Нисефор Ньепс до 1801 г. оставался начальником округа Ниццы. В наступившие мирные годы (1801–1803) Ньепс решил навсегда оставить не только ратные подвиги, но и гражданскую службу, вышел в отставку и верлулся на берега Соны, в Шалон. Здесь он в компании и дружбе со своим младшим братом Клодом занялся изобретательством. Известно, что они соорудили двигатель, действовавший нагретым воздухом. В 1805 г. братья Ньепс катались по Соне на лодке, которая приводилась в движение этим двигателем.
В 1811 г. Клод Ньепс уехал в Париж, а в 1815 г. перебрался в Лондон, но дружба и оживленная переписка между братьями не прерывались до самой смерти Нисефора.
Оставшись в одиночестве, Нисефор Ньепс горячо увлекся только что изобретенной в те годы литографией. Он завел у себя литографскую мастерскую и затратил немало времени и средств на поиски литографского камня на плато Лангр (северо-западнее Шалона), на возвышенности Мон-дю-Божоле и Лионне (западнее Лиона). Поиски эти не увенчались успехами.
Камера-обскура Нисефора НьепсаТогда-то ему пришла в голову мысль — заменить для литографских работ камень отполированными металлическими пластинками. Располагая камерой-обскурой, он почти одновременно задался целью — закреплять на пластинках изображения, получаемые посредством этой камеры. О своих работах и некоторых успехах в этом направлении он сообщал брату Клоду в письмах еще в начале 1816 г.
Ему удалось получить изображение птичника, устроенного во дворе, как раз против окна его кабинета.
«Я получил на листе бумаги изображение всего птичника, а также и оконных рам, менее освещенных, чем находящиеся за окном предметы, — писал он Клоду 6 мая 1816 г. — Опыт этот еще далеко не совершенный, изображения предметов чересчур не значительные. Все же возможность производить съемки при помощи моего способа представляется мне почти доказанной: если мне, наконец, удастся усовершенствовать мою выдумку, я не замедлю тебе о том сообщить в благодарность за трогательное участие в моих хлопотах.
Не скрою от тебя, что представляется масса затруднений, особенно в передаче естественных красок предметов; но ты знаешь, что благодаря труду и большому запасу терпения можно сделать весьма многое. То, что ты предсказал, случилось в действительности: фон изображений черный, а самые предметы — белые или, лучше сказать, гораздо светлее фона».
Ньепс применял в своих дальнейших опытах различные химические вещества, пока не остановился окончательно па асфальте. Он растворял сухой порошкообразный асфальт в лавандовом масле, получал таким образом довольно густой лак, которым равномерно смазывал медную посеребренную пластинку. Затем он подвергал эту пластинку умеренному нагреванию (ставил в теплое место), в результате слой асфальта располагался по пластинке равномернее, лавандовое масло поглощалось асфальтом, и асфальт прилегал к пластинке ровнее. Тщательно высушенную пластинку он помещал в камеру-обскуру для экспонирования на довольно продолжительное время (от 6 до 8 часов).
После этого на пластинке появлялось довольно мутное изображение, для окончательного выявления и укрепления которого Ньепс обмывал пластинку смесью лавандового масла с нефтью (одна часть масла и шесть частей нефти). Обработка заканчивалась промывкой в воде.
Светлые места на полученном изображении соответствовали теневым (неосвещенным) частям снимаемого предмета, темные — освещенным местам. На светлых местах обнажался и блестел металл пластинки. Желая удалить этот блеск, Ньепс применял пары иода, но это не дало благоприятных результатов.
Подвергая полученные на пластинках изображения действию кислоты, которая выедала металл на открытых местах и не действовала на места, покрытые асфальтом, Ньепс приблизился к изготовлению подобия современных клише.
Кроме того он помещал на асфальтированную пластинку гравюру, сделанную предварительно прозрачной, и подвергал длительному действию солнечного света; затем снимал гравюру с пластинки и, обрабатывая пластинку посредством лавандовой эссенции и нефти, получал на пластинке копию гравюры.
Изображение, полученное НьепсомСвой способ Нисефор Ньепс назвал гелиографией. Этим способом в достаточной мере владел Нисефор Ньепс в тот период начала 1826 г., когда о его опытах услышали Шевалье, а затем Дагерр и когда Дагерр обратился к нему с письмом, в котором просил сообщить некоторые подробности успехов, достигнутых в закреплении световых изображений.
