Другой свидетель зверских расправ, учиненных гитлеровскими войсками над мирным населением, рабочий Львовского государственного ипподрома Стефан Коряк, живший неподалеку от дома, где находилась милиция, рассказывает о той же ночи следующее:
«Я не спал до самого утра и наблюдал, как немецкие солдаты в течение всей ночи приводили во двор милиции полураздетых мужчин и женщин. Привели девушку. Она была почти раздета. Пьяный офицер схватил ее. Девушка пыталась вырваться и нанесла офицеру удар. Насильник закричал, и тогда солдат охраны всадил штык в грудь несчастной девушки. Присутствовавшие при этой сцене другие женщины начали истерически кричать. Немцы, не желая, чтобы кто-либо наблюдал эти кошмарные сцены, открыли стрельбу в окна, из которых мы смотрели. Наступило утро. К этому времени во двор милиции немцы согнали больше двухсот человек. То, что началось в этот час, трудно описать... Дрожь пробегает по телу, когда все это вспомнишь...»
Петр Ермоленко, служащий артели «Стекло-зеркало», наблюдавший кошмарную расправу немцев с мирными жителями, показывает:
«Как только во дворе милиции начали стрелять, я решил посмотреть в окно и обомлел от ужаса. На моих глазах немцы из установленного в окне милиции пулемета расстреливали согнанных жителей. Спасаясь от пуль, некоторые кинулись бежать к воротам. Но там солдаты и офицеры избивали их прикладами и кололи штыками. Офицеры же открыли по несчастным стрельбу из пистолетов. Около десяти минут продолжалось все это. Я не мог выдержать всех этих ужасов и потерял сознание. Придя в себя и посмотрев в окно, я увидел, как немецкие кинооператоры и фотографы снимали горы трупов расстрелянных и заколотых граждан, а солдаты, стоящие рядом, обтирали штыки своих винтовок. Кажется, у меня от всего этого остановилось дыхание, — трудно представить что-либо более кошмарное...»
* * *
Город Львов, этот чудесный и прекрасный город, разграблен фашистами, а его жители испытывают на себе все ужасы фашистского насилия и мародерства. Беженцы из Львова показывают, что по главным улицам города фашисты то и дело гонят толпы людей, избитых, истерзанных, замученных. Это делается, оказывается, для того, чтобы нагнать страх на всех остальных, подорвать волю к сопротивлению у всех, кто готовится бороться против фашистских бандитов. «Все дозволено» — это стало своеобразным девизом разбойничьей своры. И вот, ворвавшись в город, банды солдат и офицеров грабят квартиры и магазины и все награбленное имущество грузят на машины и увозят, убивают, подвергая пыткам, мирных граждан.
Отряды гитлеровских войск рыскают по селам, вешают польских и украинских крестьян, подвергают насилиям женщин, грабят дома. Придя в одно местечко, шайка гитлеровских бандитов закопала в землю живыми семь человек.
Ворвавшись в другое местечко, они расстреляли 100 поляков, украинцев и евреев. Убивали на улицах, в домах — везде и всюду.
* * *
Разведчики части капитана Якушина нашли в лесу, недалеко от деревни П., рабочего Львовской обувной фабрики Яна Вахновского. Последний находился в обморочном состоянии. Яна Вахновского доставили в госпиталь, где он рассказал, как гитлеровские головорезы, ворвавшись во Львов, расправлялись с мирным населением.
«Мне не удалось вовремя покинуть Львов вместе с частями Красной Армии, и поэтому я вынужден был укрываться на квартире жены моего товарища З. Как только немецкие войска вошли в город, они начали пачками расстреливать граждан. Во двор милиции было согнано много людей, и всю ночь там раздавались стрельба и дикие крики несчастных. Через два дня я вместе с несколькими другими был арестован. Немцы нас сильно избили и бросили в подвал. Ночью нас разбудили. Вместе с другими пятнадцатью жителями нас погнали за город и предложили рыть большую яму. К утру яма была вырыта. Показались грузовики. Похолодела кровь в жилах, когда мы увидели, чем нагружены машины: на них были горы трупов женщин, детей, мужчин. Я видел на трупах убитых огромные раны, по-видимому, штыковые. Все тела были обезображены. Офицеры предложили нам бросать трупы в яму, при этом пьяные германские офицеры и солдаты ругали нас свиньями и торопили. Мы разгрузили машины. Вдруг немецкий офицер что-то закричал, обращаясь к своим солдатам, последние, накинувшись на нас, открыли стрельбу. Что случилось потом, я не помню. Когда я очнулся, было уже утро. Я понял, что я засыпан землей. Стряхнув ее с себя, я приподнялся, сел. Придя в себя, я с ужасом понял, что произошло. Я, видимо, был принят за мертвого и меня вместе с другими бросили в яму. Я попытался встать, но для этого не хватило сил. У меня было пробито плечо, костюм был весь в крови. Собравшись с последними силами, я перевязал рану и стал ползти. Я думал лишь об одном — о том, чтобы как можно скорее покинуть эту ужасную могилу. В течение нескольких ночей я пробирался к фронту. Наконец, я добрался до одной деревни, где мне дали пищу и перевязали рану. Но больше я уже двигаться не мог и потерял сознание. Пришел в себя только в госпитале. Но и теперь я не могу отделаться от кошмара пережитых ночей».
