Естественно, в таких обстоятельствах мальчик не мог позволить себе учиться плохо. Училище он закончил с отличием, ив 1915 году поступил в среднее механико-строительное училище в Баку.
Лаврентий очень рано начал работать — как только смог хоть что-то зарабатывать. Еще в Сухуми он бегал по урокам, писал неграмотным и не владеющим русским языком письма и прошения, а когда немного подрос, стал летом работать в нефтяной компании Нобеля. Когда он перебрался в Баку, мать и сестра последовали за ним — и это дает дополнительные основания думать, что Марта к тому времени разошлась с мужем. Вскоре на их попечении каким-то образом оказалась и маленькая Сусанна, дочь сына Марты от первого брака. Трудно сказать, как немолодая женщина и учащийся-подросток ухитрялись кормить такое семейство, чем они все жили, ясно одно: в материальном отношении Берия приходилось куда хуже, чем тому же Сталину в этом возрасте, хотя и Сталин был бедняком из бедняков — но, по крайней мере, он жил один. А, как говорят в народе, «одна голова не бедна». Вот что значила строчка в анкете: «ничего не имел и не имею».
Но и при такой трудной жизни Лаврентий все же не остается в стороне от политики, которой тогда в Российской империи были больны все поголовно — по крайней мере, в образованных и полуобразованных слоях общества.
Как и большинство учащихся той поры, он видел панацею от всех несправедливостей жизни в радикальном переустройстве общества и нашел свое место на левом краю политического спектра. В нищем Закавказье традиционно были сильны социал-демократы. Это был один из регионов, который дал партии большевиков целый букет ярких революционеров — Сталина, Орджоникидзе, Шаумяна, Микояна… А ведь большевики не были особо многочисленны в этом регионе, гораздо более мощной партией являлись меньшевики — но не в Баку. Промышленный Баку был традиционно большевистским центром.
Уже в октябре 1915 года Лаврентий принимает участие в работе нелегального марксистского ученического кружка, где становится казначеем, что тоже о многом говорит — абы кому даже небольшие деньги не доверят. Но он сочетает в себе абсолютную честность и скрупулезную бережливость выходца из бедной семьи. Так и впредь — в чем только его ни обвиняли, но в воровстве и расточительности — никогда. В среде учащихся он также пользуется авторитетом — его избирают, нелегально, старостой класса. В автобиографии 1923 года Берия пишет, что в марте 1917 года вместе еще с четырьмя ребятами организовал ячейку партии большевиков, и впоследствии он отсчитывает свой партстаж с марта 1917 года.
И вот посмотрите — что значит предубеждение. Ни в одной биофафии самых разных советских деятелей никогда не звучит ни нотки сомнения по поводу их дореволюционных марксистских симпатий. Кто из них не участвовал в ученических кружках — да все с этого начинали! А тут Алексей Топтыгин, добросовестный и неплохо относящийся к своему герою исследователь, вдруг пишет: «Правда, об этом кружке мы знаем только со слов самого Берия… Конечно, для успешной карьеры в советское время совсем неплохо было иметь дореволюционный партийный стаж. И кружок мог быть просто позднейшей выдумкой…» и т.д. Помилуй Бог — какая выдумка! Какая карьера! Это в 1923 году-то, когда все в стране стояло вверх дном и вообще еще было непонятно, какого рода власть сформируется из всего этого месива, двадцатичетырехлетний Лаврентий сидел себе и просчитывал:
«А вот мне для карьеры нужно то-то и то-то…» Это, знаете ли, картинка совсем из других времен, и не надо путать развитой социализм с военным коммунизмом. Ему было не до того, чтобы размышлять, как бы попасть в номенклатуру, он по горам за бандитами гонялся!
. ..Итак, свой партийный стаж Лаврентий Берия отсчитывает с марта 1917 года. К тому времени он, хотя и немного знающий о марксизме — какие там знания в восемнадцать лет! — но очень энергичный товарищ, и старается приложить свои немногие знания и многие убеждения к делу Летом 1917 года он поступает, в качестве практиканта военно-строительного отдела, в гидротехническую организацию армии Румынского фронта и отправляется в Румынию. Страна стоит вверх дном, армия тоже разваливается на глазах, в ней процветает «демократия», и восемнадцатилетний практикант становится председателем отрядного комитета и делегатом от лесного отряда, в котором работает. Ничего из ряда вон выходящего здесь нет, были у Октябрьской революции деятели и помоложе.
