Иван Грибков - Особый штаб «Россия»

С победой большевиков только незначительная часть офицеров сразу выступила против советской власти (впоследствии они составили ядро Белого движения). Остальные либо поддержали октябрьский переворот, либо заняли выжидательную позицию. Однако факт остается фактом: офицерство Русской армии своим бездействием в той или иной мере способствовало распространению власти большевиков.

Зимой 1917–1918 гг. армия окончательно развалилась, и в тыл потянулись эшелоны покинувших фронт солдат, сопровождая свое продвижение беспорядками и грабежами. Множество офицеров — и оставшихся на фронтах, и пробиравшихся к своим семьям — были безжалостно убиты в эти месяцы. Сколько тысяч таких офицеров погибло, сегодня подсчитать невозможно.

С течением времени среди офицеров начало расти недовольство большевиками, чья деструктивная деятельность начала однозначно восприниматься как «удар в спину». Все это привело к тому, что значительная часть офицерства со временем выступила против советской власти[31].

Став свидетелем Февральской революции, Борис Алексеевич Смысловский оставил охваченный беспорядками Петроград и убыл на фронт. Однако долго воевать не пришлось: армия стремительно разлагалась, солдатский террор против офицеров усиливался. Не желая стать его очередной жертвой, поручик Смысловский, как и многие другие офицеры, был вынужден покинуть войска. Смысловскому удалось перебраться в Москву. Здесь, в конце октября — начале ноября 1917 г., он принял участие в восстании юнкеров. В боях на Арбате 1 ноября 1917 г. Борис Алексеевич получил контузию и ранение в ногу. Раненый, он скрывался некоторое время на квартире у своего двоюродного дяди — известного хирурга Григория Евгеньевича Стеблин-Каминского (1876–1959), который прооперировал его в домашних условиях[32].

Далее в биографии Бориса Алексеевича встречается много неясного. Согласно одной из версий, подлечившись, он покинул Москву, вернулся в Петроград, откуда бежал в Финляндию — в армию Маннергейма, у которого он якобы был офицером связи. По другой версии, озвученной самим Смысловским летом 1945 г. в интервью журналисту Генри Винсенту Новаку, в 1918–1919 годах он успел послужить в рядах Рабоче-крестьянской Красной армии, куда был принят на службу и его знаменитый дядя — Евгений Константинович Смысловский[33].

Единственное, в чем не возникает сомнений, что дядя Смысловского действительно служил в РККА. Об этом факте упоминал, в частности, известный публицист Иван Лукьянович Солоневич в статье «От побед к поражению» («Наша страна», 1952, № 145–146): «Генерал Б. Хольмстон… — отпрыск очень старой и традиционно артиллерийской русской семьи. Его дядя ввел ряд усовершенствований в русскую артиллерию, а другой его дядя — профессор Михайловской артиллерийской академии, а затем, при советах, — Академии Генерального штаба имени Фрунзе. (Скончался в 1936 году в чине комдива и был похоронен в Москве с большими почестями)»[34].

Евгений Константинович Смысловский был уволен с военной службы летом 1917 г. Но уже в начале 1918 г., по рекомендации наркома военных дел М. И. Подвойского, он вступил в РККА — конечно же, далеко не от хорошей жизни. Декрет Совнаркома от 16 (29) декабря 1917 г. приравнял бывших офицеров и генералов по материальному положению к солдатам, упразднил знаки различия, лишил пенсий и сделал нищими многих военных специалистов Русской императорской армии. Чтобы хоть как-то выжить, Евгений Константинович, ратовавший за конституционную монархию, принял тяжелое решение — пойти на службу к советской власти. В конце 1918 г. он стал инспектором артиллерии Высшей военной инспекции, начальником 2-го отделения артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления (ГАУ). С 1920 г. дядя Смысловского был назначен преподавателем Военной академии РККА (позднее — старшим преподавателем общей тактики). С 1922 г. он исполнял должность главного руководителя всех военных академий по артиллерии, а с 1927 г. — продолжил преподавательскую деятельность в высших военно-учебных заведениях РККА[35]. Евгений Константинович активно занимался научной работой, подготовил к печати ряд учебных изданий, которые немало помогли будущим красным командирам[36].

