- По займам не бегали, - степенно ответил Домослав и успокаивающе взглянул на горячего Вадима: мол буря быстра, да не страшна.
- Так за что же вы изгнали скандинавов? - упрямо добивался Рюрик, довольный тем, как верховный жрец повернул разговор.
- Их думы вышли за пределы Ильменя, - уже спокойнее сказал Словении и только сейчас едва заметно кивнул Вадиму: успокой свое, яко золото, горящее сердце! Дело должно идти миром!
Вадим смирился и промолчал, а Домослав вновь стал открытым и добродушным:
- Скандинавы приплыли к нам сами. Лихие и отважные, они сначала пришлися нам по душе, - сказал он, а так как все молча внимали ему, то посол уже смело продолжил: - Мы научились у них орудийному делу и приноровились снаряжать ополчение по их укладу. За десять лет их бытия на наших землях мы многое переняли от них, но заметили, что со своим главным занятием - охраною наших краев от норманнов и финнов - оне не справляшеся. - Домослав оживился, видя, что его внимательно слушают, и горячо пояснил: - Росяти по рекам ко Днепру зачастили, на юга заглядываются, ну мы их и... - Посол красноречиво взмахнул рукой и, встретившись с понимающим взглядом главного жреца рарогов, сдержанно улыбнулся. - Вот за сие-то и изгнали мы скандинавов, благо те малочисленны были.
- И два года вы охраняли свои земли сами? - насмешливо и с горечью спросил Рюрик. От верных людей он знал, что викинги-варяги создали не одно поселение у словен и не все они вернулись в родные края.
Бэрин метнул на него пытливый взор и понял, что князь рарогов уже решился. И тут он до конца проник в смысл знаков, которые посланы были рарогам их богами. Да, с востока пришли гости, и пришли они именно за тобой, князь. И вот ты уже улыбаешься им. И они уже друзья тебе. Да, никак, ты учуял родную кровь, хоть и не ведаешь, почему Гостомысл зовет тебя княжить в земли ильменских словен.
На мгновение жрец закрыл глаза: не свершиться его намерениям. Уйдет Рюрик, и его, верховного жреца, кончится сила. Друиды постараются даже память о нем стереть у соплеменников. Они запретят проповедникам приходить в поселение, да и самих иудеев, пожалуй, изгонят...
Домослав понял, что с этой минуты все решает только князь рарогов, и, не взглянув больше ни на главного жреца, ни на молодого рарожского вождя, ни на других знатных рарогов, отвечал Рюрику и говорил только с ним.
- Нам ничего другого не оставалось, - вещал посол, не спуская глаз с князя, - но сейчас мы устали от раздоров и распрей. Нам необходим третейский судья. Рюрик, тобе кланяемся в пояс.
Домослав, приложив обе руки к груди, встал и низко поклонился князю рарогов. Бэрин, хотя и ожидал этого, вздрогнул и опрокинул кубок.
Рюрик же растерялся и не поверил своим ушам. Как! Словене его зовут! рядить! сородичей! в качестве третейского судьи?
- Двенадцать лет назад... - гневно начал он, взглянув на юного Олафа. Тот не понял князя и едва заметно пожал плечами.
Домослав тяжело вздохнул: он ждал, что об этом пойдет речь, и не дал князю договорить.
- Вернулся Геторикс?! Сие боле не повторится! - Он поднял правую руку вверх и торжественно произнес: - В твоем племени, Рюрик, словен больше, чем ты ведаешь! Да и других народов в нем много - и влахов, и евреев, и кельтов, и русций... да всех и не перечислить! Но твое племя едино - и ты до сих пор непобедим. Если же объединить наши - рарогов и словен - племена, то не будет врага, который бы не убоялся нас. Ведома нам мечта твоя - объединить все словенские племена. Так и начни свое благое дело с нас!..
Рюрик так резко вскочил после этих его слов, что табурет из-под него отлетел в сторону. Опершись ладонями о стол и глядя прямо гостям в глаза, он возбужденно и горько заговорил:
- Какой рикс не мечтает о благих делах? Но я-то ведаю, чем кончаются благие начинания. И я хорошо помню, как рыдал Геторикс двенадцать лет тому назад, и не хочу оказаться на его месте!
Домослав вытянул вперед руку, словно успокаивая князя, и, растерявшись, замолчал.
Эфанда вспыхнула и ласково положила свою руку Рюрику на ладонь. Князь не принял трепетной поддержки жены. Он повернулся к Бэрину:
- Жрец бога солнца, ответь послам ильменских словен: я не принимаю их поклона!
Бэрин поднял тяжелые веки, медленно и мрачно оглядел гостей, Рюрика и глухо проговорил:
- Князь рарогов должен быть стоек! - Затем он встал, вскинул обе руки вверх и торжественно произнес: - Да услышит вас Святовит и благословит на терпение и понимание бед ваших!
Рюрик круто развернулся в сторону друида солнца и гневно спросил его:
- Разве наши беды, набеги германцев, не тяжелее их бед?
Лицо Бэрина стало спокойным.
