Толпа зрителей зашевелилась, когда вперед пробился Порпортук.
- Пятьсот долларов! - громко выкрикнул он и оглянулся с гордостью, чтобы посмотреть, какой эффект произвела его сумма.
Он решил использовать свое огромное богатство в качестве дубинки, с помощью которой он мог пришибить всех соперников с самого начала. Но один из проводников, глядя на Эл-Су горящими глазами, повысил ставку еще на сотню.
- Семьсот! - немедленно отозвался Порпортук.
И с той же готовностью ему ответил проводник:
- Восемьсот!
Тогда Порпортук вновь пустил в ход свою тяжелую дубину:
- Тысяча двести! - выкрикнул он.
На лице проводника отразилось горькое разочарование, и он вынужден был признать себя побежденным. Никто не повышал ставок. Томми старался изо всех сил, но не мог добиться новых предложений.
Эл-Су обратилась к Порпортуку:
- Порпортук, тебе следует хорошенько взвесить то, что ты делаешь. Разве ты забыл, что я тебе сказала, - что я никогда не буду твоей женой?
- Это публичный аукцион, - возразил Порпортук, - и я куплю тебя как полагается. Я предложил тысячу двести долларов. Ты пока что ценишься дешево.
- Слишком дешево, черт побери! - выкрикнул Томми. - Что из того, что я аукционер? Никто не запретит мне самому принять участие в торге. Я предлагаю тысячу триста.
- Тысяча четыреста, - отозвался Порпортук.
- Я куплю тебя, и ты будешь мне сестрой, шепнул Томми Эл-Су и громко сказал:
- Тысяча пятьсот!
Когда ставка дошла до двух тысяч, в торг вступил один из королей Эльдорадо, а Томми вышел из игры.
В третий раз Порпортук пустил в ход тяжелую дубинку своего богатства и поднял ставку сразу на пятьсот долларов. Гордость короля Эльдорадо оказалась задетой. Кто посмел перебить его? И он поднял ставку еще на пятьсот долларов.
Теперь за Эл-Су давали три тысячи долларов. Порпортук поднял ставку до трех тысяч пятисот и раскрыл от изумления рот, когда король Эльдорадо накинул сразу тысячу долларов. Порпортук опять набавил пятьсот долларов и опять ахнул, когда король Эльдорадо прибавил еще тысячу долларов.
Порпортук начинал злиться. Его задело, что кто-то бросил вызов его могуществу, которое для него воплощалось в богатстве. Он не мог позволить, чтобы его унизили перед лицом людей. Дело было уже не в Эл-Су. Он готов был бросить на ветер все, что скопил за все холодные долгие ночи своей жизни. Цена Эл-Су поднялась уже до шести тысяч. Порпортук назвал семь тысяч. После этого ставки стали расти по тысяче с такой быстротой, что участники торга едва успевали называть сумму. Когда цена подскочила до четырнадцати тысяч, оба замолчали, чтобы перевести дыхание.
Но тут произошло нечто неожиданное. В борьбу вступила еще более увесистая дубинка. Игрок с Верховий Юкона, который почуял выгодное дельце, организовал в наступившей паузе синдикат из нескольких своих приятелей и поднял цену до шестнадцати тысяч долларов.
- Семнадцать тысяч, - слабеющим голосом произнес Порпортук.
- Восемнадцать тысяч, - парировал король.
Порпортук собрался с силами.
- Двадцать тысяч.
Синдикат выбыл из игры. Король Эльдорадо поднял ставку еще на тысячу, Порпортук тоже, и пока они попеременно повышали цену, Акун поворачивался то к одному, то к другому, он посматривал на них угрожающе и одновременно с любопытством, словно желая выяснить, что же представляет собой человек, которого он должен сейчас убить. Король собирался назвать очередную надбавку, Акун стал пробираться поближе к нему, и тот, прежде чем назвать сумму, сначала высвободил висевший на боку револьвер.
- Двадцать три тысячи.
- Двадцать четыре тысячи, - ответил Порпортук. При этом он злорадно ухмыльнулся, заметив, что его уверенность, с которой он поднимал цену, поколебала короля. Тот подошел поближе к Эл-Су и долго и внимательно рассматривал ее.
- И еще пятьсот, - наконец сказал он.
- Двадцать пять тысяч, - вновь поднял цену Порпортук.
Король долго смотрел на Эл-Су и покачал головой. Потом глянул еще раз и неохотно процедил:
- И еще пятьсот.
- Двадцать шесть тысяч! - выпалил Порпортук.
Король отвернулся, чтобы не видеть умоляющих глаз Томми. Между тем Акун стал пробираться поближе к Порпортуку. Острые глаза Эл-Су заметили это, и пока Томми убеждал короля Эльдорадо еще раз повысить ставку, она нагнулась и сказала что-то на ухо старому слуге. И в то время, пока слова Томми "Продается... Продается... Продается" звучали в воздухе, слуга подошел к Акуну и тоже шепнул ему что-то на ухо. И хотя Эл-Су с нетерпением смотрела на него, но Акун не подал вида, что расслышал хоть что-нибудь.
