Андрей Дикий - Евреи в России и в СССР (Исторический очерк)

Замарашкин: Слушай, Чекистов!... С каких это пор Ты стал иностранец? Я знаю, что ты еврей, Фамилия твоя Лейбман, И черт с тобой, что ты жил За границей... Все равно - а Могилеве твой дом.

Чекистов: Ха-ха! Нет, Замарашкин! Я гражданин из Веймара... И приехал сюда не как еврей, А как обладающий даром Укрощать дураков и зверей Я ругаюсь и буду упорно Проклинать вас хоть тысячу лет.

За это свое произведение Есенин, насколько известно, никаких неприятностей не имел и ему не пришлось писать в "Тайме" о своем "восхищении евреями". Наоборот, нью-йоркские русские евреи восхищались им и во время его пребывания в Нью-Йорке чествовали его в Бронксе в одном частном доме. Под конец ужина, сильно подгулявший Есенин начал вести себя не совсем прилично и начал "давать волю рукам". Желая его утихомирить, хозяева и остальные гости схватили его за руки и намеревались связать. Есенин отбивался и не давался... Подбежал к открытому окну и истошным голосом начал кричать: "Спасите! Жиды режут!... Бей жидов, спасай Россию!"... Инцидент был, конечно, замят и никаких последствий для Сергея Есенина не было. Другой известный советский поэт, Эдуард Багрицкий (одесский еврей), написал "Думу про Опанаса", в которой есть следующие крамольные строки:

Я бежал из продотряда От Когана, жида. По оврагам и по скатам Коган волком рыщет, Залезает носом в хаты, Которые чище.

Глянет вправо, глянем влево, Засопит сердито: Выгребайте из канавы Спрятанное жито!... Ну, а кто поднимет бучу Не шуми, братишка!... Усои в мусорную кучу, Расстрелять - и крышка.

"Дума про Опанаса" не вызвала никаких откликов, хотя в ней и стоит слово "жид", считавшееся тогда проявлением "антисемитизма". Но и поэт был еврей. Все три, приведенные выше, выдержки из произведений советских писателей и поэтов были написаны и напечатаны в первое десятилетие власти нового правящего класса - до конца 20-х годов. Во втором десятилетии ничего подобного на страницах печати в СССР найти нельзя. Начались пятилетки и коллективизация, сопровождавшиеся такими мероприятиями правительства, которые крепко замкнули уста всех недовольных; и население станы боялось не только говорить. но и подумать о "еврейском вопросе". Наступила тишина, которую С. Шварц называет "спадом волны антисемитизма". Народ молчал... Но это не значит, что он не видел и не мыслил... Когда-то Шевченко сказал: "народ молчит... ибо благоденствует"... - Замолчал народ и под властью "династии Кагановичей"... Было ли это молчание результатом "благоденствия" или молчал, скованный страхом, - это народ выявил только в конце 40-х и начале 50-х годов, когда, по словам Давида Бурга, настроения населения СССР были таковы, что в случае свержения Советской Власти, в момент неизбежной при этом анархии, все евреи "будут попросту перебиты"... А правительство СССР, после победоносной войны, учитывая эти настроения, постепенно стало заменять племенной состав правящего класса, назначая и выдвигая на ответственные посты представителей коренного населения страны. Назвать это "антисемитизмом" - это значит намеренно и сознательно искажать действительность. Не следует ли причину настроения населения искать в "обратной пропорциональности" племенного состава правящего класса с коренным населением (меньше 2 % евреев в стране и больше 80 % среди правящего класса), а также в поведении самих евреев, составивших после 1918 года привилегированную часть населения России? Но вопрос этот. как уже упомянуто выше, старательно замалчивался. Причину отлично понимали все евреи, как в СССР, так и заграницей, но в объяснениях того явления, которое они называли "антисемитизмом", причина эта не фигурировала. Однако, при внимательном чтении статей и исследований, написанных евреями на русском языке в эмиграции в разных периодических изданиях и отдельных книгах, ясно проскальзывает почти панический страх перед возможностью ослабления или падении власти, которая сдерживает "антисемитов" и не допустит до погромов и избиения евреев. Не имея