Тафур описывает выпуск десяти «полностью снаряженных» галер за шесть часов: по одному военному кораблю каждые тридцать шесть минут. При такой скорости не удивительно, как быстро венецианский Арсенал мог превратить голый киль в полностью снаряженное судно, которым восхищалась вся Европа. Капитаны имели право окрасить свои галеры в любой цвет — лишь бы он не был черным.
Соответственно и манеры венецианцев, как и в наше время, были деловитыми и хваткими. Чтобы вести караваны или экспедиции на Восток, договариваться с мусульманами и православными христианами, заключать выгодные сделки, венецианцам требовались практическое знание, опыт и уверенность в себе. Венецианские законы поддерживали гладкое течение деловой жизни. Закон требовал, чтобы вернувшийся в Венецию купец в течение месяца представил партнерам отчет и справедливо разделил прибыль. Налоги тоже поощряли торговлю: они были самыми низкими в Европе, так что почти вся прибыль оставалась купцу.
Едва ли не каждый житель Венеции занимался коммерцией. Вдовы и сироты вкладывали средства в торговые предприятия, а молодой человек без всяких средств мог называть себя «купцом», едва вступив в дело. Риск был велик, но неисчислимые богатства приманивали авантюристов, смелых и безрассудных. В одночасье приобретались и терялись целые состояния, и порой богатства целого венецианского рода основывались на одной-единственной торговой экспедиции в Константинополь.
Успехи венецианцев проистекали отчасти из единодушного ощущения гражданского и духовного предназначения. Мифология Венеции была мощной и красноречивой. Тезка Марко, святой Марк, был главным покровителем города. Связь была в лучшем случае призрачной, но во многом определяла коммерческий, предприимчивый дух города. В 828 году группа венецианских купцов затеяла похищение мощей святого Марка из захоронения в Александрии и с триумфом доставила их венецианскому дожу.
В оправдание своего поступка купцы говорили, что стремились лишь спасти мощи от осквернения мусульманами, и сочинили соблазнительный, хотя и малодостоверный рассказ о том, как во время перехода корабля с телом Марка по Адриатическому морю поднялась буря, которая загнала корабль в лагуну, над которой позже встала Венеция. Судно якобы простояло ночь на том самом месте, где позднее возвели дворец дожа. Венцом истории было явление Марку ангела, который сказал ему утешительные слова: «Покойся здесь». Со временем в этих словах стали видеть двойной смысл: что в лагуне Марку не грозят бури и что он принадлежит — кому же, как не Венеции? Перенос мощей святого Марка в Венецию остался, пожалуй, самым выдающимся похищением реликвий за всю историю христианства.
Тело Марка оставалось в Венеции и во времена Марко Поло, и после того. Оно покоилось в личной часовне дожа. Резиденция дожа была единственным строением в городе, которое носило имя дворца: все прочие здания, какими бы они ни были богатыми и пышными, даже те, что выходили на Большой канал, назывались «каса» — то есть дом, и это слово обычно сокращали до «ка». Так, дом семьи Поло назывался и называется по сей день Ка Поло.
В Венеции правила олигархия: правительство составляли 150 родов торговой аристократии. Менее одного процента населения определяли судьбу остальных 99 процентов. Порой тому или иному семейству удавалось пробить установившиеся границы и выбиться в ряды аристократии, однако с 1297 года эта практика была прекращена. Для поощрения коммерции Совет Венеции позволил среднему классу образовывать гильдии. Эти ассоциации и школы квалифицированных рабочих и ремесленников помогали бедным и даже содержали больницы. Возможно, Поло принадлежали к одной или нескольким гильдиям, что способствовало их коммерческим успехам. Их признавали богатыми купцами, но в правительство города они не входили. Вероятно, их имена не дошли бы до потомства, если бы не фантастические подвиги Марко Поло и его упорное самовосхваление.
«Дож» — венецианское слово и венецианское понятие. Слово происходит от латинского «дукс», то есть вождь. Первые дожи были военачальниками, назначавшимися византийским императором. Когда город стал приобретать самостоятельное значение, ему понадобился собственный лидер, и звание дожей вошло в ряд постоянных местных реалий. Светский владыка, дож сохранял тесную связь со святым покровителем, и в его обязанности входила защита доверенной ему реликвии. Считалось, что святой Марк благословляет и защищает Венецию. Это соглашение обеспечивало верность Венеции западному христианскому миру, поскольку святые восточных сект, входившие в пантеон города, подчинялись святому Марку. Итак, дож и святой Марк распоряжались судьбой города, словно один был председателем совета директоров, а второй — исполнительным директором.
