Изгнание Тарквиния Гордого и конец царского периода относят к 510 г. до P. X. Тарквиний Древний, как говорят историки, царствовал 38 лет, Сервий Туллий – 44, Тарквиний Гордый – 25, а все время царей продолжалось 240 лет или 244 года; но вероятно, что оно длилось больше и что возникновение Рима совершилось раньше 753 г. до P. X. Число римских царей, обыкновенно считают, что их было семь, нельзя принять за исторически верное, так как Ромул и Нума Помпилий – личности совершенно мифические, и притом для периода в 240 лет число 7 слишком мало. К этому присоединяется то обстоятельство, что в 7 царях представляются 7 главных моментов или основных фактов истории до республиканского государственного устройства: три первых царя служат представителями трех древних фамилий – Тициев, Рамнов и Люцеров. Анк Марций положил основание сословию плебеев, Тарквиний Приск создал новые поколения, Сервий Туллий учредил трибы и центурии, с Тарквинием Гордым соединяется окончание владычества царей – совпадение не совсем согласное с действительностью и обязанное своим происхождением легенде. Господство римских царей положило, впрочем, основание позднейшему величию республики, оно дало твердое единство государству и создало из него могущественную силу, воспитало в народе чувства общественности, законности и подчинения властям, – чувства, которыми он отличался во времена своей свободы.
Основателем Римской республики и главным виновником изгнания Тарквиниев считался у римлян Люций Юний Брут. Предание об изгнании царей и о личности Брута мы, конечно, можем признавать за историческое в общих чертах; но оно, как и вся вообще римская история до времени децемвиров, в значительной степени перемешано еще с легендами, отделить которые от истины уже невозможно с полной достоверностью и во всех случаях. В нашем изложении мы следуем традиции. Фамилия Брута принадлежала к сословию патрициев и была одной из знатнейших в Риме. Ее производили от одного троянца, будто бы приехавшего в Рим с Энеем. Отец Брута был Марк Юний, весьма почтенный человек, женатый на Тарквинии, одной из сестер царя Тарквиния Гордого, Но деспот царь приказал убить его вскоре после умерщвления Сервия, с целью завладеть его богатствами. А для того чтобы обезопасить себя от кровного мщениями лишил жизни и старшего сына его, Марка. Младшего сына, Люция, Тарквиний пощадил, потому что этот последний был в то время еще ребенком и казался безопасным; Люций рос в доме Тарквиния с его собственными сыновьями. Но царь воспитал его на свою погибель. От юного Люция не осталась скрытой судьба его родных; чтобы избежать такой же участи, он предоставил в распоряжение Тарквиния все свое имущество, притворился полупомешанным и играл свою роль так искусно, что его в насмешку прозвали Брутом, т. е. идиотом. Таким образом, он оградил себя презрением там, где нельзя было найти защиты у справедливости, и стал с твердостью и терпением выжидать удобного случая, чтобы отомстить за себя.
Дурные сны и угрожающие признаки начали с некоторого времени предвещать близкое несчастье царю, которому в течение многих лет удавались его гордые предприятия. Коршуны разрушили орлиное гнездо вблизи царского дворца, убили молодых орлят и прогнали отца и мать, возвратившихся домой; змея унесла у царя быков, приготовленных им для принесения в жертву богам; чума начала губить матерей и грудных младенцев. Царь стал трепетать за свой дом и решился вопросить знаменитейшего оракула – дельфийского. И так как он боялся доверить постороннему лицу касавшийся его семейства ответ бога, то отправил в Грецию двух своих сыновей Тита и Арунса; для того же, чтобы они не скучали, послал с ними в виде шута Люция Юния. Прибыв в Дельфы, царственные юноши принесли богу Аполлону драгоценные подарки, Брут же отдал ему только свою дорожную палку; но эта палка была внутри выдолблена и заключала в себе другую палку, золотую – тайный символ его ума. Исполнив поручение отца, царевичи вздумали спросить оракула, кому из них достанется господствовать в Риме. Ответ был следующий: «Главным владыкой сделается тот из вас, о, юноши, который первый поцелует мать». Оба Тарквиния решились держать в тайне слова оракула для того, чтобы их брат Секст, оставшийся дома, не опередил их; относительно же себя они предоставили судьбе устроить, кто из них двоих прежде поцелует мать; но умный Брут, поняв более глубокий смысл изречения оракула, опередил их так, что они этого не заметили: он, как будто споткнувшись, упал и поцеловал землю, общую мать всех смертных.