возможности привести здесь много сходных и аналогичных высказываний авторов - русских евреев, ограничимся некоторыми выдержками из очерка "Евреи и советская диктатура" помещенного в ежегоднике "Еврейский Мир" (1939 год). Очерк написал Семен Осипович Португейс, подписавшись русским псевдонимом "Степан Иванович". (В эмиграции Португейс был редактором с. д. журналов "Заря" и "Записки социалдемократа" и др. социалистических органов печати на русском языке.) Вот что пишет "Степан Иванович": "За границей многие верят, что в России нет антисемитизма, и на этом основании благорасполагаются к советской власти. Но в России знают, что это неправда и, зная, что это неправда..., уповают на долголетие советской власти, которая как-никак до погромов не допускает и, как надеятся, не допустит. За границей относятся благосклонно к советской власти, потому что верят в эту рекламу: "в СССР нет антисемитизма"; в России относятся благосклонно к советской власти и очень боятся ее смерти, потому что не верят в эту рекламу и знают, что в СССР антисемитизм есть... но до погромов Сталин не допускает и, надеются, не допустит". В другом месте той же статьи "Степан Иванович" пишет следующие строки: "Падение советской власти будет для евреев катастрофой, и всякий Друг еврейского народа должен с ужасом отбросить такую перспективу"... Приводя в своем очерке, цитированные выше, объяснения поддержки евреями советской власти, "Степан Иванович" лично с этим не солидаризируется, но при-водит их, как "типичные и весьма распространенные мнения, как среди еврейства в СССР^ так и еврейства, пребывающего вне границ СССР, а также друзей еврейского народа во всем мире". Свой очерк "С. Иванович" написал после 20 лет пребывания его единоплеменников на положении правящего класса СССР, почти накануне 2-й мировой войны, а напечатан был сборник "Еврейский Мир" в том году, когда Сталин заключил свой пакт с Гитлером, причем этот пакт был одобрен и Коминтерном, в котором евреи играли далеко не последнюю роль. Еще большую роль играли тогда (в годы предшествовавшие этому пакту) евреи в иностранной политике СССР - подавляющее большинство полпредов были евреи, равно как и ответственных работников Народного Комиссариата Иностр. Дел. И только за несколько месяцев до подписания пакта с Гитлером Сталин заменил на посту Комиссара Иностранных Дел еврея Финкельштейна-Литвинова русским Молотовым (правда женатым на еврейке, при этом политически весьма активной). Сделано это было в угоду Гитлеру, ибо он мог не согласиться вести переговоры с евреем Финкельштейном. Из каких соображений и побуждений евреи, руководившие тогда и политикой СССР, и Коминтерном, пошли на соглашение с Гитлером до сих пор не выяснено. Этим вопросом, надо полагать, займутся будущие историки, которым будут доступны архивы и данные в связи с этим пактом. Нам, современникам, судить об этом трудно. Мнения по этому вопросу различны и противоположны. Одни придерживаются мнения, что руководство СССР считало столкновение с Германией неизбежным и, заключая пакт с Гитлером, хотело это столкновение отсрочить и выступить только тогда, когда Германия будет ослаблена войной с Западом, на каковую войну Гитлер пойдет только обеспечивши себя пактом с СССР, что и произошло в действительности. Правда, расчеты не оправдались. Запад от сентября 1939 года и до июня 1941 года не смог создать фронт, который бы связал Гитлера, и тем дал ему возможность совершить нападение на СССР, повлекшее за собою неисчислимые жертвы, как человеческих жизней, так и материальные. Но, теоретически, расчет этот нельзя не признать логичным, разумеется, при предпосылке неизбежности столкновения Германии и СССР. Но существует и другое мнение: что руководство СССР вооруженный конфликт с Германией не считало неизбежным, во всяком случае, в близком будущем, и что, учитывая, настроения масс, а также тенденции нового союзника - Гитлера, возможен и крутой поворот политики СССР в еврейском вопросе: ради сохранения власти, возглавление С(^СР принесет в жертву евреев, несмотря на то, что