Из-за чего московские правители не любили Великий Новгород, понятно. Но вот почему простые москвичи так жестоко относились к новгородцам?
«Новгородцы гордились своим образом жизни и ощущали себя среди других русских некоей избранной общностью»{246}. Конечно, это многим не нравилось. В Северо-Восточной Руси «новгородцев издавна недолюбливали: завидовали их достатку, возмущались их самоуверенностью и развитым чувством собственного достоинства»{247}. Поэтому московская чернь восприняла антиновгородскую пропаганду с энтузиазмом. Со стороны властей понадобился лишь легкий намек, чтобы москвичи занялись открытым и безнаказанным грабежом. «В то время как Ивановы полки громили новгородцев в низовых областях, сам народ добровольно собирался большими толпами и ходил на Новгородскую землю за добычей, так что, по замечанию летописца, весь край был опустошен до самого моря»{248}. Так Новгородская земля, избежавшая монгольского разорения, была ограблена москвичами.
* * *
24 июня московские войска под командованием князя Данилы Холмского разграбили и сожгли Русу. Новгородцы, чтобы прекратить опустошение своей земли, выступили навстречу противнику. Их передовые силы столкнулись с ратью Холмского у села Коростынь.
Новгородская пехота вначале потеснила москвичей. Однако конница, которая двигалась во втором эшелоне новгородского войска, не только не развила успех, но вообще отказалась принять участие в сражении. Дело в том, что эта конница, составлявшая «владычный полк», подчинялась новгородскому архиепископу. Владыка же Феофил занимал промосковскую позицию и не благословил новгородское войско на войну с Иваном III. Воеводы «владычнего полка» заявили, что архиепископ благословил их биться только с псковичами, и оставили поле битвы.
Тем временем князь Холмский, перехватив инициативу, приказал своим воинам перейти в наступление. Новгородская пехота была разбита, многие новгородцы попали в плен. Москвичи отнеслись к ним бессердечно. Отрезав пленным носы, губы и уши, они отпустили их на свободу, крича вслед: «Покажитесь теперь своим!» Когда изувеченные появились в Новгороде, одни из граждан пришли в страх, другие же, наоборот, ожесточились и решили мстить.
* * *
10 июля из Пскова против Новгорода выступило около 10 тысяч псковичей. Командовал ими московский воевода князь Василий Шуйский. В жестокости это войско не уступало московскому. В Новгородской земле псковские отряды уничтожали селения, грабили мирных жителей и сжигали их вместе с домами. По замечанию летописца, таких ужасов войны Новгород не испытывал со дня своего основания{249}.
Стремясь прекратить насилие и не допустить соединения псковского войска с московским, новгородцы собрали многочисленную рать и послали ее против псковичей. Узнав об этом от новгородских предателей, Иван III приказал князю Даниле Холмскому идти на помощь к псковским полкам.
Новгородское войско продвигалось навстречу псковичам по реке Шелонь. Вечером 13 июля новгородцы внезапно увидели на другом берегу полки князя Холмского. Оба войска ночевали на противоположных берегах реки.
Утром 14 июля москвичи переправились через Шелонь и завязали битву. Новгородцы, превосходившие противника численностью, сначала отбросили полки Холмского назад, а затем сами стали переправляться на противоположный берег реки. Казалось, что победа уже близка. Однако в решающий момент сражения в тыл новгородцев ударили татары, скрытно обошедшие их с фланга. «Новгородцы имели опыт сражений только с тяжеловооруженной рыцарской конницей и пешими ливонскими латниками. А москвичи давали им жестокие уроки нового „московского боя“ — со стремительной и маневренной конницей, степной ловкостью в седле, меткой и быстрой стрельбой из лука, устрашением неприятеля диким криком несущейся вперед лавины всадников»{250}.
Князь Данила Холмский, остановив отступление своих воинов, приказал им стрелять из луков в лошадей тяжеловооруженной новгородской конницы. «В рядах новгородцев началась паника. Боевой клич москвичей — „Москва-а!“ — сливался с татарским „урра-а!“ в один жуткий, бесконечный вопль ярости. Передние ряды новгородцев дрогнули и, сминая задние, обратились в бегство. Вскоре битва превратилась в кровавую вакханалию»{251}.
