«Польское государство, правители которого всегда проявляли так много заносчивости и бахвальства, при Первом же серьезном военном столкновении разлетелось, как старая сгнившая телега… Стремительным натиском части Красной Армии разгромили польские войска, выполнив в короткие сроки свой долг перед Родиной… Договор о дружбе и границе между СССР и Германией как нельзя лучше отвечает интересам народов двух крупнейших государств Европы… Европейская война, в которой Англия и Франция выступают как ее усердные зачинщики и продолжатели, еще не разгорелась в бушующее пожарище, но англо-французские агрессоры, не проявляя воли к миру, все делают для усиления войны, для распространения ее на другие страны…» — вторил Молотову нарком обороны Ворошилов.
«Большевикам впору намечать свою делегацию на наш партийный съезд», — записывал в дневник Альфред Розенберг. Немцы переводили речи Молотова на французский язык и с самолетов разбрасывали над Францией.
Новое экономическое соглашение подтвердило готовность Москвы продолжать многостороннее сотрудничество в деле «установления мира». Приступив к разработке планов сокрушения Франции, немцы попросили ускорить и значительно увеличить объемы поставок стратегического сырья, производимого и закупаемого для германской промышленности Советским Союзом. Причем герр Шнурре в тезисах к переговорам подчеркивал: «Независимо от договора от 19 августа 1939 г. Советский Союз должен поставить нам сырье стоимостью в X миллионов марок. Германские компенсации за это сырье не последуют немедленно, но должны будут принять форму программ по поставкам и капиталовложениям, растянутым на период около пяти лет… Поставки сырья, требуемого нами, ввиду неудовлетворительной ситуации со снабжением в России могут быть выполнены лишь за счет собственного потребления русских… В этом смысле переговоры будут проверкой того, готов ли Сталин делать далеко идущие практические выводы из нового политического курса».
Сталин был готов, он вообще был на многое готов, лишь бы не затухал пожар в Европе. 9 октября «Правда» сообщила, что в ходе беседы господина Шнурре с товарищем Молотовым было установлено согласие о том, что экономическая программа «будет осуществляться обеими странами ускоренным порядком и в широком масштабе. При этом, в частности, состоялось соглашение о том, что СССР незамедлительно приступит к снабжению Германии сырьем, а Германия — к выполнению поставок для СССР».
Созданное в Париже 30 сентября 1939 года польское эмигрантское правительство Рачковского — Сикорского не признало территориальных изменений, произведенных в Польше, но Сталину на их мнение было глубоко плевать. «Правда» на новость отреагировала фельетоном.
Лондон и Париж, не желая преумножать число врагов и рассматривая действия СССР как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией всей польской территории, на действия Красной Армии отреагировали спокойно, квалифицировав их как упреждающие по отношению к Германии. В выступлении по радио 1 октября лидер оппозиции Черчилль разъяснял возмущенной английской общественности: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть». Коварным англосаксам ни к чему было объединение Германии и СССР перед лицом общего противника. Наоборот, между ними следовало вбить клин, перетянуть пока еще «нейтрального» Сталина в «демократический лагерь». О том и речь: «Учитывая соображения собственной безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся интересам России».
Тем временем оба режйма, не обращая внимания на провокацию сэра Уинстона»«в порядке дружественного обоюдного согласия» принялись осваивать приобретенные территории. Германия одну часть Польши объявила чисто немецкими землями, другую — генерал-губернаторством Германской империи.
Политбюро ЦК ВКП(б) 1 октября принято программу советизации западных областей, которая стала неукоснительно осуществляться. Избранные 22 октября Народные собрания Западной Украины и Западной Белоруссии, «выражая непреклонную волю и желания народов», 27–29 октября единогласно провозгласили на «освобожденных» территориях Советскую власть.