оно само состоит почти сплошь из евреев. На первый взгляд это мнение звучит парадоксально. Но при внимательном чтении высказываний русских евреев-эмигрантов в период, непосредственно предшествовавший заключению пакта с Гитлером, мы находим немало высказываний, подтверждающих это парадоксальное мнение. Так, например, в упомянутой выше книге "Еврейский Мир", 1939 год, стр. 51, мы читаем следующее: "Если диктатура, возвращающаяся ныне к некоторым национальным традициям Московской Руси и Императорской России, сочтет полезным для себя и для своей власти над умами и душами подданных прибегнуть к этой традиции гонения на евреев, если ей понадобится этот "опиум для народа", то ни в прошлом, ни, тем более, в настоящем советской власти нет для этого абсолютно никаких препятствий. Права, гарантированного чем-нибудь, права не быть громимыми, не быть отданными в жертву "народному негодованию" - такого права у русских евреев нет сейчас, да и никогда при большевизме не было. Был только весьма большой шанс на это, но не было на это никогда права". Написано это было в конце 30-х годов, т. е. в период максимального заполнения евреями всех ключевых позиций в культурной, экономической и политической жизни СССР. когда "династия Кагановичей" доминировала в правящей верхушке страны. В чем усмотрел автор приведенных выше строк (Португейс-Иванович) "возвращение к национальным традициям Московской Руси и Императорской России", он не объясняет или пытается обосновать свои опасения следующими словами: "Как явствует из материалов, собранных и опубликованных Г. Аронсоном, советская власть уже стала стесняться, приписываемого ей юдофильства и ожидовения, и в ряде фактов обнаруживается ее активное и последовательное стремление совершенно замолчать существование в СССР евреев. Евреев стали систематически выселять даже из текста таких официальных документов, в которых обозначены десятки мельчайших народностей и племен, самое имя которых стало только недавно известным. Советская власть перестает, так сказать, "отвечать за евреев". Они стали явно стеснительными для того курса на "любовь к отечеству", на "народную гордость" и шапкамизакидайловский "патриотизм", который ныне столь глуповато и дубовато проводится в СССР". Беря в кавычки понятия "патриотизм", "народная гордость" и "любовь к отечеству" авторы, приведенных выше высказываний, тем самым выражают и свое субъективно-еврейское отношение к чувствам любви к отечеству, народной гордости и патриотизма русского народа, создавшего величайшее в мире государство, в границах которого немало евреев до 1917 года создали себе завидное материальное положение и получили образование, а после 17-го года стали вельможами великой страны и распорядителями ее судеб. Как известно, патриотизм каждый народ, а еврейский 8 особенности, культивирует и им гордится. Почему же патриотизм народа русского не находит одобрения у Португейса и Аронсона? - этого они це объясняют, а попросту выражают достаточно отчетливо свое к нему отрицательное отношение. Это неизменно отрицательное отношение евреев диаспоры к патриотизму и национализму дюбой страны и любого народа, среди которого они живут, как "нация без языка и территории", научно разъяснил и обосновал проф. Соломон Лурье в своей книге "Антисемитизм в древнем мире", пространные выдержки из которой приведены в части II настоящего труда. Ревниво оберегая свою еврейскую самобытность и чистоту расы, неразрывно связанной с религией, не допуская в свою среду иноплеменников, евреи диаспоры сами стремятся проникнуть во все отрасли жизни иноплеменного народа, среди которого живут и, если к этому предоставляется возможность, занять руководящие посты. В странах и государствах с высоко развитым чувством патриотизма и национализма и населением однородного племенного состава это гораздо труднее и вызывает отпор коренного населения, рассматривающего себя как расширенную семью - потомков одних предков. Гораздо легче это осуществляется в государствах многоплеменных с населением, связанным только единством