Старший штурман, словно бы закаменевший в неподвижной позе у компаса, расстегнул пальто, достал из кармана вязаного шерстяного жилета свой английский полухронометр и поднес его к освещенному компасу.
- Без пяти четыре! - проговорил он.
- А когда светает?
- В шесть.
- Верно, мы засели в Гижигинской губе?
- Не иначе... Там мелей нет!
И старый штурман показал рукой за корму и надел перчатку.
- А ветер стихает, Евграф Иваныч.
- Стихает. К утру совсем стихнет, я думаю.
- Волнение только подлое.
- Тут, на отмели, подлейшее, а там, в море, ничего.
- Хотел бы я быть там! - вырвался словно бы страстный вопль из груди капитана.
- Бог даст, будем, Павел Львович!
- Вы думаете?
- А то как же! - вымолвил старший штурман, понимавший, как жестоко было бы ответить иначе человеку в положении капитана.
- Скорей бы пары...
В эту самую минуту раздался звонок в машинном телеграфе на мостике.
Капитан приложил ухо к переговорной трубе и услыхал нетерпеливо ожидаемые два слова:
- Пары готовы!
- Полный ход назад! - крикнул он в переговорную трубку. - На руле не зевать! Все с бака долой! - командовал капитан.
И сердце его сильно забилось в ожидании: тронется клипер или нет.
Машина застучала. Из трубы вылетал дым и летели искры, быстро уносимые ветром.
Многие матросы крестились. Все замерли в ожидании. И снова показавшаяся луна бесстрастно смотрела на эту кучу людей, для которой решался вопрос жизни или смерти.
Спастись при таком волнении на шлюпках нечего было и думать. Да и близко ли был берег, этого никто не знал. Кругом клипера было одно бурное море со своим грозным воем.
Прошла минута, другая, третья.
Машина часто и громко отбивала такты. Винт буравил воду. Но "Чайка", словно бы прикованная, но желавшая освободиться от цепей, только вздрагивала, билась о грунт и не двигалась с места.
- Самый полный! - злобно крикнул капитан в машину.
- Есть! Самый полный! - отвечали из машины.
Клипер не двигался...
- Фок-мачту рубить! - бешеным голосом крикнул капитан.
Старший офицер бросился на бак...
Уже занесли топоры...
- Отставить!.. Не надо! - вдруг раздался крик, полный радости и счастья.
И такой же радостный крик вырвался у матросов и пронесся на палубе.
"Чайка" медленно и как бы с трудом отходила назад и через несколько минут пошла быстрее, очутившись на вольной воде.
Минут через десять хода капитан крикнул:
- Стоп, машина!
И когда клипер остановился, скомандовал:
- Из бухты вон! Отдай якорь!
Раздался звук якорной цепи, якорь грохнул в воду, и "Чайка" остановилась, повернувшись носом против ветра.
- До утра простоим! - весело говорил капитан старшему офицеру. - А теперь велите команде дать по чарке водки, и пусть люди просушатся и обогреются. Да попросите вахтенного офицера раньше восьми часов команду не будить... А я пойду спать! А вы, Евграф Иваныч, на минуту зайдите ко мне! обратился капитан к штурману.
- Слушаю-с.
- А течи нет, Николай Николаевич?
- Нет...
- И отлично... Я спать пошел.
VII
- Эй, Рябка! "Медведя"! - крикнул капитан, входя в каюту. Но Рябка не откликался.
- Дьявол... Рябка!
Он заглянул в каюту вестового. Тот крепко спал. Капитан разбудил вестового. Тот вскочил и протирал глаза.
- Спал?
- Спал, вашескобродие!
- И ничего не слыхал?
- Никак нет, вашескобродие!
Капитан засмеялся и, обращаясь к штурману, заметил:
- Верно, "медведя" хватил много!
- Надо думать!
- Хватил, Рябка?
- Самую малость, вашескобродие!
- Ну, а теперь изготовь нам, да побольше! И печку затопи! Присаживайтесь-ка, Евграф Иваныч.
Но старый штурман прежде посмотрел на барометр и тогда только присел и весело заметил:
- А барометр поднимается, Павел Львович!
1899
