Еще одним неприятным сюрпризом стали непрекращающиеся удары с воздуха. Командующий КМГ раздраженно докладывал в штаб фронта: «Вражеские бомбардировщики действуют совершенно безнаказанно, ходят по головам. Прошу прикрыть истребителями»[37]. Для установления связи со 124-й стрелковой дивизией был отправлен отряд из броневиков и роты танков. Он вернулся уже ночью с делегатом из окруженной дивизии. План дальнейших действий не вызывал сомнений — пехотинцев нужно выводить из «мешка». Было решено, что утром следующего дня КМГ наносит удар на Горохов, одновременно в направлении на Горохов прорываются части 124-й дивизии. Для координации совместных действий вместе с броневиками в расположение окруженной дивизии доставили радиостанцию.
Тем временем командование 1-й танковой группы приняло трудное, но казавшееся в тот момент единственно возможным решение — развернуть против прорвавшихся в Берестечко советских танков III моторизованный корпус. Его наступление приостанавливалось, занятые позиции временно сдавались пехоте, а 13-я и 14-я танковые дивизии разворачивались на юг.
Четвертый день войны, 25 июня, стал поворотным пунктом в Приграничном сражении на Украине. Ранним утром танки КМГ атаковали в направлении Горохова. Им пришлось преодолевать усиленную зенитками оборону 75-й пехотной дивизии. Снова началась дуэль артиллерии КМГ и немецких гаубиц и зениток. Однако одновременно в атаку перешли потрепанные части 124-й стрелковой дивизии. Собравшись в кулак и расстреляв последние боеприпасы в 10-минутном огневом налете, они ударили в тыл немецкой пехоте. Их поддержали рота танков и несколько броневиков, просочившихся к ним ночью. Немецкая оборона под Гороховом рассыпалась, и вскоре в городе состоялась встреча закопченных боями пехотинцев и танкистов. Сохранившиеся подразделения 124-й стрелковой дивизии стали через Горохов отходить в тыл, за боевые порядки мехкорпуса. Из окружения удалось даже вывести часть корпусного артполка.
Обстановка резко изменилась около полудня. За налетом «Хейнкелей» и «Юнкерсов» последовала атака немецких танков. С севера подошла 13-я танковая дивизия, практически не участвовавшая в боях и понесшая минимальные потери. Вклинившийся во фланг 1-й танковой группы до Горохова мехкорпус растянул свои фланги, и немецкое контрнаступление заставило командира КМГ отдать приказ на отход. Горохов был оставлен, и новая линия обороны была организована на подступах к Берестечко. Также в полдень вновь последовала атака на Лешнев с запада 16-й танковой дивизии.
Еще одним неприятным сюрпризом для командования Юго-Западного фронта стал развал фронта 6-й армии Музыченко на львовском направлении. Еще 22 июня между смежными флангами 41-й и 97-й стрелковых дивизий образовался примерно 15-км разрыв. Это привело к образованию так называемого «любачувского коридора». В него вошли две пехотные дивизии IV армейского корпуса 17-й армии. К вечеру 23 июня ширина «коридора» составляла уже около 24 км. Попытки сдержать наступление немецкой пехоты локальными контратаками приданных 6-й армии танковых бригад непосредственной поддержки на танках Т-26 успеха не имели. Результативность этих изолированных контратак легких танков оказалась достаточно низкой. Все это потребовало от командования фронта резко изменить планы использования 4-го мехкорпуса «стратегических танков»[38]. Он был задействован для контрударов по наступающим на Львов пехотным дивизиям.
Исключение из боев в районе Берестечко 8-го мехкорпуса существенно изменило соотношение сил сторон. С немецкой стороны против 1-й КМГ были задействованы части сразу двух корпусов 1-й танковой группы — III и XXXXVIII моторизованных корпусов. Также в сражение втягивались пехотные дивизии 6-й армии. Против советских мехчастей была задействована авиация. Один из очевидцев событий вспоминал: «Метрах в пятнадцати догорал перевернутый остов радиомашины. Горел и лес. По бронзовой коре сосен бежало пламя. Вверх, вниз, по веткам на соседние стволы. Горящие деревья падали, поджигали грузовики, палатки, мотоциклы»[39].
Все это вынудило Рябышева отдать приказ на отход от Берестечка на юг. Окружение вырвавшейся вперед 11-й танковой дивизии продолжалось около двух суток. Однако советский контрудар привел к существенному изменению обстановки. На фронт от Луцка до Дубно вышли «глубинные» соединения — дивизии 31-го стрелкового корпуса. Заболоченные берега реки Иквы стали надежным рубежом обороны. Поворот на юг танковых дивизий III моторизованного корпуса также привел к ослаблению кольца окружения 87-й стрелковой дивизии под Владимиром-Волынским. Это позволило остаткам дивизии полковника Бланка вырваться из «котла» на север и соединиться с главными силами 5-й армии.