территории и верховной власти, или же в государствах, в которых, по тем или иным причинам патриотические чувства заглушены и приведены в латентное состояние. В таких государствах для евреев открываются неограниченные возможности к проникновению в правящий класс без какого-либо противодействия коренного населения. Пробуждение патриотизма в коренном населении, естественно, рассматривается евреями, как возможность, что будет поставлен вопрос о их роли в жизни страны и о возможности, оставаясь по своему миропониманию и правосознанию чуждыми коренному населению, занимать руководящие посты в политической и культурной жизни государства, в котором они в данное время живут. Все евреи, во всех странах их пребывания, это обстоятельство отлично понимают, а потому и рассматривают всякое проявление народной гордости и патриотизма, как угрозу для себя и своего положения в стране. Эта угроза мерещится им часто там, где ее и нет, как, например, в СССР во второй половине 30-х годов, когда какое-либо проявление русского патриотизма квалифицировалось как "великодержавный шовинизм" и жестоко преследовалось. И, конечно, никакого "возвращения к национальным традициям Московской Руси и Императорской России" в то время в СССР не было. Но предпосылки для пробуждения национальной гордости и патриотизма русского народа, которым два десятилетия управляли и от имени которого выступали инородцы, превратившиеся в привилегированный класс, к концу 30-х годов уже были созданы. Недовольство этим привилегированным классом уже тогда носилось в воздухе, что не могло остаться незамеченным евреями и они наперед забили тревогу, предвосхищая на целое десятилетие события и, со свойственной им субъективностью, сгущая краски, как это сделали в своих высказываниях Португейс-Иванович и Аронсон - выразители мнений, настроений и опасений евреев в СССР и вне его границ. "Советская власть уже стала стесняться приписываемого ей юдофильства и ожидовения", - читаем мы в "Еврейском Мире" за 1939 год. He-евреи этого "стеснения" не замечали, наблюдая, как именно в этот период "обратная пропорциональность" - процент евреев на высших должностях и в дипломатии достигли своего максимума. Все, без исключения, полпреды в крупнейших европейских государствах в 1937 году были евреи. В Англии - Майский, во Франции - Суриц, в Германии - Юренев (Ганфман), в Италии - Штейн, в Бельгии - Рубинин. Ни одного русского не было в составе делегации СССР в Лиге Наций.. Делегация состояла из 8 членов: Финкельштейн-Литвинов, Розенберг, Штейн, Маркус, Бреннер, Гиршфельд, Гальфанд, Сванидзе. Кроме одного - грузина Сванидзе - все остальные были евреи. А во главе Комиссариата Иностранных Дел стоял Финкельштейн-Литвинов. Если же в каком-либо государстве полпредом СССР был не-еврей. то весь остальной персонал полпредства (советники, секретари, атташе) были евреи, как это видно из списка, помещенного ниже. Примерно в такой же пропорции были представлены евреи в многочисленных Торговых Представительствах (Торгпредствах) СССР за границей. Весь личный состав Отдела Дипломатических Курьеров Комисс. Иностр. Дел состоял почти исключительно из евреев. Так обстоял вопрос с представительством СССР за границей. Так же обстоял он и во всех остальных отраслях жизни СССР во второй половине 30-х годов, т. е. в годы перед 2-й мировой войной. Чтобы дать возможно полную картину участия евреев в жизни СССР ниже приводится список служащих СССР в разных отраслях госуд. аппарата. (См. Приложение 2 в конце 1-й части, стр. 260-272.) Приведенный ниже список, в основном, не претерпел изменений до самого начала 2-й мировой войны. Правящий класс в СССР состоял преимущественно из евреев, занимавших ключевые позиции во всех отраслях жизни страны. Процессы и чистки в 30-х годах, в результате которых немало евреев не только были сняты с занимаемых должностей, но и расстреляны или сосланы (Апфельбаум-Зиновьев, Собельсон-Радек и др.), соотношения евреев и не-евреев & государственном аппарате СССР не изменили - они по-прежнему сохранили за собой и своими