- Продана! - прозвучал голос Томми. - Продана Порпортуку за двадцать шесть тысяч долларов.
Порпортук с опаской посмотрел на Акуна. Все глаза были устремлены туда же, но он стоял недвижимо.
- Пусть принесут весы, - сказала Эл-Су.
- Я буду расплачиваться у себя в доме, - произнес Порпортук.
- Пусть принесут весы, - повторила Эл-Су. - Оплата должна быть произведена здесь, чтобы все видели.
Из фактории принесли весы, а Порпортук тем временем сходил к себе и вернулся в сопровождении человека, который тащил на спине мешки из лососиной кожи, набитые золотым песком. Кроме него за Порпортуком следовал еще один человек с ружьем в руках, который не сводил глаз с Акуна.
- Вот здесь долговые расписки и закладные на пятнадцать тысяч девятьсот шестьдесят семь долларов и семьдесят пять центов.
Эл-Су взяла документы у него из рук и сказала Томми:
- Пусть они считаются за шестнадцать тысяч.
- Остается выплатить еще десять тысяч золотым песком, - сказал Томми.
Порпортук кивнул в знак согласия и развязал свои мешки. Эл-Су, стоя у самой воды, разорвала бумаги на клочки и пустила их по ветру, дувшему вдоль Юкона. Начали отвешивать золото, но тут произошла заминка.
- Считать будем, конечно, по семнадцати долларов, - сказал Порпортук Томми, когда тот начал регулировать весы.
- Нет, по шестнадцати долларов, - резко сказала Эл-Су.
- Повсюду принято считать золотой песок по семнадцать долларов за унцию, - ответил Порпортук, - у нас здесь деловая сделка.
Эл-Су рассмеялась.
- А это новый обычай, - сказала она, - он заведен с этой весны. В прошлом году и раньше считали по шестнадцати долларов за унцию. Когда мой отец одалживал деньги, считали по шестнадцати долларов. Когда он покупал в лавке товары, то за унцию золотого песка, который он одалживал у тебя, он получал муки на шестнадцать долларов, а не на семнадцать. Поэтому и ты должен считать мне по шестнадцати долларов, а не по семнадцати.
Порпортук проворчал что-то и приказал отвешивать песок.
- Развешивай его на три части, Томми, - сказала Эл-Су, - сюда на тысячу долларов, сюда на три тысячи, а сюда на шесть.
Это была медленная процедура, и, пока развешивали песок, присутствующие не сводили глаз с Акуна.
- Он ждет, когда будут отданы деньги, - предположил кто-то, и эти слова облетели всех, и толпа ждала, что же будет делать Акун.
Наконец Томми закончил развешивать, и золотой песок лежал на столе тремя темно-желтыми кучками.
- Мой отец остался должен Компании три тысячи долларов, - сказала Эл-Су, - возьми их, Томми, и передай Компании. Теперь здесь остаются четверо стариков. Ты их знаешь. Вот тысяча долларов. Возьми ее и сделай так, чтобы старики всегда были сыты и у них всегда был табак.
Томми высыпал золото в отдельные мешки. На столе осталась кучка песка на шесть тысяч долларов. Эл-Су подхватила его совком и, неожиданно повернувшись, высыпала золотым дождем в Юкон. Когда она во второй раз воткнула совок в золотой песок, Порпортук схватил ее за кисть.
- Это мое, - спокойно сказала она, и он отпустил ее руку, но пока она швыряла песок в реку, Порпортук смотрел на нее и скрежетал зубами, весь почернев от злости.
Толпа смотрела только на Акуна; слуга Порпортука, стоявший в ярде от Акуна, направил ружье на него, держа палец на спуске. Но Акун стоял спокойно.
- Пишите бумагу о продаже, - мрачно сказал Порпортук.
И Томми составил купчую, согласно которой все права на женщину по имени Эл-Су получал человек по имени Порпортук. Эл-Су подписала документ, Порпортук сложил его и спрятал в мешочек. Вдруг глаза его вспыхнули, и он обратился к Эл-Су с неожиданной речью.
- Это не был долг твоего отца, - сказал он, - то, что я заплатил, я заплатил за тебя. Ты продавала себя сегодня, а не вчера, не в прошлом году или еще раньше. За каждую унцию песка, которым я заплатил за тебя, сегодня в фактории дают муки на семнадцать долларов. Я потерял доллар на каждой унции. Я потерял шестьсот двадцать пять долларов.
Эл-Су раздумывала мгновение и поняла, что ошиблась. Она рассмеялась.
- Ты прав, - смеясь, сказала она, - я ошиблась. Но теперь уже поздно. Ты заплатил, и золота уже больше нет. Ты стал тугодумом. И потому прогадал. Твой хитрый ум стал неповоротлив. Ты стареешь, Порпортук.
