имел отношения с этими Папами, и негласно, с Пием XII (Пачелли) (1939–1958), союзником Гитлера, Муссолини, позже – США.
Пий активно поддерживал и Муссолини, и Гитлера, и… Хрущёва.
Доказательства? Карпов, председатель Совета по делам РПЦ, передал 17 января 1958 года Патриарху Алексию I текст рождественского послания папы Пия XII. А ведь считается, что у Хрущёва с Ватиканом тогда не было никаких контактов.
В феврале 1960 года Хрущёв принял президента Италии масона Гронки. Именно при нём масонство США настояло, чтобы итальянское государство отказалось от дворца на римской улице Джустиниани и вернуло его масонской ложе «Великий Восток Италии». Правда, в Италии было сразу два масонских центра, соперничавших друг с другом, – ложа «Алам» и «Великий Восток». Их надо было объединить, укрепляя единую Европу и НАТО. Для выполнения этих задач Гронки провёл в премьер-министры своего друга Тамброни, чей давний приятель, князь-сицилиец, возглавлял ложу «Алам». Правительство Тамброни получило вотум доверия в марте 1960 г. в парламенте только с помощью фракции неофашистов, тогда называвших себя «итальянским социальным движением».
Запад так любил Хрущёва, что воспринял его смерть, как утрату союзника. Примечательно, что некролог на Хрущёва в «Нью-Йорк таймс» в сентябре 1971 года насчитывал аж 10 тысяч слов.
В книге кагэбэшника Н. Зеньковича «СССР. Самые знаменитые побеги» также говорится о детстве Хрущёва: «В 1938– 39 годах, когда Хрущёв работал первым секретарём на Украине, новый глава НКВД Берия решил устроить проверку первым лицам этой республики. Напомним, что в эти годы происходила мощная чистка силового и партийного аппарата от ставленников Ежова. Хрущёв тоже входил в число друзей автора системы “ежовых рукавиц”, и потому проверка его самого, а также приближённых к нему лиц шла с особым усердием.
И тут-то с верхушки управленческого аппарата Украины начали слетать маски. Сначала выяснили, что глава днепропетровского обкома Задионченко не тот, за кого себя выдавал. Поясним, что Днепропетровская область тогда занимала треть территории Украины – в её состав также входила территория нынешней Запорожской области, части Херсонской и Донецкой областей. Ключевой регион Украины – промышленно развитый, густо населённый (В том числе хасидами – членами секты «Хабад-Любавич». – А. С.).
Так вот, Задионченко (лучший друг Хрущёва, привезённый им из Москвы) оказался не выходцем из бедной украинской семьи, как то значилось в анкетах, а евреем Зайончиком. Отец его был активистом еврейской партии «ПаолейЦион» и по совместительству – довольного богатым ремесленником.
Вторым попался ещё один из лучших друзей Хрущёва и одновременно протеже Ежова – глава НКВД Украины Успенский. Проверка показала, что он тоже был не тем, за кого себя выдавал. Считалось, что он – сын лесника из Тульской губернии. Но выяснилось, что его отец – видный черносотенец, купец 2-й гильдии. Да и сам Александр Иванович Успенский 15-летним подростком в начале 1917-го успел отметиться в погроме эвакуированных из прифронтовой полосы под Тулу евреев. Редкий случай в истории карательных органов России – но глава НКВД Украины в ноябре 1938 года бежит, инсценировав самоубийство. Больше года он, по пяти поддельным паспортам, скитался по СССР, пока, наконец, не был пойман, а затем расстрелян.
Дошла очередь и до Хрущёва. Выяснилось, что на родине Хрущёва, в селе Калиновка Курской области, все местные жители называли Никиту Сергеевича (а также его сестру) незаконнорожденным сыном местного помещика – поляка Александра Гасвицкого (старинный польский род, перешедший на службу российскому царю). Мать Никиты, Ксения (Аксинья) работала в услужении у этого помещика. Гасвицкий помогал своим детям. Помещик откупил Никиту от армии – в 1914 г. тому было 20 лет, но на Первую мировую он так и не попал. Затем Гасвицкий написал рекомендательное письмо своему знакомому в Юзовке – помещику немцу Киршу, и семейство Хрущёвых переместилось на новое место. Никита работал у Кирша в команде управляющих поместьем».
Затем Зенькович ссылается в книге на магнитофонную запись одной из бесед с Хрущёвым. В ней он косвенно говорит, что Сталин знал об истинном происхождении Хрущёва, и даже до всякой проверки НКВД. Вот эта запись:
«Однажды я приехал на заседание Политбюро. Мы сидели и подпирали стенку с Ежовым. Сталин вошёл в зал и сразу же направился к нам. Подошёл, ткнул пальцем меня в плечо и спросил:
– Ваша фамилия?
– Товарищ Сталин, я Хрущёв и всегда был Хрущёвым.
– Нет, вы не Хрущёв, – он всегда так резко говорил, – вы не Хрущёв.
И назвал какую-то польскую фамилию.
– Что вы, товарищ Сталин, моя мать ещё жива… Завод стоит, где я провёл детство и работал… Моя родина Калиновка в Курской области…
– Это говорит Ежов.
Ежов стал отрицать. Сталин сейчас же призвал в свидетели Маленкова. Он сослался, что Маленков ему рассказал о подозрениях Ежова, что Хрущёв не Хрущёв, а – поляк».
Что же касается отца Хрущёва, то, со слов Аджубея, он в 1938 г. заболел и умер в больнице от туберкулёза. Его похоронили на ближайшем кладбище. Однако Никита за все годы ни разу не побывал на могиле отца и нигде о нём никогда не упоминал. Хрущёв явно боялся разговоров об отце, чтобы люди случайно не узнали, чем он действительно занимался в Юзовке и какое у него «шахтёрское» прошлое.
Не рассказывал правды Хрущёв и о своём вступлении в партию. Сам он утверждал, что вступил в партию в 1918 году. Однако где это произошло и кто его принимал, он умалчивает, а пускается в длительные рассуждения: «Я был известен как человек активный, однако в партию не вступал до 1918 года. Когда меня спрашивают, почему я так долго тянул, я всегда отвечаю: в то время в партию вступали не так, как сейчас. Никто за тобой не бегал и не уговаривал, было множество разных движений и группировок, и разобраться в них не так-то легко. Но когда случилась революция, я сразу понял, где моё место».
Однако то, о чём говорит Хрущёв – это неправда. Правда в том, что он не принимал участия в революционном движении Донбасса. Он, видимо, продолжал продавать хомуты. Но это не могло долго продолжаться. Октябрь 1917-го взорвал старую жизнь, Юзовка оказалась в центре политической борьбы. Здесь стали образовываться Советы меньшевиков, эсеров, большевиков и других движений и партий. Эти течения захватили и Хрущёва. Он стал метаться между Советами меньшевиков, эсеров, профсоюзами.
В начале 1918 года его мобилизовали в Красную Армию. Об этом времени Хрущёв говорил, как о героической странице своей жизни: «…Мы перешли в наступление… Шли под вражеским огнём… Загнали белогвардейских бандитов в море…»
В 1920 г. Хрущёв, якобы, был политработником Девятой кубанской армии. Трудно сказать, какую пропагандистскую