родственниками-соплеменниками те позиции, которые были заняты в первые годы после октября 1917 года. Конечно, в новом правящем классе были и не-евреи, хотя бы тот же Ленин, положивший начало этому правящему классу. Но все они были духовно едины в своем отрицательном отношении к России, как национальному государству. Все они были "связаны с Германией Маркса, как своей духовной родиной". А свою будущую деятельность они не ограничивали пределами какого-либо государства, а представляли себе в масштабах интернациональных. О том, как сложились взгляды той группы людей, к которым попала власть над Россией в 1917 году проф. Федотов в своей книге "И есть и будет. Размышления о России и революции" пишет следующее: "В десятилетие реакции (1907-1917) за границей происходило сближение большевистского штаба с верхушкой левого Интернационала. Затишье в России, вынужденная праздность эмиграции обращала их внимание к европейским делам. Здесь завязались прочные связи у Ленина, Зиновьева, меньшевика Троцкого с Розой Люксембург, Радеком, Раковским, с польскоеврейско-немецкими радикалами, кочующими из страны в страну и связанными с Германией Маркса, как своей духовной родиной. Во время войны и измены социалистов делу революции совершилось в Циммервальде-Кинтале рождение Третьего интернационала, связавшего с мировой войной чаяния всемирной революции. В эту эпоху Ленин, а особенно Троцкий, менее всего чувствовали себя русскими революционерами. Подобно Радекам и Раковским, это были бесплотные духи, жаждущие воплотиться в любой стране. Они могли бы спуститься в тело Австрии или Германии, если бы Россия не развалилась первой. Единственно русское в Ленине того времени оборотная сторона патриотизма - его особая ненависть к России, как злейшей из так называемых "империалистических стран". Но в центре политических интересов его, и вообще большевиков до 1918 года, была, конечно, Германия, духовно импонировавшая им в обоих своих полюсах: Маркса и Людендорфа. Францию и романские страны они презирали. Российская революция всегда рисовалась им прелюдией, провинциальным бунтом. Только в Германии могло начаться строительство социализма". Вернувшись в Россию, Ленин увлек за собой и головку Третьего интернационала. Состояла же эта головка, как известно, почти исключительно из евреев - как русских, так и евреев немецко-польских. Головка эта быстро разрослась за счет русских евреев, пополнивших ее ряды и создавших тот правящий класс, который все национально-русское, даже самое слово "Россия" или "Русь", в течение почти 30 лет охаивал и оплевывал, вызвавши в народе чувства и настроения обратные. И когда в конце 40-х годов было произнесено слово "безродный космополит", широкие народные массы почувствовали, что это начало конца власти нового правящего класса, а евреи, не только в СССР, но и во всем мире, усмотрели в этом начало "правительственного антисемитизма". В свое время, как известно, Ленин сказал: "а на Россию мне наплевать"!... А, привезенная им в Россию головка Третьего интернационала, взявшая в свои руки дело воспитания русского народа, в правительственных органах печати писала следующее: "У нас нет национальной власти - у нас власть интернациональная. Мы защищаем не национальные интересы России, а интернациональные интересы трудящихся и обездоленных всех стран" ("Известия", 8 февраля 1921 года) "Русь!... Сгнила?... Умерла?... Подохла?.. Что же!.. Вечная память тебе." ("Правда", 13 августа 1925 года)... "Писатели должны выкинуть за борт литературы мистику, похабщину, национальную точку зрения" ("Правда", 1 января 1925 года). Между национальной точкой зрения и похабщиной поставлен знак равенства... Так, в таком духе, тридцать лет велась политика России, переименованной в СССР, и воспитывались народные массы, попавшие под власть той "головки III Интернационала", что привез с собой Ленин. Причем головка эта разбухла и разрослась, вписавши в себя не только интернационально себя ощущавших жителей СССР, но и немало родственных по духу и племени уроженцев разных стран Запада, которые