Заканчивая свой рассказ, Ян Вахновский говорит:
— Сейчас я думаю только об одном: как бы скорее выздороветь, набраться сил, взять винтовку и пойти в бой против фашистов, чтобы бить их и бить беспощадно и до конца.
* * *
Рассказы очевидцев показывают, во-первых, что гитлеровская армия не останавливается ни перед чем в своей звериной злобе к людям, не желающим находиться в фашистском рабстве. Эти показания, во-вторых, еще раз иллюстрируют подлые приемы гитлеровско-геббельсовской пропаганды. Замучив, истерзав тысячи жителей Львова, фашистские убийцы пытались приписать это красноармейцам.
Мы превосходно знаем, чего хочет добиться Гитлер, учиняя зверские насилия, организуя эти казни и надругательства. Он и его свора хотят этим подорвать дух советского народа, его волю в борьбе против фашистских насильников. Однако, советских людей нельзя застращать, нельзя запугать. Зверства фашистских насильников разжигают в советских людях ненависть к врагу, и эта ненависть испепелит гитлеровские полчища.
Изверги, мучители, проклятые всеми честными людьми мира, получат по заслугам: как кровожадные и взбесившиеся собаки, они будут раздавлены и уничтожены.
ДОКУМЕНТЫ О ЗВЕРСТВАХ НЕМЦЕВ В РОСТОВЕ И РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ[10]
Наши бойцы и командиры, преследующие разбитые войска группы Клейста, увидели в городе Ростове, деревнях и селах Ростовской области страшную картину немецких зверств. Фашисты подвергают свои жертвы неслыханным мучениям, добивают и сжигают раненых, не останавливаются перед массовыми расстрелами ни в чем не повинных людей.
Злодеяниям гитлеровцев нет названия. Реками своей черной крови не смоют эти полузвери с моралью животных, позора, который они навлекли на современную Германию своими преступлениями.
Мстить этим негодяям, истребить их всех до единого! — вот к чему зовут публикуемые нами свидетельские показания и акты о фашистских зверствах.
РАСПРАВА НАД БЕЗОРУЖНЫМИ
Акт Составлен 26 ноября 1941 г.
Мы, колхозники села Аграфеновка, Родионово-Нецветаевского района, Ростовской области, были свидетелями дикой расправы немецко-фашистских войск над безоружными жителями нашего района.
6 ноября на сельской площади собралось человек 100 мобилизованных для отправки в Красную армию. В полдень в село ворвались немецкие танки, мотоциклисты и пехота на автомашинах. Окружив мобилизованных, они расстреляли из пулеметов и легких пушек более пятидесяти человек.
Подписи: Твердуков, Бондаренко, Беспалова, Терников, Ковалева, Терникова, Конопля.
В г. РОСТОВЕ
МАССОВОЕ УБИЙСТВО МИРНЫХ ЖИТЕЛЕЙ
АКТ
Мы, нижеподписавшиеся, военный корреспондент газеты «Известия» старший батальонный комиссар Виленский Э.С, начальник отдела пропаганды и партийно-комсомольской жизни газеты 9-й армии «Защитник Родины» батальонный комиссар Хейфец К.X. и красноармеец Ганин С.С. составили настоящий акт в следующем.
29 ноября 1941 г., войдя в город Ростов со стороны Нахичевани, мы увидели у разрушенного дома рядом со зданием управления железной дороги 48 трупов — мужчин, женщин, детей — граждан города Ростова, расстрелянных германскими захватчиками из автоматов. На стене дома ясно были видны следы пуль. Из опроса граждан нами установлено, что поводом для этого кровавого злодеяния послужил факт убийства возле этого дома немецкого солдата.
Верные своему кровавому принципу: «За одного немца — десятки русских», немцы зажгли дом, возле которого раздался выстрел, затем схватили без разбора всех выбегавших из горящего дома мирных жителей, а также случайных прохожих и всех их расстреляли.