Однако какой бы удачной ни была карьера Е. К. Смысловского в РККА, он был для большевиков представителем русского офицерства, «бывшим человеком», аристократом с чуждой ментальностью. Всерьез Евгению Константиновичу не доверяли никогда, и его дважды арестовывали чекисты. Первый раз это произошло в августе 1920 г. Как отмечает украинский историк Ярослав Тинченко, «несмотря на значительное усиление хорошо подготовленным кадровым составом, в августе 1920 г. РККА потерпела тяжелое поражение под Варшавой. Вновь, как и год назад, начались массовые аресты военспецов, на сей раз — с польскими фамилиями. Самое интересное, что хватали всех без разбора, не особо считаясь с тем, поляк ли данный задержанный по происхождению, или нет. Еще более странно это выглядело, если учесть, что в русской армии поляки-католики не принимались в Академию Генерального штаба. Те же поляки, которые окончили академию, были либо православными, либо лютеранами, и уже поляками не считались… Но для большевиков такое понятие, как вероисповедание, не существовало.

В результате в течение августа 1920 г. были схвачены бывший генерал от инфантерии В. Н. Клембовский, помощники начальника Всероглавштаба бывшие генералы К. И. Рыльский и А. И. Мочульский, начальник оперативного управления генерал В. И. Левитский, сотрудник Артиллерийского управления генерал Е. К. Смысловский. Дошло до абсурда: был схвачен инспектор инженеров РККА, прославленный генерал К. И. Величко, происходивший из старинного украинского рода. Всем им предъявили традиционные обвинения: вредительство, предательство и шпионаж в пользу противника. Причем на плечи перечисленных генералов была переложена еще и неудача похода войск Тухачевского в Польшу»[37].

Для Евгения Константиновича (как и для К. И. Величко) все завершилось благополучно. Но остальные фигуранты «липового» дела были расстреляны.

26 ноября 1930 г. Е. К. Смысловского арестовали второй раз — по делу контрреволюционной офицерской организации «Весна», а 18 июля 1931 г. — приговорили к высшей мере наказания с заменой на 10 лет исправительно-трудовых лагерей. 14 февраля 1932 г. его досрочно освободили по состоянию здоровья. Чекисты жестоко избивали прославленного военного ученого, в результате у него наступил паралич правой половины тела и расстройство речи на почве артериосклероза головного мозга. После освобождения генерал прожил недолго (умер 4 ноября 1933 г.), и до сих пор неизвестно, где он похоронен. Таким образом, И. Л. Солоневич несколько приукрасил действительность: никто Евгения Константиновича в последний путь с почестями не провожал[38].

В РККА также оказались Михаил и Всеволод Смысловские. Михаил Константинович в марте 1920 г. стал первым руководителем Высшей химической школы РККА. От репрессий его спасло только то, что 2 мая 1922 г. он скончался[39]. Всеволод Константинович после уговоров своего брата Михаила поступил в июне 1918 г. на службу в Главное управление высших учебных заведений Красной армии (ГУВУЗ РККА) на должность начальника отделения артиллерийских курсов. В сентябре 1918 г. он был назначен редактором артиллерийских изданий артиллерийского комитета ГАУ, преподавал тактику в Высшей артиллерийской школе и в Военно-артиллерийской академии, являлся до середины 1922 г. постоянным членом технической комиссии Управления снабжения РККА. С июля 1922 до декабря 1923 г. В. К. Смысловский был постоянным членом артиллерийского комитета ГАУ Уволившись из армии, Всеволод Константинович работал старшим инженером отдела промышленности Мобилизационно-планового управления ВСНХ СССР. 26 января 1930 г. его арестовали. Коллегией ОГПУ от 20 мая 1931 г. он был приговорен к высшей мере наказания за контрреволюционную деятельность. На основании Указа президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. В. К. Смысловский был посмертно реабилитирован[40].

Отец Бориса Алексеевича тоже работал в системе, осуществлявшей подготовку кадров для Красной армии. Вернувшись из плена, Алексей Константинович работал делопроизводителем и начальником автоотдела Управления Тоцкого артиллерийского полигона, делопроизводителем учебного отдела, а затем — делопроизводителем Высшей военно-химической школы. 5 июля 1921 г. он стал штатным преподавателем и главным руководителем артиллерии 1-й советской объединенной военной школы (Кремлевской) РККА им. ВЦИК. После этого Алексей Константинович работал инженером-электриком на «Каширстрое». В мае 1925 г. его назначили на должность заведующего техническим делопроизводством строительного отдела Мосздравотдела.