во вне выступали уже как представители СССР "родины всех пролетариев". В связи с этим небезынтересно привести выдержку из газеты "Новое Русское Слово (25 февр. 1965 года) с описанием персонажей, подвизавшихся в Испании во время гражданской войны 1936-39 годов. Интернациональными бригадами командовал Лазарь Штерн из Буковины (по паспорту "Эмиль Клебер" из Канады, но в Канаде никогда не бывший). Другой Штерн - Григорий, комдив Красной Армии, назывался в Испании "Григорович". Яков Смушкевич, комкор Красной Армии, в Испании был "Дуглас". Генерал Кр. Арм. Баткин был "Фриц", Венгерский еврей - коммунист М. Залка работал в Испании под псевдонимом "генерал Лукач". Абрам Слуцкий, заведующий иностранным отделом НКВД, приезжал в Мадрид под именем "Черниговский". Главный резидент НКВД в Испании, имевший даже "собственную тюрьму" в городе Алкаладе, был некий "генерал Александр Орлов", а на самом деле на Лубянке он значился как "Никольский" или "Кацнельзон". Послом СССР в Испании был Марсель Розенберг. Помощником военного атташе при посольстве - Львович, выступавший также под псевдонимом "Лоти". Все поименованные представители СССР были евреи. Единственным не-евреем был латыш Ян Берзин, в течение 15 лет возглавлявший Главное разведывательное управление Красной армии. В Испании он работал под псевдонимом "генерал Гришин". На короткие сроки за три года гражданской войны побывали в Испании и русские - маршалы (нынешние) Советского Союза Малиновский, Конев, Рокоссовский, Мерецков и Родимцев. Все они приезжали на короткие сроки и не под своими именами, а под псевдонимами. В Испании тогда производились чисто военные опыты в предвидении скорой большой войны. Все иностранные разведки, конечно, отлично знали, кто такие по народности все эти "русские", представлявшие СССР в Испании, но об этом в мировой печати нигде не писалось. Страх быть заподозренными в "антисемитизме" был сильнее желания сообщить своим читателям биографические данные об этих "русских". Примерно в такой же пропорции были представлены евреи и во всех других странах и государствах в полпредствах и торгпредствах СССР. В связи с этим накануне последней войны в Европе был распространен характерный анекдот. В Женеве было назначено совещание полпредов и торгпредов СССР в крупнейших государствах Европы. Понятно, английская разведка хотела знать о чем будет вестись разговор на этом совещании. Инсталлировали микрофон и нашли двух русских эмигрантов и одного англичанина для стенографирования всего совещания. Но... получился большой конфуз. Все трое ничего не смогли записать, ибо "русские дипломаты" все совещание вели на еврейском языке... Но дальше анекдотов, да и то передаваемых только устно, дело не шло. Ни печать эмигрантская, ни мировая этого "щекотливого" вопроса не касалась, Молчали и чисто еврейские органы печати вне СССР, так много и часто писавшие раньше о процентной норме и всевозможных видах дискриминации евреев в России. То же самое явление, в смысле переполнения евреями разных учреждений, наблюдалось не только в ведомстве Иностранных Дел, но и во всех других наркоматах (министерствах) СССР. Вот впечатления иностранцев, посетивших Москву в 1935 году и имевших возможность убедиться в этой обратной "пропорциональности" между евреями и не-евреями в ответственных государственных учреждениях в СССР. Впечатления эти и наблюдения изложены в книге "Ярмарка Безумия", которую написал англичанин Дуглас Рид, английский журналист, который совместно с Антони Иденом провел несколько дней в Москве. На страницах 194, 199, 200 этой книги он пишет следующее: "Два больших британских учреждения, представленных Антони Иденом и мною, никогда до сих пор не посылали своих представителей в Советскую Россию... Ни один государственный деятель не посетил Москву... Моя газета никогда не посылала корреспондентов в Москву из-за советской цензуры. Таким образом, эти два визита были большим событием, каждый в своей области. Советское правительство неоднократно жаловалось, что русские новости (корреспонденции из Москвы) передавались