По воспоминаниям генерал-лейтенанта А.С. Лукомского, в условиях начавшегося слома старой армии, «в Петрограде в Военном министерстве с первых же дней революции выделилась группа молодых офицеров Генерального штаба (прозванных “младотурками”), которые, желая выделиться и выдвинуться в период революции, начали проповедовать необходимость ломки “старых, отживших и революционных” отношений между офицерами и солдатами; требовали введения всюду комиссаров и комитетов, уничтожения погон и т. д.»[55] При Керенском Теодори прошел 3-месячные подготовительные курсы второй очереди военного времени при Императорской Николаевской военной академии (1917), созданные вследствие нехватки офицеров-генштабистов на фронтах Первой мировой.
После Октябрьского переворота Императорская Николаевская военная академия раскололась на противников и сторонников работы за советскую власть. Первую группу составил ряд слушателей (гвардейцы уехали сразу после революции) и профессура — из бывших гвардейцев и конницы. Вторую группу составил старший курс, лидирующее место в котором уже тогда занял староста курса Теодори. Староста курса — посредник между профессорско-преподавательским составом академии и слушателями, лицо очень важное[56]. Именно по предложению Теодори, поддержанному начальником академии профессором А.И. Андогским, академия стала на работу с советской властью еще во время контрреволюционного саботажа служащих в Военном министерстве[57]. Андогский потом способствовал переходу Академии Генштаба к белым, что неудивительно: профессора высших военно-учебных заведений утверждались в должности лично императором, притом что офицеров, окончивших полный курс академии, отвозили в Царское Село и представляли императору, а затем они вместе с монархом завтракали в одной из дворцовых зал. По воспоминаниям выпускника 1898 г. генерала А.А. Самойло, «Царь выслушивал фамилию офицера и каждому подавал руку, пристально вглядываясь в глаза, как будто желая прочесть в них что-то»[58]. Естественно, служить новой власти такие генштабисты, мягко говоря, не стремились. На призыв большевиков после вторжения германских частей на территорию Советской России, вспоминал позднее Теодори, откликнулись лишь генералы Д.П. Парский, В.А. Ольдерогге и Ф.А. Подгурский, а из выпуска 1917 г. уже в конце февраля — начале марта 1918 г. 19 генштабистов добровольно отправились на Кавказ, по 11 — на Ямбургский, Лужский, Старорусский и Великолуцкий участки.
Теодори по успеваемости занимал примерно 61 позицию из 233, т. е. закончил академические курсы по 1-му разряду, хотя и не попал на мраморную доску[59]. 12 марта 1918 г. выпускники ускоренных курсов при академии были распределены между Северным (Петроградским) и Западным (Московским) участками Завесы — иррегулярных частей, созданных для противодействия германской оккупации. Лидер выпуска Теодори стал начальником отделения оперативного отдела штаба Северного района Завесы, где сразу же столкнулся со «старыми генштабистами». В частности, Теодори обвинил в измене военного руководителя Северного участка отрядов завесы выдающегося военного инженера генерала Алексея Владимировича Шварца, его начальника штаба генерала Бориса Владимировича Геруа (оба «антантовцы», а потому противники «позорного» Брестского мира и сторонники «демократической республики») и начальника оперативного отдела штаба Северного района Филиппа Ивановича Балабина[60]. Через полтора месяца обвинения Теодори подтвердились: все трое, как и ряд «генштабистов из гвардейцев», эмигрировали на Украину к гетману П.П. Скоропадскому.
Ф.И. Балабин на допросе в ОГПУ в 1931 г. показал: «Я лично ушел из штаба [Северного района] после неприятности со своим помощником, на почве личных отношений. Мои помощники — офицеры… курсов Генштаба выразили мне порицание за высокомерное обращение, говорили, что за глаза я называю их недоносками и т. д. Условия службы создавались очень тягостные…»[61] Этим помощником и был Теодори. После конфликта с главным руководителем работ 4-го участка Военного строительства Петроградского района Н.И. Флоринским и поддержавшим последнего начальником оперативного отдела штаба Петроградского района Б.А. Бренделем Теодори отстранен от должности распоряжением начальником штаба Петроградского района Б.В. Геруа (29 апреля 1918 г.)[62].
