пропаганде занимали очень большое место. Они трактовались двояко: мира, как внутри Франции, так и с другими странами. В каждом номере "Монитора" слово "мир" употреблялось в том или другом варианте.
Думал ли Наполеон серьезно о политике умиротворения и объединения нации? Выявить внутренние побуждения тех или иных действий политического деятеля всегда трудно, а главы государства, может быть, даже и невозможно. И все же мы полагаем, что первый консул действительно стремился объединить различные слои населения на определенной социально-экономической основе вокруг своего правительства. Об этом свидетельствует не только его огромная переписка, в том числе и переписка частного характера, откуда видно, что он питал значительные иллюзии в успехе своих действий [67], но и его очень гибкая социальноэкономическая политика, свидетельствовавшая о лавировании между классами и социальными слоями, и лавировании часто успешном.
В завещании своему сыну, продиктованном Монтолону на острове Святой Елены, Наполеон говорил:
"Мой сын придет после гражданских междоусобиц... Скажите ему... чтобы он презирал все партии; чтобы он видел только массу. За исключением тех, кто изменил своей Родине... Шатобриан, несмотря на свое сочинение, был хороший француз. Бурбонов могут поддерживать только знать и священники... Что касается меря, то я был поддержан всем миром без исключения; я дал первый пример правительства, которое благоприятствовало интересам всех. Я не управлял для аристократов, священников, буржуа или ремесленников; я управлял из всеобщих интересов великой французской семьи. Разделить интересы нации, это значит разъединить всех, начать гражданскую войну".
Но так или иначе такого рода призывы были и очень ловким пропагандистским ходом. Официальная печать рисовала абсолютное благоденствие Республики. В "Историческом альманахе за XI год" говорилось, что французская нация наконец заняла место, которое ей причиталось по праву. И сейчас, таким образом, "мы можем сказать, что Республика могущественна, независима и свободна". "Во внутренней области все выглядит иначе... чем прежде. Все партии уничтожены, все преступления укрощены; прошлое забыто; всех интересует только будущее, которое манит самыми привлекательными надеждами" [68]. И далее: "Нужно установить празднование счастливого события. 18 брюмера. В этот день два года назад Бонапарт прекратил наши гражданские распри и уничтожил все партии" [69].
Обратимся теперь к его внешнеполитической пропаганде, рассчитанной не только на Францию, но и в целом на Европу. Уже сразу после своего прихода к власти Наполеон сделал ряд многообещающих заявлений относительно скорого прекращения войн. 25 декабря 1799 г. Наполеон направил английскому королю и австрийскому императору послания с предложением начать мирные переговоры. Как писал Манфред, "это был верно рассчитанный ход", ибо вся Европа стремилась к миру. Население Франции тоже желало его. "Взяв на себя инициативу мирных предложений, Бонапарт не только выигрывал в общественном мнении и своей страны, и передовых людей за пределами Франции. Он перелагал ответственность за все последующее на других" [70].
А еще раньше, 17 ноября 1799 г., через восемь дней после переворота, в "Мониторе" была опубликована его анонимная статья. В ней шла речь об Англии как источнике постоянной агрессии. Осуждался глава ее правительства У. Питт. Первый консул коснулся даже его родословной: от предков, и особенно от своего отца - графа Четхэма, он унаследовал отвращение к французам [71]
Что же касается Франции, то она стремится только к миру. "Действительно, - философствовал первые консул, - разве могут победы компенсировать то, что теряется в войне" [72] Но достижению мира препятствует Англия. Из всех европейских государств лишь она "всегда находилась в состоянии открытой войны с Францией" [73]. Статья заканчивалась призывом к миру, как единственному состоянию, при котором возможно разрешение международных конфликтов.
Наполеон часто использовал любой предлог, чтобы высказаться в прессе по этому поводу. 22 января 1800 г. "Монитор" сообщил о встрече двух германских поэтов, О. Коцебу и Ф.Шиллера, которые решили вместе написать пьесу. Факт вроде бы незначительный, но он послужил поводом для такой наполеоновской анонимной ремарки: "Два крупных правительства Европы не могут договориться - они не могут решить вопрос о мире. Вот тогда бы мы имели исключительный шедевр!" [74].
Та же мысль высказывалась первым консулом уже не анонимно, а открыто в его прокламации от 8 марта 1800 г. по случаю начала военных действий: "Французы, вы хотите мира. Ваше правительство этого особенно желает: его первые помыслы, его постоянные действия были направлены на достижение этого". Заканчивалась прокламация призывом, что в этих условиях, когда заключению мира мешает Англия, нужно быть хорошим французом [75].