- Сядь, Рюрик, сядь, - ласково сказал он князю. Од и сам не мог понять, что им движет в эту минуту. Рюрик молча повиновался.
- Когда-то наши племена жили за Хвалисьским морем [Хвалисьское (Хвалынское, Хвалисское) - Каспийское море], но оттуда их вытеснили дикие авары, - печально проговорил друид солнца и перевел взгляд с Рюрика на Вадима. Вадим недоуменно вскинул брови, но вопроса не задал, а Бэрин продолжил: - Тогда они перебрались на Танаис и Борисфен, но оттуда их изгнали аланоскифы. - Голос жреца сел. Все выжидательно замолкли. Бэрин глубоко вздохнул и горделиво произнес: - Но и, оставаясь верными духу погибших предков, наши воины не покончили с собой на их могилах, а пришла сюда, на эти туманные земли и острова, где жили рутены, курши, вагры, рароги и еще многие словене, и вот уже десять колеи их терпеливо осваивают эти земли. И все эти годы они жестоко боролись с врагами, защищая и себя, и те племена, которые исконно жили здесь. И мы стали едины. Кровь рарогов и кровь словен - это единая кровь. И враги у нас одни и те же! Рюрик! - обратился он к князю, и в голосе его зазвенели металл и скорбь. - Назови мне народ, который, не борясь и не кочуя, прожил бы многие века на своей исконной земле!
Рюрик метнул хмурый взгляд на жреца и пожал плечами.
- Я не ведаю такого народа, - почти беззвучно ответил он.
- И никто не ведает, - продолжил Бэрин. - Но если ты откажешь ильменским словенам, то в беде окажутся сразу два родственных народа: один -от горделивой, но неравной борьбы с набирающим силы врагом германцами, а другой - от братоубийственных распрей. Рюрик оценил суровую правду Бэрина. но сразу сдаться не мог и не хотел.
- Что ты предлагаешь? - спросил он не столько жреца, сколько самого себя.
- Нужно помочь друг другу, - просто ответил Бэрин. - И даже Камень Одина тебе то же рече, - улыбнувшись, добавил он.
Гости зашевелились, довольные поддержкой друида, но последнее слово оставалось все же за Рюриком.
Бэрин сел на место, тяжело вздохнул и уставился на Рюрика: "Ты же все чуял! Там... ведь там же истоки твоей крови! Ну! Сказать?! Нет! Пусть Гостомысл сам... Ох, бояре, ильменские мешки, ну держитесь!.. А Полюда хорош! Крепкий посол!" - хмуро думал Бэрин и ждал ответа от князя.
Рюрик, тяжело обдумывая ответ, уловил все: напряжение поз и взглядов жреца и Полюды, их обоюдную недоговоренность, какую-то затаенность и... свою неожиданную тягу к Восточной Словении, но тело сковала непонятная нерешительность, и он смолчал.
Эфанда не знала, куда деть влажные от волнения руки. Дагар напряженно ждал княжеского решения.
Рюрик молчал. Ему опять вспомнился этот сон - разоренное гнездо ласточки и грозный знак - подстреленный хворый сокол... Князь рарогов уперся взглядом в столешницу и тяжело молчал.
Гости и хозяева боялись обмолвиться словом.
Ромульд настороженно вглядывался в Рюрика. Он хотел по выражению его лица понять, на что решится сейчас князь. Вряд ли жизнь ставила перед ним задачу труднее.
Эбон благодарен был Бэрину за прекрасную речь и знал, что других слов больше не потребуется.
Олаф с беспокойством вдруг ощутил огромную пустоту, пугающую своей неизвестностью. Он весь сжался. Рюрик нужен ему. Рядом с ним спокойно и уверенно. И тут же почувствовал облегчение. Пока Рюрик здесь - не он, Олаф, вождь племени, а князь. Не будет князя рядом, с ним, Олафом, начнут считаться, его воля будет решать судьбу племени.
Эфанда сжала руку брата, взывая молящим взором к терпению: "Не говорите никто и ничего. Он не сделает плохо, я это знаю".
Гости перехватили скрестившиеся взгляды брата в сестры и снова устремили свое внимание на князя.
Бэрин и Полгода не сводили друг с друга тревожных глаз.
Рюрик наконец поднял голову. Он встал. Вид у него был строгий и решительный.
- Мы прибудем к вам всею дружиной и всем народом племени моего, - глухо проговорил он и глянул: разгоряченным взглядом на Гостомыслова посла.
Домослав облегченно вздохнул.
Вадим сжал руки и убрал их со стола.
А князь рарогов с горечью продолжил, едва взглянув на своего верховного жреца:
- Те, кто живет в середине наших земель, останутся на месте. Германцы к ним вряд ли будут наведываться; пути к ним лежат через дрягвы. Покидая свои жилища, мы предадим их огню, и так будет положен конец нашей жизни в Рарожье. Жаль, что Камень Одина брать с собой нельзя... - Затем Рюрик перевел взгляд на Домослава и спросил: - Я слышал, что многие у вас молятся богу-человеку. Не будут ли они чинить козни нашим жрецам?