В декабре он возвращается в Баку — царя нет, Временного правительства нет, советская власть торжествует — гуляй, братва! И чем, вы думаете, он занимается? Бегает по митингам, пишет листовки? Ничего подобного: он… усиленно принимается за занятия, наверстывая пропущенное.
В январе 1918 года «сессия» Лаврентия Берия заканчивается, и марксистские симпатии приводят его в Бакинский Совет, куда он поступает в качестве сотрудника секретариата, везет на себе «текущую работу», иначе говоря, пишет бумажки и получает жалованье. В этом качестве он пребывает до самых последних дней существования Совета и даже успевает поработать в ликвидационной комиссии. Перед ним стройной чередой проходят все этапы существования советской власти в Баку, а эта история, пожалуй, не имела аналогов даже в послереволюционной России.
ГЛАВА 2
ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ БАКИНСКОЙ КОММУНЫ
…Термин «война» к этому времени не очень-то подходит. Более точны те, кто называет это время смутой. По силе и глубине всеобъемлющую смуту Гражданской войны трудно с чем-либо сравнить. Собственно говоря, считать ее схваткой красных и белых можно лишь весьма условно. Кроме них там присутствовало еще множество самых разнообразных сил — политических, стихийных, черноземных. Они контролировали свои территории — кто большие, кто крохотные, устанавливали на них свои законы. А на большей части необъятной страны ни закона, ни власти не было вообще. По ней носились люди с ружьями на лихих конях, грабили, убивали, насиловали, стреляли в каждого, кто им не нравился. Другие люди с ружьями защищали свои дома, а на досуге сбивались в банды и тоже грабили, убивали, насиловали. Информации не было никакой, поскольку не то что телевидения, а даже и радио, считай, не существовало, один телеграф да газеты, кормившиеся с того же телеграфа. А в деревнях одни лишь смутные слухи — в деревнях же жило четыре пятых России. Кое-какая идеология имелась в столицах, остальной стране понимание того, что они делают, заменяли лозунги да классовое чутье. Хлеб был дорог, иголки еще дороже, а жизнь человеческая не стоила ничего.
Да и война, как таковая, была войной особого рода — в отличие от Первой мировой или Великой Отечественной, где существовала военная форма, фронты, тылы, генералы и т.п. Состояние фронтов в 1918 году символически хорошо отображают известные кадры из фильма «Бумбараш», когда мимо спрятавшегося в кустах главного героя во всех направлениях проходят красные, белые, зеленые, золотопогонные…
В 1918 году фронт Гражданской войны представлял собой множество точек разных цветов, разбросанных по карте, — если бы такую карту хоть кто-нибудь потрудился составить и следить за ее изменениями. Белые рисовали погоны чернилами, красные цепляли ленточки на шапки, чтобы во внезапно вспыхивавших остервенелых схватках хоть как-то отличать своих от чужих. Боевые действия были мельтешением отрядов, передвигавшихся во всех направлениях, занимавших города и станицы, оставлявших города и станицы, схватывавшихся со всеми, кто встречался им на пути, гонявшимися за всеми, драпавшими от всех, устанавливавших советскую, белую, зеленую и прочие власти, о которых подчас не имели ни малейшего представления. Они били буржуев, большевиков, жидов, москалей, иногородних, а также тех, с кого можно было поживиться или просто чья рожа не нравилась. Единственной общей чертой у всех был грабеж мирного населения, которое, правда, тоже было мирным лишь по названию, ибо разбежавшиеся с развалившихся фронтов солдатики натащили по домам огромное количество оружия и пускали его в ход против всех, кто их грабил, и всех, чья рожа им, в свою очередь, была не по душе. Так выглядела гражданская война в России.
На Кавказе было то же самое, только в квадрате, с учетом близости турецкой границы и кавказского менталитета. Распря между большевиками и царским правительством послужила лишь детонатором, от которого мгновенно рванули все другие мины, заложенные в этом . регионе: сепаратизм, межнациональные конфликты, межрелигиозные конфликты, наконец, пресловутый кавказский менталитет, когда при каждом удобном случае каждый, кто имеет возможность, тут же окружает себя горсткой головорезов и называется князем, после чего ни до страны, ни до народа ему уже дела нет — хоть трава не расти. И не растет.
Итак, что же творилось в Закавказье в безумном 1918 году?
Самоопределение вплоть до отделения
В начале октября 1917 года на состоявшемся в Тифлисе съезде Закавказской партийной организации большевиков, в преддверии революции, разгорелась дискуссия… по национальному вопросу Самое, конечно, время!