Сочетание светской власти дожа и духовного влияния Марка создавало в Республике чувство политического предназначения — в конечном счете светского.
Дож был таинственной личностью и редко являлся перед народом. Он воплощал вечную, мистическую связь Венеции с морем, схожую с узами брака. Венецианцы воспринимали это настолько буквально, что каждую весну дож во время торжественной церемонии бросал в Адриатику золотое кольцо, закрепляя венчание с морем, примерно так же, как поддерживал взаимовыгодный оборонительный договор с Марком.
Культ дожа подтверждался ежегодно в праздник Вознесения — главный праздник венецианского календаря. Этот день отмечал захват венецианцами Далмации в 1000 году н. э. под предводительством дожа Пьетро Орсеоло Второго. С тех пор все венецианцы — дож, горожане и духовенство — отмечали это событие, освящая Адриатическое море. Венецианцы питали страсть к красочным и зрелищным церемониям, но ни одна не могла сравниться с празднованием дня Вознесения.
Церемония начиналась с шествия городских властей, несущих воду, соль и оливковые ветви, освященные к празднику. Шествие всходило на флотилию галер, называвшуюся «mude». К флотилии присоединялся дож на богато украшенной барже. Двигаясь к Ли до, духовенство пело псалмы, а епископ молил Бога «даровать нам это море». Разворачиваясь в символическое венчание дожа с Адриатикой, «Sposalizio del Маге», церемония становилась еще пышнее и много говорила о психологии венецианцев. В 1177 году папа Александр III даже подарил дожу золотое кольцо, объявив при этом: «Прими его как залог власти твоей и твоих преемников над морем». Торжественно поднявшись с трона, дож бросал в воду освященное кольцо, провозглашая: «Мы венчаемся с тобой, о Море, в знак истиной и вечной власти Светлейшей Венецианской Республики».
После мессы дож устраивал пиршество для духовенства и видных горожан. На площади Святого Марка восемь дней подряд длился праздник, кульминацией которого становилась торговая ярмарка, знаменитая по всей Европе, поскольку товары для нее стекались в Венецию со всех краев земли. Даже церковь участвовала в празднестве, раздавая индульгенции всем участникам.
В 1268 году, когда Марко исполнилось четырнадцать, празднество по случаю избрания нового дожа, Лоренцо Тьеполо, превзошло даже ежегодное Венчание с морем.
Церемония началась в духе милосердия: дож официально встретился со всеми политическими и личными врагами, устанавливая новый дух доброй воли и доверия.
По окончании церемонии командующий флотом Республики провел корабли мимо дворца дожа, читая при этом молитву за дожа и за Венецию и окончив ее словами: «Да поможет вам святой Марк!» Галеры рассыпались по городским каналам, а за ними следовали все суда с окрестных островов.
Затем празднество переместилось на сушу, где члены гильдий по двое маршировали по узким улочкам Венеции в костюмах, представляющих род занятий каждой. Все они прошествовали перед дожем и его женой-догарессой. Там были моряки в белых одеждах с красными звездами, меховщики в шапках с горностаевой оторочкой, ткачи в оливковых венках и с оливковыми ветками в руках, мастера-ремесленники в золотых и пурпурных одеяниях и даже стегальщики в плащах, украшенных лилиями, с гирляндами из бус на головах, а также сапожники, цирюльники, стеклодувы в алых плащах, отороченных мехом, — все богатство и слава Венеции.
По словам очевидца Мартино да Канале, оставившего описание празднества, торжества в честь нового дожа длились целую неделю. Такими празднествами венецианцы демонстрировали свою убежденность, что фортуна им покровительствует.
Вне праздников жизнь в Венеции бывала жестока. Женщины считались людьми второго сорта и рассматривались как движимое имущество. Рабовладение было обиходным явлением, особенно владение (и злоупотребление) рабынями, чьи хозяева, даже состоявшие в браке, использовали их для сексуальных услуг. Укоренившиеся обычаи закрепляли униженное положение женщин. Будущему мужу венецианцы давали такой совет: «Мужу не следует руководствоваться советом жены, не способной к здравому суждению, поскольку конституция ее не здрава и сильна, но слаба и ущербна».