На следующем допросе Балабин охарактеризовал выпуск 1917 г. более подробно. Здесь же он дал предвзятую характеристику выпуску, но, вероятно, достаточно точную характеристику Георгию Ивановичу: «П.А. Мей, Теодори, Колесников и несколько других сотрудников моего оперативного отделения, все молодые генштабисты, окончившие ускоренный курс академии в 1917 году, малознающие (? — С.В.), малоопытные, [с] сильно развитым духом критики в отношении старых генштабистов — особенно Теодори, демагогические выпады которого ясно показывали на стремление сделать быструю карьеру; самолюбивый, настойчивый, он являлся безусловным идеологом сплоченной группы своих товарищей, подчеркивал эту сплоченность и, когда считал это нужным, выступал с протестами от сомкнутого фронта своих товарищей-единомышленников. По политическим] убеждениям все они, кажется, примыкали к эсерам»[63]. Следует заметить, что при Временном правительстве такие политические «убеждения» были весьма выгодны, но весной 1918 г. были явным анахронизмом. Генштабисты, занимавшие высокие должности, подчеркивали недостаток опыта выпускников подготовительных курсов и старшего курса академии, причисленных к корпусу офицеров Генштаба еще в сентябре 1917 г. За «аттестованных» таким образом Балабиным генштабистов Тита Степановича Косача и Владимира Федоровича Тарасова вступился Теодори. За это его уволили со службы. Ключевым событием стало состоявшееся 30 апреля 1918 г. заседание причисленных к Генштабу сотрудников Северного участка и Петроградского района Завесы. Собравшиеся решили твердо отстаивать свои права, признав «случай с Теодори» «общим делом»[64]. Так на основе выпуска сложилась группа офицеров, лидером («идеологом», по выражению Балабина) которой стал Теодори. В конечном итоге генштабисты ускоренных курсов отстояли свои права. Начальник оперативного отделения штаба Северного участка и Петроградского района Завесы П. Боровский в мае 1918 г. принял «Инструкцию», в которой возложил обязанности дежурств после окончания занятий в штабе (между прочим, это после 16 часов) на однокурсников Теодори, а ведение дежурств конкретно на П.А. Мея. Причисленные с Генштабу наделялись Боровским правом «обращаться ко мне всегда, не исключая случаев, когда я занят переговорами с другими лицами, не подлежащими к составу оперативного отделения». Все столы отделения возглавили однокурсники Теодори: 1 — й — Иван Дмитриевич Чинтулов, 2-й — Павел Алексеевич Мей, 3-й — Константин Хитрово, 4-й — Владимир Юлианович Стульба[65].
Позже, 15 февраля 1919 г., Теодори заявил своему начальнику Семену Аралову, признанному ныне первым руководителем ГРУ: «Я с трудом и большими усилиями сохранил выпуск в феврале и марте 1918 года, спаял его за лето». По его словам, генштабисты ускоренных курсов вступили в конфликт со старыми генштабистами дореволюционных выпусков, но завоевали доверие Главнокомандующего Восточного фронта, с сентября 1918 г. — Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики бывшего подполковника старой армии[66] Иоакима Иоакимовича Вацетиса. В итоге представители выпуска 1917 г. заняли ответственные должности на фронтах, но старому генералитету удалось убрать однокурсников Теодори «из главных управлений» военного ведомства, то есть из центрального военного аппарата[67].
27 мая Теодори прибыл в Москву и был назначен Араловым консультантом Оперода. Все ли было гладко в новорожденном органе военного управления? — Отнюдь нет: на момент приезда Теодори было сформировано лишь Разведывательное отделение (во главе левый эсер Краснов), полусформированы Оперативное отделение (левый эсер Николай Васильевич Мустафин, возглавивший чуть позднее Военно-цензурное отделение), названное в отдельных документах Секретным оперативным отделением[68], и Организационно-учетное отделение (большевик Н.Г. Семенов); кроме того, большевик Сергей Чикколини запланировал формирование Отделения военного контроля[69].
До заключения Брестского мира в оперативном подчинении предка Оперода — «особого оперативного» отдела Чрезвычайного штаба МВО — находился левоэсеровский Центральный штаб партизанских формирований[70]. Заведующим штаба в этот период был бывший гельсингфорсский матрос левый эсер П.И. Шишко. В конце марта или начале апреля 1918 г. центральный штаб переименовали в Особо-разведывательное отделение Оперода. При отделении, вроде бы по поручению Ленина, организовали школу подрывников, где политическую и военную подготовку получали в т. ч. и приезжие партизаны (занятия велись в помещении школы, практические — за городом) [71]. Как утверждает С.И. Аралов, весной 1918 г. Шишко, по поручению Ленина, руководил повстанческой работой в оккупированных областях, партизанские дела вместо него в Опероде вел А.И. Ковригин, которому, несмотря на членство в ПЛСР, Ленин доверял. К воспоминаниям о «доверии» следует относиться критически: Аралов пишет, что Ковригин предложил помощь большевикам в день левоэсеровского выступления, а Теодори свидетельствует в «Кратком очерке…», что налицо в Опероде были только С.И. Аралов, Г.И. Теодори и помощник Аралова Валентин Петрович Павулан[72]. Судя по отчетам и очеркам Г.И. Теодори, консультанты-генштабисты не имели никакого отношения к работе Особо-разведывательного отделения[73], скорее всего, Ковригин подчинялся непосредственно Аралову (и то формально)[74].