В то время когда юноши возвратились в Рим, там происходили приготовления к войне с Ардеей, рутульским городом, богатства которого давно уже раздражали корыстолюбие царя Тарквиния. Взятие этого города, сильно укрепленного, стоявшего на высоком и очень крутом утесе, представлялось делом нелегким и требовало долговременной осады. Между тем как римское войско стояло лагерем перед Ардеей, сыновья царя пировали однажды вечером в палатке Секста Тарквиния, где находился также их родственник Люций Тарквиний, прозванный Коллатином, от города Коллации, в котором его отец Эгерий, племянник Тарквиния Приска, был наместником по назначению этого последнего. Разговор молодых людей зашел об их женах, и каждый восхвалял свою, как превосходившую всех прочих. «В таком случае, – воскликнул наконец Коллатин, – сядем сейчас на коней, и я надеюсь убедить вас наглядно, что все ваши жены должны уступить моей Лукреции». «Так и быть!» – воскликнули остальные. И вот разгоряченные вином юноши понеслись на быстрых конях сперва в Рим, где они застали жен царевичей за роскошным ужином, а оттуда в Коллацию. Было уже очень поздно, но Лукреция сидела еще в кругу своих девушек и пряла. Победа принадлежала ей. Но красавица возбудила в Сексте Тарквинии гнусные замыслы; через несколько дней он в сопровождении одного раба поспешил в Коллацию и с помощью насилия, угроз и обнаженного меча заставил Лукрецию удовлетворить его преступным побуждениям. Беспечно возвратился он домой, не заботясь о совершенном им несчастье, не подозревая, что за ним быстрыми шагами последовало мщение, несшее погибель ему и всему его дому.
Лукреция, полная глубокой скорби и негодования, тотчас же отправила одного посла в Рим к своему отцу Спурию Лукрецию, а другого – в Ардею к своему мужу с просьбой, чтобы они приехали к ней как можно скорее и чтобы каждый взял с собой верного друга, так как случилось страшное несчастье. Лукреций приехал с Публием Валерием, сыном Волеза, а Коллатин – с Люцием Юнием Брутом. Они застали Лукрецию в спальне, поверженную в глубочайшую печаль. Она рассказала им о злодеянии Секста Тарквиния, объявила, что умрет, и требовала от них наказания преступника. Все они один за другим дали ей слово и старались ее утешить, но она не принимала утешений. «Вы позаботитесь, – сказала она, – чтобы виновник этого дела получил достойное возмездие; я же, хотя признаю себя невинной, не хочу избегнуть наказания; пусть ни одна женщина после меня, ссылаясь на Лукрецию, не остается в живых при потере целомудрия». С этими словами она вонзила себе в грудь кинжал, спрятанный у нее под платьем, и упала мертвая. Отец и муж в ужасе вскрикнули.
Между тем как все присутствующие были еще повергнуты в горе, Брут, час которого наконец пробил, вынул окровавленный кинжал из груди Лукреции, с благородным гневом поднял его и сказал: «Этой чистой и священной кровью я клянусь и призываю вас, боги, в свидетели, что буду огнем и мечом и всеми возможными для меня средствами преследовать высокомерного злодея Люция Тарквиния с его безбожной женой и всеми детьми его племени и не потерплю, чтобы они, или кто бы то ни было другой были царями в Риме». Произнося эти слова, он подал кинжал Коллатину, Лукрецию и Валерию, с изумлением, глядевшим на новый дух, озаривший Брута. Они повторили клятву, продиктованную им Брутом. Затем вынесли труп Лукреции на городской рынок и стали призывать народ к восстанию. Все граждане схватились за оружие; ворота города затворили, и Брут повел молодежь в Рим. Здесь, в качестве начальника всадников (tribunus celerum), он созвал народное собрание и пламенной речью, в которой с негодованием выставил на вид гнусное насилие Секста Тарквиния, жестокость царя и бедствие народа, вызвал в этом последнем решение отнять у Тарквиния власть и изгнать его из Рима вместе со всем его семейством. Вслед за этим Брут вооружил и приготовил к бою всех способных к военной службе людей, добровольно предложивших свои услуги, и сам отправился с ними в Ардейский лагерь, чтобы и там возбудить войско против царя. Главное начальство в Риме он предоставил Лукрецию, которого Тарквиний уже прежде назначил наместником Рима (praefectus urbi). Во время этого возмущения Туллия, ненавистная царица, бежала из города с незначительной свитой, сопровождаемая проклятиями возбужденной толпы. Войско, стоявшее перед Ардеей, приняло Брута с восторгом и тотчас же присоединилось к народному решению. В то время когда Брут шел в Ардею, царь, получив известие о происходившем в Риме, поспешил туда из лагеря; он нашел ворота города запертыми и услышал о своем изгнании. Надо было покориться неотвратимой судьбе; и царь с двумя старшими сыновьями отправился как изгнанник в Этрусскую землю. Секст Тарквиний переселился в Габии, город, отданный ему в полную собственность уже прежде. Известно предание, как Тарквиний овладел этим городом с помощью обмана и коварства, как он послал туда своего сына Секста под видом перебежчика, и как, когда этот последний вкрался в доверие граждан, отец отсечением маковых головок в своем саду чал ему понять свое желание, чтобы знатнейшие граждане были преданы смерти. За эти преступления Секст был теперь убит озлобленными жителями города.