Нисефор Ньепс отнесся к письму из Парижа крайне недоверчиво, — он ожидал всяческого подвоха от неизвестного ему столичного дельца. Нисефор Ньепс не даст себя провести! И он обращается за справками о Дагерре к своему приятелю, известному парижскому граверу Леметру. Только после положительной рекомендации Леметра Ньепс посылает Дагерру один из образцов своей работы, требуя, в свою очередь, прислать образцы его достижений.
Наступает новый 1827 год, к которому относится рассказ известного французского химика Жана Батиста Дюма о жене художника Дагерра, пришедшей к Дюма в слезах, с горячей просьбой вернуть ее мужа к краскам и палитре, убедить его в бесплодности химических экспериментов, посредством которых художник, якобы близкий к умопомешательству, старается закрепить световое изображение. Этот рассказ, приведенный в воспоминаниях Дюма, забытый в конце прошлого века и вновь возникший в 1906 г. под видом «правдоподобного анекдота», цитируется в самых различных вариантах. Однако все варианты, включая и подлинную запись Дюма в его воспоминаниях, а также в докладе, прочитанном им в 1864 г., заканчиваются тем, что Дюма подробно лознакомился с изобретательскими работами Дагерра и рекомендовал ему продолжать изыскания, так как, по его мнению, Дагерр стоит на пороге замечательного открытия, которому принадлежит блестящее будущее. Все варианты «анекдота», короче говоря, сходятся на том, что в 1827 году Дагерру было что показать известному химику, — крупнейший специалист химии одобрил направление его опытов и, более того, выразил уверенность в их скором и успешном завершении.
Это очень важно отметить, чтобы отвести популярный, в особенности среди немецких историков фотографии, вариант обвинения Дагерра в том, что, приступая к сношениям с Ньепсом, он сам-де ничего не имел и в дальнейшем отталкивался только от того, что уже было исследовано и обосновано Ньепсом.
О наличии собственных значительных достижений Дагерра свидетельствует оценка состояния его работ в 1827 г., данная таким, во всех отношениях, беспристрастным и компетентным свидетелем как Жан Батист Дюма.
Долго договаривались Дагерр и Ньепс, прежде чем подписали свое знаменитое соглашение о совместной изобретательской работе.
В 1827 г. они впервые встретились в Париже, где Ньепс задержался проездом в Лондон к родному брату. В Лондоне Ньепс пытался заинтересовать своим изобретением Королевское общество, но потом отказался подробно изложить сущность изобретения. Встретились Дагерр с Ньепсом и во время проезда Ньепса через Париж на обратном пути из Лондона. Но и на этот раз разговор об изобретении они вели обоюдно осторожно, касаясь своих работ и достижений лишь в самых общих чертах.
Нисефор НьепсТолько в конце 1829 г. Дагерр отправился к Ньепсу в Шалон и здесь 14 декабря 1829 г. был заключен и подписан ими нотариальный временный договор, согласно первой статьи которого «Ньепс и Дагерр образуют компанию с целью совместной работы в области дальнейшего усовершенствования изобретения, сделанного Ньепсом и усовершенствованного Дагерром».
По статье 3 договора Ньепс обязался точно описать принципы своего изобретения. Это описание сохранилось, и мы знаем по этому документу, что Ньепс в то время был в совершенстве знаком с гелиографическим асфальтовым методом.
«Записка о гелиографии», написанная Нисефором Ньепсом в качестве приложения к договору 1829 г., была опубликована самим Дагерром в его книге «История и описание процессов дагерротипии и диорамы» (Париж 1839 г.). «Записка» начиналась так:
«Открытие, которое я сделал и которое я назвал гелиографией, состоит в закреплении действия света со всеми оттенками от черного до белого.
Свет химически действует на различные тела, способствуя их слиянию или разложению. Свет поглощается телами, соединяется с ними и придает им новые свойства. Он увеличивает естественную плотность некоторых из этих тел, он даже делает их твердыми и более или менее нерастворимыми в зависимости от продолжительности и интенсивности своего (света) воздействия на них.