из Риги и спрашивало, почему газета не пошлет своего представителя в Москву. Ответ всегда был цензура... Таким образом, мой визит имел характер долго ожидаемого и желаемого посещения. Не пробыл я там и пяти минут, как представители правительства начали споры со мной из-за ничтожных вещей: я написал (в своей корреспонденции), что Иден проходил по улице, где "молчаливая толпа в затасканной одежде стояла в очередях". Немедленно появился мелкий цензор-еврей и потребовал, чтобы я вычеркнул это выражение (из посылаемой корреспонденции). На это требование я ответил: "Не хотите ли Вы, чтобы я написал, что улицы наполнены буржуями в цилиндрах?"... Он остался непреклонен. Таков культурный уровень цензоров... Министерство Цензуры, а это значит - вся машина контроля (намордников) для представителей иностранной прессы, было набито евреями и это меня удивило больше, чем что бы то ни было в Москве. Там не было ни одного нееврея, а они были те же самые евреи, что и в Нью-Йорке, в Берлине, Вене или Праге - хорошо упитанные, наманикюренные, с налетом дендизма в одежде. Мне раньше говорили, что процент евреев в Правительстве небольшой. Но в этом министерстве, которое я узнал очень близко, они были монополистами"... Дальше, в той же книге Дуглас Рид пишет так: "А где же русские?.. Надо полагать, это те молчаливые, плохо одетые толпы, что стоят в очередях"... Другое свидетельство о евреях в государственном аппарате СССР мы находим в книге "От свободы к Брест-Литовску", изданной в 1919 г. в Лондоне, автор которой А. Тыркова-Вильямс, жена долголетнего корреспондента английской газеты "Манчестер Гардиен", Харольда Вильямса, сама журналистка по профессии, принимавшая активное участие в политике в рядах "КонституционноДемократической партии", состоя членом ЦК этой партии. Вот что читаем мы в этой книге: "Среди большевистских заправил было очень мало русских, т. е. мало людей пропитанных русской культурой и интересом к русскому народу. Никто из них никогда ни в какой области не занимал видных позиций в русской жизни до революции... Наряду с просто иностранцами, большевизм привлек много приверженцев среди эмигрантов, проживших долгие годы в эмиграции за границей. Особенно много среди них было евреев. Они очень плохо говорили по-русски. Некоторые никогда раньше в России не бывали. Нация, над которой они захватили власть, была им чужда. К тому же они вели себя, как победители в покоренной стране. Вообще, за все время революции, а за время большевизма в особенности, евреи заняли всюду очень влиятельные посты. Явление это очень сложное и странное. Но факт остается; например, с выборами в первый и второй советы (1905 и 1917 гг.) - знаменитое трио: Либер, Гоц и Дан. В Советской Республике все комитеты и комиссариаты были заполнены евреями. Они часто меняли свои еврейские имена... Но этот маскарад никого не обманывал. Скорее наоборот, псевдонимы комиссаров подчеркивали интернациональный и даже иностранный характер большевистской власти. Конечно, были среди большевиков и русские - рабочие, крестьяне, солдаты. Ленин, Луначарский, Бонч-Бруевич, Коллонтай, Чичерин - влиятельные большевики по происхождению тоже были русские*... Но доминирующий класс, который очень быстро выкри-сталлизировался кругом большевиков, в большинстве своем состоял из инородцев, людей чуждых русскому народу. Этот факт, возможно, был полезен для них, чтобы держать в подчинении массы, т. к. большевистская автократия была построена на их абсолютном презрении и пренебрежении к народу, которым они управляли". (Стр. 207-299 книги "От свободы к Брест-Литовску".) ______________________________________________________ * Дед Ленина по матери Израиль (после крещения Александр) Бланк был евреем (см., напр., В. Солоухин. При свете дня. М" 1992, стр. 28-31; П. Васильев. О еврейских предках Ленина, Буэнос-Айрес, 1964). "Луначарский-Хаимов родился... в еврейской семье" ("Мол. гвардия", № 12, 1994, стр. 189). У многих других революционеров с русскими фамилиями матери были еврейками. (Прим. изд-ва "Благовест").