Приграничное сражение на Украине, хотя и не стало триумфом Красной армии, тем не менее стало разочарованием для группы армий «Юг». Стремительного прорыва на восток не состоялось. Юго-Западный фронт сохранил относительно устойчивые позиции. В связи с резким осложнением обстановки на Западном направлении Ставкой было решено изымать резервы с Украины. Помимо так и не вступивших в соприкосновение с противником 19-й и 16-й армий (вместе с 5-м механизированным корпусом) это относилось к одному из соединений «стратегических танков». 3-я КМГ была погружена в эшелоны и отправилась на Западный фронт.
Прибытие на смоленское направление, в район Орши, 7-го и 5-го мехкорпусов «стратегических танков» позволило командованию Западного фронта спланировать контрудар по прорвавшемуся в направлении Витебска и Орши противнику.
В условиях рухнувшего фронта сильный контрудар является одной из действенных мер противодействия наступлению противника. В интервью Константину Симонову в 1965 г. Г. К. Жуков высказался о действиях германского командования в Белоруссии в 1944 г. следующим образом: «Оказавшись в тяжелейшем положении, когда йм [немцам. — А.И.] нечем было заткнуть прорыв в 400 километров, надо отдать им должное, они нашли смелый и верный выход из положения. Вместо того чтобы пытаться, растянувшись цепочкой, заткнуть всю эту огромную брешь, они начали с того, что сосредоточили ударную группировку и нанесли нам встречный удар в центре этого пустого пространства. Они приковали нас, заставили ввязаться в бои и приостановили таким образом наше наступление. А тем временем в тылу стали создавать новую линию обороны, и благодаря этому неожиданному для нас и смелому удару в значительной мере успели это сделать. Принятое ими после разгрома в Белорусском «котле» решение следует признать смелым и умным».
Собственно, решение С. К. Тимошенко на контрудар под Лепелем реальным летом 1941 г. по сути своей было вариацией той же идеи — «сосредоточить ударную группировку и нанести встречный удар». Не следует думать, что советские командующие были радикально глупее немецких. Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко 2 июля 1941 г. был назначен командующим Западным фронтом. Вступив в должность, он с ходу взял быка за рога и радикально сменил стратегию действий вверенных ему войск. Ранее основной идеей командования фронта (сменившего арестованного Д. Г. Павлова А. И. Еременко) было удержание линии обороны пехотой с контрударами мехкорпусами из глубины. Тимошенко решил использовать мехкорпуса для разгрома подвижных соединений немцев перед строящейся на рубеже Днепра и Западной Двины линией обороны армий внутренних округов. Иными словами, новое командование Западного фронта решило нанести контрудар по подходящему с запада противнику. Цели и задачи войск фронта были обозначены в Директиве № 16, появившейся на свет поздним вечером 4 июля. Ее основную идею можно определить как стратегию «щита и меча». «Щитом» в этой паре должна была стать оборона по реке Западная Двина и рубежу Бешенковичи, Сенно, Орша, Жлобин. «Мечом» становились 5-й и 7-й механизированные корпуса, нацеливавшиеся на лепельскую группировку противника.
Собственно, причина неудачи двух советских мехкорпусов под Лепелем во многом связана с несовершенством их организационной структуры. Так, наступление 13-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса на Лепель началось в 12.00 8 июля 1941 г. вообще без артподготовки. Соответственно, ни о каком подавлении артиллерийским ударом противотанковой обороны противника не было и речи. Первый дивизион артполка 13-й дивизии занял позиции только в 14.00, второй — в 17.00 и в бою фактически не участвовал. Излишне говорить, что артполк соединения передвигался на пресловутых «головастиках» СТЗ-5. Результат наступления был предсказуемым: и атака мотострелков, и атака танков были остановлены огнем перешедших к обороне частей немецкой 17-й танковой дивизии. С 16.00 до 20.00 13-я танковая дивизия предприняла еще пять атак, но они лишь привели к большим потерям от огня противотанковой артиллерии немцев и успеха не принесли. Напротив, грамотно организованное наступление соседней 17-й танковой дивизии того же 5-го мехкорпуса увенчалось успехом. Группа, собранная командиром соединения И. П. Корчагиным из 33-го танкового полка, мотострелкового полка и артполка дивизии, успешно атаковала в направлении Лепеля. Немецкая оборона дрогнула, начался беспорядочный отход. То есть разреженные фланговые заслоны немцев были вполне «по зубам» для правильно организованного наступления.