Москвичи не просто заимствовали технику и тактику монгольского боя, они значительно усовершенствовали и то, и другое. В Москве объединили все самое лучшее из воинского искусства славян и монголов. Результат такого синтеза оказался превосходным. Преимущество московских войск ярко проявилось и на Куликовом поле против ордынцев, придерживавшихся восточного метода ведения битвы, и на Шелоне против новгородцев, следовавших славянской манере боя.
Новгородское вооружение, тактика и стратегия, великолепно проявившие себя против западных рыцарей, оказались совершенно непригодны на московском фронте. «Хочешь мира — готовься к войне». Этому принципу Великий Новгород следовал только по отношению к Западу.
В битве на Шелоне новгородцы были разгромлены наголову. Их потери, по московским источникам, составили двенадцать тысяч человек. Это были лучшие воины Новгорода. «Теперь уже москвичам опасаться было нечего; воеводы отправили отряды жечь новгородские волости и истреблять людей. Рати пошли на запад и опустошили неистово Новгородскую волость вплоть до реки Нарвы, отделявшей ее от земель Ливонского ордена»{252}.
Москвичи захватили множество новгородцев в плен. Предводителей новгородского войска Иван III приказал казнить. Некоторых бояр он повелел бить кнутом, других отправить в кандалах в московские темницы. Простых новгородцев великий князь, желая показать свое милосердие, отпустил на свободу.
Сначала известие о Шелонской катастрофе посеяло в Новгороде панику. Но затем значительная часть новгородского общества сплотилась и решила защищать Отечество до конца. Новгородцы стали спешно вооружаться, готовить город к осаде и уничтожать изменников. Промосковская партия, до этих пор почти открыто раскалывавшая общество, вынужденно замолчала.
Новгородцы полагали, что Иван III немедленно попытается взять город приступом. Однако вместо этого великий князь разбил свой лагерь около погоста Коростынь примерно в двадцати верстах от Новгорода. Иван III понимал, что более решительные действия сплотят новгородцев еще крепче, и тогда война примет затяжной характер. А этого нельзя было допустить ни в коем случае. Благоприятная внешнеполитическая обстановка могла измениться в любой момент. Соседние государства, особенно Литва, могли очнуться от оцепенения и выступить против Москвы. Никто из них не желал усиления Московского княжества за счет присоединения Великого Новгорода.
Иван III избрал очень тонкую тактику. Разорив Новгородскую землю и уничтожив лучшую часть новгородского войска, он расположил свои полки вокруг Новгорода, угрожая атаковать его в случае неповиновения. Иван III рассчитывал, что ужасы войны и подпольная деятельность его сторонников в Новгороде сделают свое дело, и новгородцы смирятся с поражением.
Так и произошло. Понадобилось немного времени, чтобы новгородцы потеряли волю к сопротивлению. Большинство из них пришло к выводу, что достаточных сил для обороны Новгорода нет, а продолжение войны приведет лишь к уничтожению города и массовой гибели его жителей. С другой стороны, поднявшая голову промосковская партия сделала все, чтобы убедить новгородцев пойти на переговоры с великим князем. Под Коростынь в московский лагерь отправилось посольство во главе с владыкой Феофилом.
На удивление новгородцев, Иван III в своих требованиях оказался относительно умеренным. Да, он взял огромную, в пятнадцать с половиной тысяч рублей, контрибуцию и отторгнул от Новгорода некоторые территории, но при этом оставил новгородцам самое главное для них — традиционное государственно-общественное устройство. Иван III не любил спешить. На первом этапе присоединения Новгорода он посчитал достаточным того, что новгородцы, сохранив видимость суверенитета, признали свою землю вотчиной Москвы.
Коростынский договор должен был послужить успокоительной микстурой и для Великого Новгорода, и для соседних государств. Этот договор предоставлял новгородцам вместо полного уничтожения относительно свободную жизнь под главенством великого князя, а европейцев заверял в том, что Москва не намерена поглотить Новгород полностью.
План Ивана III состоял в том, чтобы постепенно изменить природу новгородской государственности и только после этого уничтожить ее внешние атрибуты. Помочь осуществить этот план должны были новые рычаги власти, которые Иван III получал в Новгороде в соответствии с Коростынским договором, и промосковская партия, отныне явно опиравшаяся на поддержку великого князя.