«Польское государство было тюрьмой народов, — говорилось в Декларации собравшегося в Белостоке Народного собрания Западной Белоруссии, — правительство проводило гнусную политику насильственного ополячивания. Белорусы, украинцы и другие народы не польской национальности были лишены права на развитие своей культуры и даже на родной язык. Национальные белорусские, украинские и еврейские школы были разгромлены. Таковы были порядки и условия жизни трудящихся Западной Белоруссии в бывшей польской державе. Народы великого Союза Советских Социалистических Республик протянули нам руку братской помощи и навсегда освободили трудящихся Западной Белоруссии из-под ярма политического, социального и национального гнета. Впервые народы Западной Белоруссии получили право распоряжаться своей судьбой…
Пример Советского Союза и опыт нашей жизни в панской Польше убеждают нас в том, что только Советская власть может избавить народы Западной Белоруссии от эксплуатации, нищеты, голода и бесправия. Только Советская власть обеспечит нам политическое, хозяйственное и культурное процветание, обеспечит свободу национального развития всех народов Западной Белоруссии».
Учитывая конкретные обстоятельства, трудно себе представить другой результат. Численность войск в составе Белорусского и Украинского фронтов в октябре достигла более 2,4 миллиона человек, то есть на пять жителей приходился один «человек с ружьем». Командиры, политработники и бойцы-агитаторы, наряду с местными и заезжими коммунистами, принимали самое активное участие в избирательной кампании по выдвижению кандидатов в депутаты: «Они несли в массы слова правды о первом в мире социалистическом государстве, о жизни трудящихся СССР, помогали выдвигать в Народное собрание лучших сынов и дочерей народа». В Западной Украине одна только 6-я армия отправила в народ 3000 агитаторов. В дополнение к ним прибыл «десант» из СССР, к примеру, в Западную Белоруссию Минск прислал 4000 пропагандистов, 250 лекторов и 12 автоагитколонн. Кампания продолжалась две недели, протекала бурно и красочно — с листовками, плакатами, собраниями, музыкой, песнями и буфетами. Право выдвижения имели Временные управления, Крестьянские комитеты, собрания Рабочей Гвардии и коллективы трудящихся. Как сообщал из Львова доктор Эдмунд Парнес: «Выборные комиссии были укомплектованы самими коммунистами, предвыборными собраниями руководили коммунисты, ораторы были назначены сверху, точно также были сверху продиктованы предложения и резолюции». Все выступающие призывали голосовать за бедняков, простых людей, упирая на ленинский тезис о кухарке, управляющей государством. Альтернативных кандидатур не было, ответственными товарищами выдвигался один кандидат — и «за него и голосовали».
Голосовали вполне добровольно и, как правило, «за». Если были допущены к избирательным урнам. Здесь следует уточнить: кто голосовал и за что голосовали, поскольку численность избирателей и общая численность населения несколько отличались друг от друга. Не попали в состав «электората» арестованные, находящиеся в бегах, лишенные права голоса политические, государственные, общественные деятели, лидеры и активисты всех прочих партий и движений, крупные чиновники, военные, полицейские, стражники, осадники, лесники, «помещики и капиталисты» и весь прочий «враждебный пролетариату дласс».
Вот картинка на одном из избирательных участков Бреста: «В день выборов капитан был очень озабочен. Он сказал, что проголосовать должны все 100 %. Люди приходили, брали билетик с напечатанными именами кандидатов и, не читая, бросали в урну. Некоторые, чтобы показать свою лояльность, даже не заходили в будку, косо поглядывая на нескольких командиров, которые сидели за столом. Когда пришло время закрыть участок и подсчитать голоса, оказалось, что некоторое количество людей не приняло участия в голосовании. Тогда наш капитан схватил горсть избирательных бюллетеней и, бросив их в урну, приказал сделать пересчет. Оказалось, что билетиков было больше, чем избирателей. Капитан был доволен. В своем докладе он сообщил, что все кандидаты и все решения приняты избирателями на 99,99 %».
